Варяги. Меж степью и Римом - Влад Поляков

— Достаточно отдыха. Пришло время поработать! — радостно воскликнула Вельмира, заходя в комнату. Собирайся, муж, улицы Гнезно ждут нас. Особенно тебя, ведь хрупкой и нежной пани без крепкого мужского плеча в таком большом городе делать нечего.

— Просто проехаться по улицам или?..

— Встретиться с тем, кто знает, что стоит за запретом нанимать йомсвикинов, — не нала ему договорить жрица Лады. — Мы с тобой сейчас посланцы Болеслава Мшанского и таких как он порубежных владетелей, желающих расширить свои земли за счет пруссов-язычников. Помнишь еще?

— Опять обманными доверительными грамотками дорогу прокладывать Опасно.

— Не опасно на печи лежать, да с боку на бок переворачиваться, — хмыкнула красотка. Да и где она, опасность? Нам тут недолго находиться, как только поговорим, так и ищи нас по всем сторонам света. Грамотки то от тех людей, которых в стольном польском граде сейчас нет. А кто есть, так их именами прикрываться не станем. У меня грамот с запасом, все учтено заранее.

Разговаривая, Станислав одновременно собирался. Одеться побогаче, перстни да золотую цепь не забыв, меч с кинжалом на пояс привесить. Хотелось бы и бронь вздеть, да только не к месту это будет. Да и Вельмира, стоило лишь шаг сделать в сторону кольчуги, яростно сверкнула глазами, заявив:

— Не стоит! Ты идешь к людям духовного звания, со смиренной просьбой помочь слово, а может и делом. Негоже, чтобы они видели, что ты не только с мечом, но и в кольчуге пожаловал.

— А мы идем к ним? Ты не говорила.

— Мог бы и сам догадаться. Даже должен был Привыкай жить своим умом, не заемным. Тогда и жить сможешь дольше, и добиваться серьезных целей их тех, что сам перед собою поставил.

Возражать было бы глупо, Вельмира умела убеждать, приводя веские доводы. Да и не собирался Станислав с ней спорить. Себе дороже, это он еще по Драгомире помнил. Не девушка, сталь закаленная! Хотя в других областях жизни совсем иная, нежная и ласковая.

Когда они в сопровождении мрачной и хмурой парочки «слуг» неспешно шли по улицам города, Вельмира нарушила стоявшую до этого тишину:

— Надеюсь, ты не обижаешься на меня? А то молчаливый сегодня, грустный какой-то.

— На тебя? С чего бы, — невесело усмехнулся Станислав, пытаясь сочетать разговор с наблюдением за красотами Тнезно. Он помнил, что давно хотел попасть сюда, но только не так. Понимаешь, Магдалена, я ведь ждал этого.

— Чего?

— Возможности побывать в этом городе. Не просто так, а с любимой женщиной, была у меня такая мечта. И она почти осуществилась, когда я встретил Драгомиру. Думал привезти ее сюда, походить по улочкам, сам все тут посмотреть и ей показать. И она, знаешь, была согласна. Если бы не А, все было, да ушло! И теперь я здесь. Проклятье! Боги любят смеяться над нами.

Жрица Лады не проронила ни слова. Лишь остановилась, жестом приказав Войцеху с Гавелом отойти в сторону и следить, чтобы все вокруг было спокойно. Сама же пристально смотрела на спутника, понимая, что тому больше всего сейчас надо просто выговориться. А еще выплеснуть всю ту горечь, что выжигала его изнутри, доводя почти что до безумия.

— Посмеялись! Знать бы только кто из них Ведь я здесь, в Гнезно, иду по улицам под руку с красивой женщиной, смотрю на здешние красоты. Эта женщина сейчас называется моей женой. Пусть и сама понимаешь, — остатками разума Станислав удерживал себя и от истинного имени спутницы и от других лишних сейчас, подозрительных слов. Кажется, что закрою сейчас глаза, потом открою и изменится лишь одно. Одно! Та, кто рядом изменится. Прости, но так! А горше всего, что иногда кажется, что ты это она. Вы же похожи. Похожи! Вроде лица и отличаются, а слова, походка, привычки Скорее бы уж или совсем сойти с ума, или избавиться от тех, кто у меня отнял то, чем дорожил. Может хоть тогда в голове прояснится. Или голову снесут, чтобы хоть так

Обреченность. Именно ее Вельмира ощущала в голосе Станислава. Только обреченность не обычного человека, а скорее воина. Оказавшегося в кольце врагов. Может бросить оружие, попав в почетный плен, но честь не дает. Потому и остается лишь броситься закованной в броню грудью на клинки врагов, пытаясь забрать с собою как можно больше. Чтобы хоть так

Город. Последней каплей, переполнившей чашу, оказался именно он. Знала ли это она, догадывалась ли? Нет. Знали ли пославшие ее? Кто знает. Они обещали ему месть, а обещание нерушимо. Насчет же остального Жрицы Лады, да и она в том числе, всегда любили играть словами, переплетать их в запутанную паутину, которой так легко потом пользоваться в своих целях. За это их ненавидели многие и ценили избранные.

Да, сочетание несочетаемого. Лада богиня любви. Ее жрицы воплощение красоты, страсти и безграничного коварства. И мало кто помнил о том, что все глубины коварства, жестокости к врагам, весь заботливо собираемый яд обрушивались только на врагов Руси. Не во внутренних дрязгах, а именно что вовне. Так было раньше: при Игоре, в самом начале правления Ольги, потом при Святославе Великом. Особенно при нем! Этот сверх меры понимаемого одаренный полководец сам был далек от интриг. Зато был достаточно умен для того, чтобы поручить это тем, кто знает толк в темных глубинах души человеческой. Тайная Стража и жрицы Лады. Две стороны одной монеты, работающие раздельно, но делающие одно дело.

Потом, уже с первых лет княжения Владимира падение. Сын Святослава выбрал в качестве опоры лишь Тайную Стражу, к тому же сажая во главе людей, главной чертой которых была личная преданность. Не Руси, но исключительно великому князю. Жриц Лады изменить, перековать было нельзя, потому и серьезное охлаждение. Потому и была с такой готовностью поддержана смута, поднятая под знаменами исконных богов. И теперь Теперь жрицы Лады вновь занимали полагающееся им место. То самое, которое являлось одной из опор престола и противовесом Тайной Страже.

И вот сейчас духовная наследница многих поколений жриц до нее, далеко не худшая среди сестер по храму, чувствовала и понимала боль. Чужую, которую ее учили не пропускать через себя. Иначе и впрямь с ума сойти можно. Но и совсем без чувств тоже нельзя. Это знала она сама, знали и ее наставницы.

Наверное, именно потому холодная красавица и обняла Станислава. Просто так. Не из-за необходимости поддержать, успокоить, восстановить пошатнувшиеся душевные силы. Нет, не из-за этого. Быть может, желание хоть самую малость отогреть душу, которую заморозили все те беды. Что пришлось перенести. Да и слова, что она похожа на Драгомиру Она это знала, потому именно ее и выбрали из многих других. Жестокая игра, нужная для дела, но от этого не становящаяся хоть капельку менее «грязной». Игра на чувствах не врага, а союзника, уже раз поспособствовавшего их цели.