Сказка для олигарха - Яна Тройнич

Ноздри Свега раздулись, взгляд стал жестким, даже жестоким. Такой закопает под ближайшим кустом и не поморщится. Не зря я в нем родственную душу почувствовал. Хотя опять не понял, чем задел боярина.

А тот с трудом успокоился и сказал:

— Это не то, о чем ты думаешь.

Бес как будто толкал меня под ребро:

— Тогда кого ты прячешь в лесу?

Свег нахмурился, потом попытался отмазаться, но как-то слишком неубедительно:

— Моя племянница с детства калека. Не хочет никому на глаза показываться.

Я про себя произнес знаменитую фразу того крутого чувака, фамилию которого никак не мог запомнить: «Не верю!» Что ж, свои скелеты в шкафу есть у каждого из нас. Да и мне должно быть стыдно — стал похож на любопытную бабу. Пора прекращать допрос.

Видимо, недоверие все же отразилось в моих глазах. Свег взглянул в ответ довольно холодно:

— Федор, я же не спрашиваю, откуда ты прибыл. Насчет царства Салтана позволь усомниться. Ты порой ведешь себя довольно странно. Да и Алекс частенько говорит непонятные вещи. И уж совсем мне неинтересно, на самом ли деле ты племянник Глеба Онуфриевича. Какое мое дело, раз уж старик сам тебя признал.

Я опешил. Конечно, глупо было рассчитывать, что никто ничего не заподозрит. Тем более мой «друг детства». Боярин Свег отнюдь не выглядел дураком.

Мысли заметались. Теперь есть только два выхода. Первый — избавиться от слишком умного свидетеля. Но тогда придется убирать и остальных обитателей терема. Да и нравится мне отчего-то боярин Свег. Второй выход — признаваться самому, пока совсем не приперли к стенке. А уж дальше — смотря по обстоятельствам.

— Рассказал бы, да ты не поверишь. Я и сам-то почти ничего не понимаю.

— А ты попробуй.

И я выложил все как на духу. Конечно, с поправками на местную специфику. В своем мире я был боярином, Пушкин — известным гусляром-сказителем, его сказки — былинами, а Карлуша — злобным темным колдуном.

— Вот и не знаю, — вздохнул я, — смогу ли вновь увидеть свой дом. И главное — не пойму, что же чародею от меня было нужно.

К огромному удивлению, Свег отнесся к моей истории весьма спокойно. Пожал плечами:

— Кто поймет замыслы исчадий тьмы? Им бы только честному витязю нагадить. Пойдем, Федор, покажу тебе твою комнату. Слуг здесь немного.

Я с удовольствием растянулся на постели. Думал, что после такого дня вырублюсь мгновенно, но сон не шел. Наверное, разбередили душу воспоминания. Я попытался развлечься, представляя, какими способами буду расправляться с проклятым учителишкой, но не помогло. Уснуть никак не получалось.

Дождь давно закончился. Луна пялилась в окно. Ее стараниями все было видно почти как днем. Несмотря на усталость, захотелось прогуляться по саду, который окружал дом. Мозги прочистить, так сказать. Я поднялся. Бесенок тут же заверещал в ухо: «И чего тебе, хозяин, не спится? Все приключений ищешь на свою голову?»

Правда, вместо головы он помянул другую часть тела, явно позаимствовав выражение из моего лексикона.

Черт, постоянно забываю, что этот мелкий всегда при мне. Но нет бы сидел тихо и не шебуршал, а он все с поучениями лезет. Если до этого я еще мог отказаться от прогулки, то теперь решительно направился к двери.

Чуфик заверещал еще громче:

— Вот-вот, хозяин, всегда ты такой! А нам бы отдохнуть не помешало.

Усмехнувшись, я отметил это «нам». Обнаглел в корягу. Похоже, считает меня ровней себе. Вот назло буду болтаться среди кустов да воздухом дышать. Хочет спать — пусть сваливает.

Я побрел вокруг дома. Сам не знаю, куда и зачем. И вдруг услышал пение. Тихий женский голос просто очаровал.

От неожиданности застыл на месте. Потом любопытство пересилило осторожность. Захотелось взглянуть на певунью. Я направился туда, откуда доносились звуки.

Одно из окон оказалось распахнуто. Подперев щеку рукой, около него сидела девушка. В лунном свете я сумел хорошо разглядеть обладательницу волшебного голоса. Она показалась мне сказочно прекрасной. Сердце забилось. Так это и есть «калека» Свега? До чего ж хороша…

Теперь понимаю, почему он прячет ее от всего белого света. Сам бы такую кралю прятал. И если бы какой бессмертный старикашка протянул к ней загребущие ручонки, вырвал бы их и засунул ему в… то место, из которого ноги растут.

Я замер. Девчонка была необыкновенно красива. Ярко-синие, чуть удлиненные глаза, черные вразлет брови и алые губы. Но кто же она? Любовница Свега или племянница? Пообещал себе: лохом буду, если непременно это не выясню.

— Оленушка, голубушка, простудишься. Да и спать пора.

Рядом с девушкой появилась сухонькая старушка, захлопнула окно и задернула занавесь. Принесло же каргу не вовремя! Мысленно послал старушку туда, куда Макар телят не гонял. Некоторое время постоял под окном, надеясь, что еще увижу девчонку, потом вернулся к себе. Рухнул на постель, не раздеваясь. Долго ворочался, стараясь прогнать образ красавицы, но никак не получалось. Даже Шамаханская царица рядом с ней выглядела простушкой. Долго не мог понять, что меня так взволновало. Потом дошло: такая красотка — и не моя. Пожалел сам себя: какой же ты, Федя, завидущий и загребущий. Просто болезнь у тебя. Все желаю, чтобы было не хуже, чем у других. Хотя добром это не заканчивается. Вон, решил перещеголять Сеню — и жадность фраера сгубила.

Уснул на рассвете. Утром почувствовал себя совсем разбитым. Морда выглядела будто после недельного запоя. Даже Свег участливо поинтересовался:

— Не заболел ли ты, боярин Федор? Наверное, вчера промок и простудился. Может, стоит денек отлежаться?

Я сначала хотел отказаться и ехать домой, но тут же сообразил: спешить не стоит. Вдруг удастся хоть краешком глаза взглянуть на девчонку?

Бесенок на плече беспокойно заерзал. «Я ведь предупреждал: не езди на охоту, не тревожь покой лесных обитателей».

— Отвянь. Дело не в здоровье.

«Как это — не в здоровье? — запричитал бесенок. — Здоровье — оно самое главное! Остальное приходит и уходит».

— А остальное — это что?

«В твоем случае — женщины, — авторитетно заявил Чуфик и добавил: — Уж очень ветреное у тебя поведение».

Мне стало смешно. Слова-то какие нашел — «ветреное поведение»! Как будто я не мужчина, а барышня-кокетка. Но спорить не стал, просто вздохнул:

— Что бы ты еще в любви понимал, чудо мое лесное.

«Ой-ей! Сейчас упаду. Тут и понимать нечего. Поди посчитай, сколько русалок в реке».

Я вытаращил глаза:

— Очумел совсем? Русалок-то к чему приплел? Зачем мне их считать? Если только на учет поставить и налоги брать за то, что на частной территории проживают.