Проклятие Галактики - Валентин Холмогоров

В оружейке, как всегда, собралась изрядная толпа. Макс приложил руку к сенсору на дверце своего шкафчика, компьютер сличил отпечаток его ладони с эталоном, зафиксировал время, которое прошло с момента объявления тревоги, и открыл замок.

На Сайноре их заставляли надевать и снимать пауэрсьют до полного изнеможения по несколько сотен раз на дню. Сначала нужно буквально впрыгнуть в штаны, поддерживаемые в вертикальном положении силовым каркасом, затем сунуть ноги в ботинки, нажать на клипсы самозатягивающихся креплений, таким же образом зафиксировать наколенники и поясной ремень. На этом этапе Макс искренне пожалел, что, проснувшись под звуки тревожной сирены, не успел нанести дипломатический визит в гальюн: справить малую нужду в пауэрсьюте, не испачкав исподнее, практически невозможно. Теперь нужно надеть через голову состоящую из двух половинок «черепаху», смыкающуюся воедино по нажатию кнопки на левом боку. Сунуть руки в рукава силовых манипуляторов – крепления сами защелкнутся на плечах. Пояс-разгрузка, куда крепится аптечка, фляга, вещмешок, запасные аккумуляторы для излучателя. Нацепить шлем. Включить и проверить питание. Проверить беспроводное соединение и синхронизацию. Убедиться в том, что работает «хамелеон», и сьют при включении окрашен в стандартный серый цвет, который позже будет динамически меняться, подстраиваясь под окружающий пейзаж. Модуль обратной связи, система жизнеобеспечения – все должно работать, как часы. Отключить подогрев и внутреннюю вентиляцию, чтобы не сажать батареи. Ну а теперь можно идти получать оружие и боекомплект.

Личный состав построили в ангаре возле десантной палубы и заставили ждать, стоя навытяжку. Судя по довольной физиономии замершего рядом Студенца, он врубил в сьюте режим экзоскелета и теперь стоял, расслабившись в своем бронекостюме, точно улитка внутри прочного панциря. На самом деле, вытворять такое категорически запрещалось: экзоскелет в активном режиме расходует довольно много энергии, и использовать его нужно с осторожностью, чтобы не остаться с пустыми батареями в бою. В пассивном же режиме сьют способен разве что таскать сам себя, иначе боец выдохнется через несколько минут под тяжестью этой кучи композитной брони. Макс с улыбкой вспомнил, как однажды один хитрец из его роты, оставленный в суточном наряде, решил облегчить себе жизнь, включил в пауэрсьюте активный режим, да так и уснул на посту, стоя на специальном возвышении у стены казармы, точно истукан. Подкравшийся к нему с внештатной проверкой, аки тать ночной, капрал Груда заподозрил неладное, не услышав традиционной команды «рота, смирно!» и положенного по уставу доклада. Он не стал кричать и устраивать показательную порку провинившегося бойца. Он просто отключил главную и резервную батареи его бронекостюма, после чего молча проследовал дальше. Звук падения закованного в стокилограммовую броню тела слышало, наверное, все подразделение. Самое интересное заключалось в том, что с отключенным питанием парень не мог толком ни пошевелиться, ни подняться на ноги – пауэрсьют превратился в неподвижный тяжелый кокон, выбраться из которого без посторонней помощи было практически невозможно. Горемыка отделался разбитым носом, внеочередным нарядом за «ненадлежащий внешний вид», полученным на утреннем построении, и хорошим уроком на всю жизнь.

Погрузку в десантные боты объявили минут через сорок, когда ноги Макса уже начали предательски ныть, и он понемногу стал подумывать, а не последовать ли тайком примеру Студенца. «Только бы не как в прошлый раз», – подумал Макс, усаживаясь на свое место в трюме челнока и закрепив излучатель в держателе. Сверху ему на плечи легла тяжелая фиксирующая скоба.

Ожидание опасности гораздо хуже самой опасности. Когда челнок вздрогнул и накатило ощущение невесомости, Макс немного расслабился – теперь уж от него не зависело решительно ничего, его жизнь целиком и полностью определялась мастерством пилотов. Шаттл пару раз тряхнуло – видимо, по нему хорошенько влепили из плазменных орудий, но энергозащита справилась с этими попаданиями. Слегка заложило уши, руки и ноги словно наполнились свинцом, а потяжелевшую голову начало клонить то вперед, то назад: корабль входил в атмосферу.

Посадка прошла штатно. Сначала бот немного потрясло, потом вроде бы все успокоилось, и вплоть до касания полосы корабль летел ровно и плавно, как по маслу. Едва пилоты откинули аппарель, Макс поднялся на ноги.

Воздух здесь был какой-то густой и плотный, дышать им оказалось неприятно, да и сама планета не понравилась ему с самого первого взгляда. Корабль приземлился на широкой бетонной площадке, со всех сторон окруженной высоким забором с пущенной поверху колючей проволокой. В нескольких местах огороженного периметра виднелись сложенные из набитых песком мешков приземистые сооружения, откуда хищно выглядывали наружу короткие стволы стационарных излучателей на поворотных турелях. За забором виднелся густой лес, листва которого имела режущий глаз темно-синий оттенок. Терпко пахло сыростью и свежей растительностью, но все эти запахи напрочь убивал хорошо знакомый Максу ни с чем не сравнимый нафталиновый аромат космопорта. Небо было затянуто низкими серыми тучами, моросил дождь. Посреди бетонной площадки стояли другие боты, одни, по всей видимости, приземлились совсем недавно – от их угловатых фюзеляжей поднимались легкие облачка пара, другие блестели мокрыми боками, уже хорошенько умывшись льющейся с неба водой. Из десантного трюма одного челнока извилистой змейкой вытекал ручеек свежеприбывших бойцов в сьютах, из другого дроиды-погрузчики выгружали на транспортную платформу продолговатые ящики с боеприпасами.

Закинув излучатель за спину, Макс зашагал в указанном вахмистром Титу направлении – общий сбор был объявлен возле видневшегося на краю посадочного поля приземистого двухэтажного здания из серого бетона. Тут и там стояли и о чем-то беседовали люди в форме «Ю Эй», не то работающие на этой базе, не то прибывшие сюда чуть раньше. Проходя мимо одной из таких групп, Макс невольно замедлил шаг: среди нескольких парней в полевой форме и легких поликомпозитных бронежилетах стояли две очаровательные девушки. Улыбаясь, они слушали какого-то крепыша с нашивками гефрайтера на рукаве и заливисто смеялись, сверкая огромными глазами и демонстрируя ровные жемчужные зубки. Невозможно было не залюбоваться этой невиданной картиной: ладные фигурки, небольшие, аппетитные, упругие груди, очаровательные ямочки на улыбающихся щеках – Макс вообще видел живую девушку впервые за долгие-долгие дни, если не считать за таковую лейтенанта Кобру. Сердце забилось чаще, нестерпимо захотелось сгрести их обеих в охапку и крепко расцеловать прямо в губы – просто так.

– Ну так вот, подходит он к нам такой и говорит: на Калорисе вам будут платить двойную суточную ставку и жрачку будут давать тоже два раза в день, – вещал, наслаждаясь всеобщим вниманием, молодой гефрайтер. – А я ему такой и говорю: сэм капрал, так на Калорисе день длится шестьдесят три стандартных часа!

Дружный хохот девушек и молодых людей возвестил о том, что история пришлась им по душе. Услышав это нехитрое повествование, Макс замер на месте: голос рассказчика показался ему смутно знакомым. Он вперил в спину балагура пристальный взгляд, пытаясь припомнить, где раньше он мог слышать подобные интонации.

– А тут еще один прикол был, – продолжил тем временем гефрайтер, изредка бросая на прекрасных слушательниц двусмысленные взгляды, – прибыл к нам позавчера очередной отряд пешкодралов…

– Как-как ты назвал славные боевые подразделения космической пехоты корпорации? – стараясь придать физиономии наиболее свирепое выражение, громогласно рявкнул Макс.

Смешки затихли. Гефрайтер подскочил на месте, словно что-то ужалило его чуть пониже спины, и обернулся. На его лице разом сменилась целая гамма эмоций от готовности броситься на врага с кулаками до растерянности и испуга. Действительно, пехотинец в пауэрсьюте – устрашающее зрелище, кидаться на него врукопашную столь же бессмысленно, что и переть с голыми руками на шагоход. Макс поднял забрало шлема, чтобы гефрайтер мог получше разглядеть его грозный профиль. Тот несколько мгновений пристально всматривался в его лицо, затем на физиономии парня расползлась широченная улыбка, и, раскинув руки, он бросился на Макса, стараясь покрепче обхватить его за бронированные плечи:

– Вольтберг! Твою мать, Макс Вольтберг! Вот это да! Ребята, это ж Макс, мой старый друг! Дружище, ты-то здесь какими судьбами, а?

Признаться, Макс не ожидал столь бурного проявления эмоций и потому растерянно замер, опасаясь, что если он обнимет гефрайтера в ответ, то сьют запросто переломает ему кости. Хотя это, наверное, было бы недурной идеей.

– Привет, Рунни, – сказал наконец он. – Как видишь, решил отправиться на перевоспитание в армию. Закаляю, так сказать, боевой дух на ударном крейсере «Доминатор». А ты сам?