Лисьи листы - Юлия Боровинская

— Э-э… Легенда о Чингиз-хане? — не без труда припомнила я.

— Да! — просиял археолог, — Здесь говорится о том, что… Впрочем, я лучше зачитаю. Веня! — окликнул он молоденького, светло-рыжего, как морковка, лаборантика, — Веничка, расшифрованный текст принесите, пожалуйста.

Нежный вьюнош покопался в шкафу и, наконец, вытянул оттуда тощенькую папку.

— Так, — удовлетворенно сказал Семен, раскрывая ее, и осведомился, — Вы ведь по-древнерусски поймете?

— Лучше так перескажите, своими словами, — невольно сморщилась я. Не хватало еще путаться в этих «бяше» и «грядеху»!

— Ну, ладно, — несколько разочаровался во мне Лоркин жених, — В общем, тут говорится о том, как Чингиз-хан еще в 12 лет от роду нашел в степи древний жертвенник и провел некий обряд, вскоре после чего и началось его возвышение. То есть, задобренные им боги даровали ему и царскую власть, и неуязвимость в бою, и умение побеждать всегда и всех… Самое интересное, что автор утверждает, будто бы он сам побывал у этого жертвенника, причем весьма точно описывает его местонахождение в монгольской степи… это километров триста от нынешнего Улан-Батора, мы даже на карте отметили. Якобы, это простой черный камень, правда, очень большой и плоский, почти правильной круглой формы. Но к тому времени уже никто не знал, как нужно правильно проводить обряд, а сам Чингиз-хан унес свою тайну в могилу…

От внезапной догадки у меня даже в ушах зазвенело. Видимо лицо у меня при этом как-то по особенному вытянулось, или глаза стали совсем уж безумными, так что и Семен, и лаборант Веничка уставились на меня во все глаза.

Но мне было не до них. Оракул Печали! Ну, точно же! Вот он и тот единственный мир-исключение, где дверь в ад есть, а Оракул не разрушен, — наш мир! Не разрушен, а просто затерян в монгольской степи! И никто не знает, что с ним делать… А в самом деле — что? Агнца на камне заколоть? Нет, это банально, наверняка, триста раз пробовали… Погодите-погодите! Отчего же всё-таки в других мирах так любили речки на этот Оракул поворачивать и вообще всячески затоплять? Может просто нужно…

— Огонь надо было на нем развести — вот что! — выпалила я вслух, слабо соображая, что делаю.

Семен продолжал удивленно пялиться на меня, а Веничка вдруг совершенно, как Лао, наморщил нос и медленно принялся аплодировать.

Звук этих редких размеренных хлопков привел меня в чувство.

— Да, и кстати — здравствуйте, Авенус! — сказала я.

Глава 5

— А ты, значит, и есть то самое юное дарование из очередного поколения генетической программы Лао? — задумчиво осведомился Авенус, разглядывая меня со спокойствием естествоиспытателя.

— Какой еще программы? — растерялась я.

— А, ну, ты, конечно, не в курсе… Евгеника — это маленькое хобби нашего китайца. Он уже лет с тысячу этим мается. Правда, пока что ты — единственный весомый его результат.

Да уж, весомый, — молча усмехнулась я. Килограмм эдак на… ладно, уточнять не будем.

— А Хитч? — невольно вырвалось у меня.

— Лао утверждает, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Случайная мутация. А вот свел он вас, естественно, не зря. Впрочем, ты и без меня об этом догадывалась. Очень интересный союз. И плоды могут оказаться самыми неожиданными.

От этого равнодушного препарирования моей личной жизни мне стало как-то не по себе. К тому же тут торчал еще и Семен… странно как-то, нужно заметить, торчал — неподвижно…

— А с ним что? — кивнула я в сторону застывшего археолога.

— Спит. Когда надо будет, я его разбужу. Согласись, глупо было бы прожить так долго, как я, и не научиться манипулировать людьми.

Да, прав был Виктор: драконы — не самые приятные ребята. Хотя обобщать, наверное, всё-таки не надо. Мало ли у кого может быть мерзкий характер!

— Тогда будите его, и пошли отсюда. Лично я предпочитаю разговаривать сидя, с сигаретой и чашкой кофе на столе.

Авенус уставился на меня с холодным любопытством, совершенно нейдущим к его юному личику.

— А с чего ты взяла, что я вообще стану с тобой о чем-то разговаривать? Лично мне от тебя ничего не нужно.

— А просто я от Вас не отстану. Цепляться за брюки стану, ходить по пятам, ныть. Или устраивать публичные скандалы типа «Ах, изменщик коварный!» вплоть до привлечения к делу милиции. И даже если Вы меня вырубите, как Семена, снова найду и снова стану цепляться.

— Такая упорная, да?

— Нет. Ленивая и безалаберная. Просто не такой у меня сейчас период, чтобы расслабляться. Я, знаете ли, теперь как только начинаю плыть по течению, так меня тут же в ад выносит. А — не знаю, как Вы — лично я там уже была и назад не рвусь!

— Ладно, — внезапно сдался мой собеседник, сделал несколько жестов рукой, и Семен, выйдя из ступора, бросился к письменному столу и принялся что-то там листать, не обращая на нас ни малейшего внимания.

— Лишние хлопоты мне ни к чему, — продолжал псевдо-лаборант, — к тому же, я подумал, что ты можешь оказаться мне полезной. Пойдем пить твой кофе!

До моей любимой кофейни нам прошлось проехаться, зато столики для курящих там оказались абсолютно свободны, так что разговор спокойно можно было вести на любые, сколь угодно странные темы.

Я подождала, пока официантка не принесла наш заказ и не удалилась в другой конец зала, и уже приготовилась было обрушить на собеседника лавину вопросов, но Авенус опередил меня:

— Значит, ад… Расскажи-ка, что ты там видела.

Я честно принялась описывать адскую прихожую с ее дымовыми завесами возле каждой двери, дорожками и садовой скамейкой перед входом.

— Надо же, — хмыкнул Авенус, — как они к тебе по-доброму… Лично я никаких других дверей там вообще не видел. Так и шарился вслепую в этом дыму, пока буквально лбом в косяк не врезался. А дальше, конечно, начались красоты природы, благорастворение воздухов и очаровашка Протеус…

— … Чжуан, — невольно поправила я и предупредила, — Только про то, что было внутри домика, я рассказывать не стану.

— Будто бы кому-то нужны подробности твоей личной жизни! — сморщил нос бывший Веничка, — Ладно. Как-то ты из этого выбралась. А потом?

— А потом был мир преттов…

— Кого?

— Ну, это я для себя так назвала… Мир духов. Точнее, мир, видимо, всё же был нашим, а духом была я. Просто духи всё видят и воспринимают по-другому. Красивый мир, но безжизненный.

— И долго ты там обреталась?

— Понятия не имею. Я дни не считала. Знаю только, что от входа в адскую дверь до выхода в наш мир прошло около девяти месяцев.

Мой визави отхлебнул кофе, скривился, извлек из кармана нечто, напоминающее табакерку, откопал в ней продолговатый коричневый кристаллик и бросил его к себе в чашку.