С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут. Вокруг Луны (сборник) - Жюль Верн

Мишель Ардан, став на колени, нагнулся над окном. Оно было темное, точно матовое.

– Что это! – воскликнул он. – Где же Земля!

– Земля? – переспросил Барбикен. – Да вот она!

– Как, эта узенькая полоска? Этот серебристый серп?

– Ну конечно, Мишель. Через четыре дня, в полнолуние, в тот момент, как мы достигнем Луны, Земля будет находиться в фазе «новоземелия». Сейчас мы видим Землю только в форме узкого серпа, который скоро исчезнет, и Земля на несколько дней погрузится в полнейший мрак.

– Вот тебе на! Вот так Земля! – повторял Ардан, глядя во все глаза на тонкий серп родной планеты.

Объяснение Барбикена было правильно. Земля по отношению к снаряду переходила в свою последнюю фазу. Ее серп, составляющий восьмую часть диска, ясно вырисовывался на фоне черного неба. Свет этого серпа, синеватый от плотного слоя атмосферы, был так же ярок, как и свет Луны, а самый серп можно было сравнить с огромным, растянутым по небу луком. Некоторые точки, особенно в его вогнутой части, были ярко освещены и свидетельствовали о наличии высоких гор; но эти точки по временам заволакивались темными мутными пятнами, каких мы никогда не видим на поверхности Луны. Это были кольца облаков, окружавших земной шар.

Впрочем, благодаря тому же закону, который проявляется и на Луне, находящейся в фазе новолуния, весь диск земного шара был хорошо различим на фоне неба. Диск светился пепельным светом, менее, однако, сильным, чем пепельный свет Луны. Причину этой меньшей яркости пепельного света понять легко. Пепельный свет Луны обусловлен солнечными лучами, отраженными от поверхности Земли. На Землю же, наоборот, отраженный свет Солнца падает с Луны. Стало быть, отражение с Земли в тринадцать раз сильнее лунного вследствие разницы объемов обоих небесных тел. Этим объясняется разница в силе пепельного света: темная часть Земли вырисовывалась менее четко, чем темный диск Луны, так как яркость освещения пропорциональна силе света обоих светил. Надо та к же добавить, что земной серп казался более вытянутым в длину, что объяснялось явлением иррадиации.

В то время как путешественники вглядывались в глубокий мрак межпланетного пространства, перед ними внезапно рассыпался сверкающий букет падающих звезд. Сотни болидов, воспламеняясь от сопротивления атмосферы, прорезали темноту блестящим огненным дождем и исчертили сверкающими линиями темную часть земного диска. В этот период Земля находилась в перигелии, а декабрь всегда изобилует падающими звездами, которых астрономы насчитывают до двадцати четырех тысяч в час. Мишель Ардан, однако, пренебрегая научными объяснениями, предпочитал думать, что Земля этим искрометным фейерверком провожает в опасный путь своих троих детей.

Вот и все, что видели друзья от погруженного во мрак родного светила, одной из меньших планет нашей Солнечной системы, восходящей и заходящей утром и вечером, как и остальные более крупные планеты. Земля была теперь едва заметной точкой в пространстве, бледным, исчезающим во мраке серпом – и это было все, что оставалось от планеты, на которой они покинули все дорогое сердцу.

Долго три друга, в полном молчании, но взволнованные одинаковыми чувствами, смотрели вдаль, между тем как снаряд уносил их от Земли с постепенно убывающей скоростью.

Наконец путешественников стало непреодолимо клонить ко сну. Была ли то физическая усталость или упадок душевных сил? Естественно, что после того возбуждения, в котором они находились в последние часы на Земле, неизбежно должна была последовать реакция.

– Ну что ж, спать так спать, – сказал Мишель.

Друзья улеглись на тюфяках, и скоро все трое погрузились в глубокий сон.

Но не проспали они и сорока пяти минут, как Барбикен вскочил и начал будить товарищей.

– Понял! Понял! – кричал он.

– Что понял, что? – спросил Мишель Ардан, вскакивая с тюфяка.

– Понял, почему мы не слыхали выстрела колумбиады!

– Ну? – спросил Николь.

– Потому что наше ядро летит быстрее звука и опередило его!

Глава третья

Путешественники устраиваются на новоселье

После этого поразительного, но, конечно, вполне правильного объяснения трое товарищей снова заснули глубоким сном. Да и где бы могли они отыскать более тихое и спокойное место для отдыха? На Земле и городские дома, и сельские хижины воспринимают все сотрясения, какие только возможны на поверхности земного шара. На море корабль качается на волнах, находясь в постоянном движении. В воздухе аэростат непрерывно болтается вследствие разной плотности воздушных слоев. Только снаряд, летевший в полной пустоте, среди полного безмолвия, мог обеспечить своим обитателям полный покой.

Поэтому сон наших смельчаков продолжался бы, может быть, бесконечно, если бы внезапный шум не пробудил их в семь часов утра 2 декабря, через восемь часов после их вылета.

Этим звуком был самый обыкновенный собачий лай.

– Что это, собака? – воскликнул Мишель Ардан, сразу вскакивая. – Ах, это же наши собаки!

– Они проголодались, – заметил Николь.

– Черт возьми! Мы совсем забыли про них!

– Да где же они? – спросил Барбикен.

Все трое принялись за розыски и скоро обнаружили одну собаку, забившуюся под диван. Толчок при вылете так ошеломил ее, что она молча лежала в углу до тех пор, пока голод не заставил ее залаять.

Это была бедная Диана, которая еще не вполне пришла в себя, но все-таки выползла из своего убежища на призыв хозяев.

Ардан подбадривал ее самыми нежными прозвищами.

– Диана, милочка, сюда, – говорил он, – поди ко мне, дочка! Твоя история будет воспета в охотничьих летописях; язычники сделали бы тебя подругой Анубиса, а христиане – спутницей святого Роха; ты достойна, голубушка, чтобы бог Анда выковал тебе свинцовую статую, как тому псу, которого Юпитер уступил прекрасной Европе за один только поцелуй; твоя слава превысит славу героев Монтаргиса и горы Сен-Бернар; взлетев в межпланетные миры, ты, того гляди, станешь Евой лунного собачьего рода! Ты оправдаешь на Луне изречение Туссенеля: «Вначале Бог создал человека и увидел, что он слаб, и дал ему собаку!» Сюда, Диана, ко мне!

Неизвестно, польстил ли Диане этот высокопарный дифирамб, но она, жалобно скуля, мало-помалу выползла из-под дивана.

– Так, – сказал Барбикен, – Ева налицо, а где же Адам?

– Адам? – повторил Ардан. – Адам, верно, недалеко. Он где-нибудь тут. Надо его покликать. Сателлит, сюда! Сателлит! Сателлит!

Но Сателлит не показывался, и Диана продолжала жалобно скулить.

Друзья установили, однако, что она не ранена, и угостили ее аппетитным куском пирога, что сразу же прекратило ее жалобный вой.