Игрушки для императоров: лестница в небо - Сергей Кусков

Именно поэтому я хочу, чтобы им стал ты. Грамотный. Умный. Смелый. Уверенный. Везучий. Наглый. Дерзкий.

– А Бенито? – перебил я.

– Бенито? – Виктор Кампос рассмеялся, но как-то натянуто. – Бенито не справится. К сожалению. Он слишком горяч для дона. Хефе должен всегда держать голову холодной, Бенито излишне импульсивен, а значит, слаб. После моего ухода он долго не проживет, слабым в нашем мире не место, а я люблю сына и не хочу его смерти. Я понятно объяснил?

Я кивнул.

– Хефе выбирает себе преемника, это традиция, – продолжил дон. – Как глава семьи, глава клана. Но традиции выдвигать на это место родных сыновей нет, и это правильно. Подобные случаи имели место, но они не принесли никому счастья. Теперь можешь спрашивать.

– Не знаю, о чем спрашивать, – честно признался я. – Все как-то слишком неожиданно. Никогда не думал, что подойду в качестве преемника главы мафии. Не понимаю, почему именно я, ибо никак не связан с вашим миром, ничего не знаю о нем и…

– У мафии нет главы, – покачал головой дон. – Есть независимые друг от друга семьи, кланы, занимающие свою нишу. Согласен, это небольшая ниша. Они занимаются тем, чем не подобает заниматься «большим» кланам, контролирующим «белую» часть жизни планеты, но поверь, масштабы того, что «в тени», достойны уважения. Планета поделена между семьями уже давно, редко кто заходит на территорию других. И поэтому хорошо, что ты не связан с нами, тебя не сковывают вековые традиции, ты посмотришь на наш мир глазами новичка и увидишь слабые места, невидимые тем, кто воспитывался в нашей среде. По ним же затем и ударишь, чтобы сокрушить врагов.

Мне вновь сделалось не по себе.

– А еще у тебя есть принципы, – улыбнулся дон. – И не делай такие глаза, принципы хефе нужны не меньше, чем мозги. Например, он должен понимать, нужен ли ему беспредел на своей земле. Нужен, Хуанито?

Пауза.

– Возьмем для примера незаконную проституцию и торговлю малолетними. Они существуют, как и множество других мерзких вещей. Но суть в том, что этот бизнес будет существовать столько, сколько потребность в нем, спрос, то есть пока есть извращенцы и людское бесправие. Ни ты, ни я, ни королева – никто не сможет запретить его, от запретов он лишь глубже уйдет «под воду», примет крайне непотребные формы. Но контролировать его вид и размах дон может.

Что лучше, иметь на своей территории маленький чистенький публичный дом, в котором отмытые, отогретые и накормленные девочки, умиравшие в трущобах Ханоя, Сайгона или Бангкока, будут ублажать несколько десятков очень богатых, а потому не заинтересованных в огласке и расширении бизнеса клиентов? Или сеть грязных вонючих борделей, в которых сотни и тысячи украденных, купленных у работорговцев малолеток будут отдаваться любому желающему, у которого есть деньги, чтобы вечером получить свою дозу «приза» – изысканного наркотика? Мне лично импонирует первый вариант.

Такие вещи решает хефе, Хуанито. И только он может силой, жестокой, но эффективной, покарать людей, нарушающих его слово и организующих бизнес так, как ему не нравится. Ни ДБ, ни гвардия, ни сами боги не сделают большего.

Это вторая причина, почему Бенито лучше не становиться на мое место. Он не знает предела, не видит нормы. Он превратит этот город в грязное болото. А я патриот, Хуан. Мне не безразлично, что станет с Альфой в будущем. Наверное, дико звучит из моих уст, но это так.

Дон Кампос глубоко и нервно вздохнул. Да, он разочарован сыном. Но слишком его любит, чтобы не баловать и строго наказывать за проступки. Однако сейчас, когда зашел вопрос о «престолонаследии», он прагматичный глава криминальной семьи, а не любящий отец. И это правильно.

Он меня огорошил, признаюсь. Вот так, в лоб, говорить вещи, от которых холодеет спина и мороз марширует по коже!

Но ведь правильно говорит! Да, этот бизнес будет существовать, как и любое незаконное, но прибыльное дело. И дону, настоящему хозяину вверенных ему «уровней», нужны эти долбаные принципы. Чтобы не скатиться в пропасть, не стать исчадием ада, демоном во плоти. Виктор Кампос не хочет становиться таким, более того, не хочет, чтобы таким стал тот, кто займет его место. И эти принципы действительно у меня есть.

– А еще ты обладаешь важнейшим, на мой взгляд, качеством. Чутье. Ты знаешь, кому что сказать и как из той или иной скользкой ситуации выкрутиться. Это дар, поверь мне, дар богов, не каждому дается. – И, глядя на мое скептически скривленное лицо, добавил: – Сколько раз за последние пару месяцев ты выходил сухим из опасных ситуаций?

Я хрипло прокашлялся.

– Я считаю большую часть моих выходов сухим везением, сеньор. Банальное везение. Я непричастен к ним.

– Везение, друг мой, – это тоже дар богов, – нравоучительно поднял палец дон Виктор. – Опасный дар, расслабляющий, к нему нужно относиться крайне осторожно, но тем не менее ценный, незаменимый! И ты только что признался, что он у тебя есть. Везение и чутье – гремучая смесь, мальчик мой. Из тебя получится хороший сукин сын хефе!

Железная логика. Еще один гвоздь в крышку гроба моих контраргументов.

Я не хотел становиться преемником хефе. Но это интуитивное чувство, неосознанное, если так понятнее – неаргументированное. А этот человек бил логикой, как тараном, круша в пыль все мои моральные барьеры.

Я буду сомневаться, теперь буду. Думать, взвешивать, оценивать, делать то, чего он добивался беседой. Вряд ли он ждет моего решения прямо сейчас, а значит, своей цели сегодня достиг.

– А как же ваш сын? Бенито? Вы не думали о том, что я… Его… Между нами ведь было много такого, за что я, имея власть, могу…

Это заявление вызвало у дона Кампоса приступ смеха.

– Юноша, юноша, какой же ты еще молодой и наивный!

Он покачал головой и выпустил жирную струю дыма, от которой я чуть не задохнулся.

– Поверь жизненному опыту старого вора, будучи одним из крупных боссов, столкнувшись с вещами поистине великими и грандиозными, ты забудешь о детских обидах. Нет, помнить их ты будешь, само собой, но эмоции из воспоминаний исчезнут. Что тебе какой-то школьный враг, если от тебя будут зависеть жизни тысяч, если не десятков тысяч людей? Через твои руки будут проходить миллиарды, под твоим началом будет стоять целая армия не обремененных моралью людей, и рядом со всем этим какая-то школьная драка? Детская забава!

Я вновь поежился. К сожалению, дон опять прав.

– Ты не тронешь его, но не только поэтому, – продолжил он. – Дело в том, что я стану твоим наставником, духовным отцом. А он – мой сын, значит, в определенной степени твой брат. Когда я исчезну, ты дашь ему спокойно жить на оставленные мною средства, вести свое дело, если таковое у него будет, как дал бы родному брату, и не позволишь никому мстить ему за мои грехи. Это важно, Хуанито, это традиция. Я введу тебя в свою семью, ты станешь ее членом, а убить члена собственной семьи… – Он покачал головой.

Я его понял.

– Можете рассказать подробнее, как это будет происходить? – вздохнул я, чувствуя, что желание встать и уйти, не слушая эти бредни, практически полностью испарилось. Хорошо это или плохо, пока не знал.

– Торгуешься? – усмехнулся дон.

– Вникаю.

– Это правильно. Знаешь что, давай я лучше тебе расскажу свою историю, чтобы ты имел представление. Не хочу кормить обещаниями, которые боги могут не дать нам осуществить, а мой пример – это то, что реально произошло и чего не изменить.

Дон Виктор улыбнулся, что-то вспоминая.

– Много-много лет назад на перекрестье улиц Боевой Славы и Рафаэля Идальго работал один юный карманник. Везучий сукин сын, своим везением он компенсировал ошибки и недочеты в работе, которые допускал в силу юности. Но однажды везение сыграло с ним злую шутку, он украл бумажник у пожилого, хорошо одетого сеньора, не удосужившись посмотреть на того повнимательнее или попытаться прислушаться к интуиции, как должен делать любой уважающий себя вор. Поначалу все шло замечательно: украл, сбросил пластик, «поднималы» тут же его оприходовали, считали номера, сообщили куда надо. Но были в кошельке еще несколько золотых пластинок, визитки и голография молодой девушки.

Пластинки, разумеется, перекочевали воришке в карман, визитки он выбросил, не читая, а голограмму оставил себе на память. Чем понравилась ему та девушка, позже сказать он не смог даже сам себе, но факт, сделал это.

Обчищенным сеньором оказался сам Альфаро Белый Волк, команданте, держатель многих районов, включая тот, в котором он работал.

Воришку нашли через два часа, равно как «поднимал» и «снимал». Но если «поднималы» и «снималы» открестились, не знали, чей пластик, то воришка этого сделать не смог.

Его распяли над столом, под которым зажгли парафиновую свечу, и на специальных механизмах медленно опускали вверх-вниз. И сквозь приступы боли, сквозь вонь от собственного горелого мяса мальчишка видел, как Белый Волк с умиленной улыбкой гладит вихры и локоны вынутого из его кармана изображения. В тот момент воришка осознал, что легкомыслие – смертный грех для вора, но было поздно.