Охота на волков (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree"

Шаг за шагом, с опаской, пошла наугад, все больше и больше поражаясь тому, что все мне здесь казалось знакомым. Каждый куст, каждое дерево… а вот и тропа, едва заметная, и все же…

Прямо передо мной открылся вид на небольшую поляну, у дальнего края которой стоял старенький хипарский фордик с бумажной занавеской над дверью. Там, у костра, который никогда не тух, я увидела двух женщин. Одна из них будто бы спала, устроившись на вязаном коврике, а другая ласково гладила ее по волосам что-то тихо напевая. Вдруг она обернулась ко мне и, широко улыбнулась, подзывая к себе. Я замерла на месте, оценивая угрозу, но отчего-то все вокруг, весь этот мягкий свет и щебет птиц не позволяли думать о плохом.

Отмахнувшись от тихих сомнений я пошла к ней, быстрым и уверенным шагом. Уже скоро я узнала женщину мирно спавшую на коврике у костра, подложив себе под щеку ладонь. По седым волосам, некогда вившимся черными локонами, по усталому морщинистому, но все еще красивому лицу.

— О, Боже… Майра? С ней все в порядке?

Женщина… хотя нет, скорее девушка, убаюкивавшая ее своей песней, широко улыбнулась мне и отрицательно покачала головой.

— Разве ты не видишь? Она улыбается во сне. Должно быть ей снится ее возлюбленный и в этом сне она ещё молода и прекрасна.

Что-то заставило меня внимательнее присмотреться к незнакомке. Худощавая фигура, милое лицо в веснушках, обрамленное пшеничными локонами и яркие глаза… ярко-серые, кристальной чистоты. Такие я уже видела и не раз… в зеркале напротив себя.

Отогнав напавший на мысли морок, я снова посмотрела на Майру. Та была точно такой же, как в день нашей последней встречи. Только спокойнее, умиротворенней…

— Никогда не видела ее такой. Счастливой.

Сероглазая девушка снова улыбнулась мне своей заразительной белозубой улыбкой, сказала:

— Это все благодаря тебе. Ее душа наконец успокоилась. Этой волчице больше некому мстить. Все ее враги пали и она наконец может заснуть крепким сном, чтобы обнять мужа и сыновей.

Тяжелый ком застрял в моем горле, мешая выдохнуть и произнести слова застывшие на языке. Я поняла… кажется я поняла, где я, кто она и почему здесь Майра. Но озвучить это, облачить мысль в вопрос и произнести его вслух — это было выше моих сил.

— А ты? — спросила я хрипло, с недовольством отметив что в моем жалком голосе послышались непрошенные слезы.

Девушка мягко улыбнулась мне и поднялась навстречу, ласково коснулась моего плеча, заставив вздрогнуть от того, насколько живым и настоящим было это прикосновение.

— Мне ещё рано спать. — ответила она, — Я подожду тут, понаблюдаю. Радоваться можно и не во сне.

Мы смотрели друг на друга сейчас совершенно одинаковыми глазами и я поняла, что слова излишни. Но мне вдруг так отчаянно захотелось хоть раз… хоть один единственный раз назвать ее так, как я никогда ее не называла.

— А ты рада, мама?

Девушка вновь улыбнулась мне и в уголках ее глаз ярко блеснули соленые капли. Я первая шагнула к ней навстречу и обхватила руками за плечи, прижимая к себе так сильно, как только могла. От тепла, охватившего меня с головы до пят больше не было сил скрываться и я расплакалась, уткнувшись в ее шею. И она расплакалась, обняв меня так же крепко в ответ.

Мы стояли так, плача и улыбаясь, наверно целую вечность, пока она мягко не отстранилась от меня, сказав искренне, глядя мне прямо в глаза.

— Я счастлива. Видишь? А теперь, знаешь что, милая… иди ка ты сюда!

— Мама… почему?

— Луна, потому что я люблю тебя, дочка. Знаешь, я хотела назвать тебя Амелией, как твою бабушку, но так вышло, что последнее, что я произнесла, когда тебя положили мне на руки в ту ночь, когда я родила тебя, было это слово. Просто я увидела, как чудесно луна отражается в твоих прекрасных блестящих глазках.

— Мама…

Сил сдерживать слезы больше не осталось, но только я сделала шаг ей навстречу, она отстранилась вновь и, потянув рукав своей кофты, настойчиво утерла соленую влагу, растекшуюся по моим щекам, приговаривая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не плачь, я не жалею ни о чем, кроме того что так мало времени провела с тобой там, на земле. Но мы встретимся вновь. Очень не скоро, но я обещаю, что не сомкну здесь глаз, пока этого не случиться. Я всегда была и буду рядом с тобой Луна. Вот здесь. А теперь, иди!

И оттолкнула меня от себя. Я по энерции сделала шаг назад и вдруг почувствовала что меня с непреодолимой силой тянет дальше, прочь от нее, от Майры и от этой поляны… в холод, дождь и вязкую темноту, разверзшуюся прямо за моец спиной!

— Нет! Постой! Но я же… но меня же…

— Ну, что за глупости? — вдруг нахмурилась она и погрозила мне пальцем, добавив слова эхом отдавшиеся в моей голове, — Очнись! Открой глаза! …глаза…

…Луна….

…прошу… будь…

… с ней все…

Луна…

Обрывки фраз в темноте, снова и снова. Голоса, кажущиеся знакомыми и пропадающие лишь только я начинаю их узнавать. Я словно блуждала в темноте, пытаясь кричать, но лишь беззвучно открывала рот, теряя силы. Пока наконец впереди не показалась слабая полоска света.

Яркая, до рези, но такая желанная и я устремилась к ней лишь в последний момент осознав, что этот свет исходит от ламп под потолком, надо мной и он становится ярче не от того, что я бегу ему навстречу, а потому что вновь обрела контроль над своим телом и смогла разлепить тяжелые веки.

Лишь только это осознание пришло ко мне, как мир вокруг наполнился новыми звуками и запахами. Где-то совсем рядом попискивал и щелкал какой-то медицинский прибор, пахло больницей — лекарствами, спиртом и хлоркой, а моя левая рука затекла… потому что, и я увидела это лишь приложив немалое усилие, чтобы повернуть голову, кое-кто спал на ней, прижавшись лбом к моей ладони.

— Кайр… — губы не слушались, но хуже всего было то, что сухость драла обезвоженное горло, — Кайрэн?

Я произнесла его имя почти беззвучно и все же мой мужчина тут же поднял голову, сонно смотря на меня во все глаза. Ошарашенно и счастливо.

— Луна… Луна! Стой, подожди! Я сейчас… врача!

Он вскочил на ноги и бросился было к двери, но тут же вернулся к моей постели, подхватив с нее мою руку и, на миг отчаянно прижавшись к ней горячими губами, снова побежал прочь из палаты.

Мне было сложно улыбаться, но внутри я задыхалась от радости, что снова вижу его. Что я все еще здесь с ним и что он со мной!

А дальше в палату ворвался серьезный седой врач в компании трех медсестер и все завертелось — осмотры, лечение… Прежде чем мы смогли впервые нормально поговорить с Кайрэном прошло несколько дней. Но я была жива и быстро шла на поправку! Должно быть, волчья кровь во мне не позволила так легко сдаться, потому что ранения мои были серьезны.

А ведь Молли предупреждала меня…

Да. Это она. Когда Кайрэн рассказал мне, что она стреляла в нас в ту ночь, я не нашла что сказать. Две серебряные пули. Одна, предназначавшаяся мне, чуть не попала в сердце. К счастью, серебро — мягкий металл и, столкнувшись со стальным амулетом, который вернули мне родители Марка, отрикошетила, неглубоко застряв в ребре. Вот так, Марк даже после собственной смерти снова спас мне жизнь.

Другая же пуля, предназначавшаяся Кайрэну, попала не ему, а мне в голову, чудом не убив. Доктор сказал, что если бы во мне было больше волчьей крови, то смерть бы непременно наступила, едва ядовитый для волков металл попал в тело, но и она лишь задела мозговую оболочку, пройдя навылет у самого виска.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я лежала в искуственной коме почти неделю и многое пропустила, но, если говорить честно, ни о чем не жалела.

Во-первых, я увидела маму… нет, я не могла знать это наверняка, но почему-то не могла сомневаться в том, что то видение было настоящим.

Во-вторых, Кайрэн все это время был рядом со мной! И больше никто и ничто не угрожало нам.