Меч Немезиды - Данил Корецкий

– Да и хрен с ними. Терпеть не могу на самолетах летать, – сказал Шнур. – Ну что, я пойду пока тромбон распакую, так?

Он глянул на Жердя.

– Иди, – сказал тот. – Я в твоих тромбонах все равно не разбираюсь. Присмотрю за старым дурнем.

Капитан Терещенко до крови закусил губу.

– Слыхали? Сирена… – Тапок встрепенулся, привстал даже. – Ага, сирена. Рявкнула и стихла. Чё это такое, а?

Он подошел к перилам, озабоченно повертел головой вправо-влево, зачем-то еще посмотрел вниз, на воду, пошмыгал носом, словно пытаясь учуять, откуда исходит опасность.

– Это на реке, – сказал он уверенно. – За мостом где-то, ага.

Сообщение это не вызвало бурной реакции на террасе. Все были слегка навеселе – все, кроме Тапка, который явно набрался, да плюс к тому с каждой минутой, казалось, пьянел больше и больше. Говорили, что он имеет привычку смешивать «хиросиму» – подсыпает в водку валиум и прочую дрянь. Хотя если бы так, то Умный или Козырь, наверное, давно дали бы ему под жопу – на кой ляд им сдался задроченный нарк?

– Как вы взяли этих московских? – лениво спросил Корень.

Миклуха выпятил грудь:

– Я их по фотороботам вычислил, как в кино! А потом стволы в бок – и в тачку засунули. Там еще по башке настукали!

– Ты говори, кто стукал! – потребовал Тапок и выпятил грудь.

Корень хмыкнул.

– Это что! Сейчас их в подвале так обрабатывают! Я им не завидую!

– А эта сирена меня за душу взяла, – продолжал свою мысль Тапок.

Плотно зашторенные окна главной гостиной «Рая» озарялись желтыми, голубыми, зелеными и красными всполохами. Там, в большом зале, шел пир горой: звучала громкая музыка, народ жрал, пил, танцевал и произносил здравицы в честь Василия Буланова, Козыря, дорогого именинника… Оклеенное бронированной пленкой стекло мелко вибрировало, но сдерживало мощную звуковую волну, на террасе слышен был только пульсирующий бас и ударник да еще плеск волн о деревянную платформу.

Туманную сирену, прокричавшую вдалеке, слышали все, но никому не было до нее дела.

Трое парней из бригады Фаната, занятые в сегодняшней операции по розыску московских, вполголоса переговаривались о чем-то своем. Веселый Яшка Лаборант сворачивал на самодельном станочке косяк для Миклухи, сопровождая свои действия подробными и сумбурными комментариями. В обширном хозяйстве Умного Яшка был «главспец по качеству» – скромный гений, который мог на вкус определить любую постороннюю примесь в дури вплоть до десятых долей процента, а место происхождения товара указывал с точностью навигационного устройства. Корень просто сидел на террасе сам по себе, сидел и курил, глядя перед собой. Именно к нему и обращался Тапок, которого после событий в аэропорту и выпитой водки все не отпускала нервная суетливая озабоченность:

– Это ж, наверное, тот самый катерок… «Ставрида», ага? – Он несколько секунд выжидающе буравил Корня глазами. – Ермолаев катер, ущутил? Ермолай хотел там плавучее казино замутить, ко всем приставал… Ага?

– Ага, – с подчеркнутой артикуляцией отозвался Корень, не меняя позы.

– Типа того… Тоскует душа, – сказал Тапок. – Зовет, типа. Ага. И тоскует.

– Кого душа? – поинтересовался Корень.

– Ермолая, ясно, – сказал Тапок.

– А куда зовет?

Тапок подумал:

– Не знаю. Может, ему просто тоскливо там, под трубой… – Тапок задумчиво шмыгнул носом. – Вот он сигнал и подает: привет, брателлы, типа… Ага.

Корень как-то не проникся.

– Привет он тебе на том свете скажет, дурила, – буркнул он. – Нажрался в сопли, гонишь пургу.

– А чего гоню? Чего пургу? – искренне удивился Тапок. – Ты ж сам сирену слышал, нет? Это ж факт!.. Я ж фактами это, как его…

– Оперируешь, – улыбнувшись, вставил Миклуха.

– О-пе-рирую, – подтвердил Тапок.

– Ты у нас типа опер, – сказал Корень.

Фанатовские парни загоготали. Тапок медленно развернулся к ним, скорчив грозное лицо и выставив указательный палец. Но тут какая-то новая мысль овладела им, лицо Тапка снова вытянулось, брови поползли вверх.

– А может, он предупредить о чем нас хочет? – произнес он таким уморительно таинственным тоном, что впору было заподозрить, будто Тапок просто разыгрывает идиота. – О чем-то плохом, ага? Сигналит Ермолай с того света: опасно! беда! зырьте в оба, брателлы!.. Ага!

– Святой Ермолай, в натуре! – радостно поддержали его гипотезу фанатовские.

– А это уже не ваша печаль, – с той же отчетливой артикуляцией сказал им Корень. Бредни упившегося Тапка ему самому действовали на нервы, но и гости, люди совершенно тут посторонние, явно переступали рамки приличия.

– Да мы и не печалимся, – заметил кто-то из фанатовских. – Ржем, как видишь.

– Ржать в своем стойле будешь, – отозвался Миклуха. Подумав, добавил: – И срать тоже.

– Какие грозные виды, – заметил фанатовский, поднимаясь с места.

Миклуха поднялся тоже, на ходу затирая о скамейку недокуренный косяк.

– Остыли, идиоты, – поморщился Корень. – Сегодня именины у старшого, не портите ему праздник. И себе, кстати, тоже.

Фанатский подумал, подсчитал что-то в голове и натянуто рассмеялся:

– Истину глаголешь!

– Ага. Вот и топай тогда, выпей водки. Говорят, в ней тоже истина, – сказал Корень.

Шумно поднявшись со скамейки, фанатские потянулись к выходу. Через открытую дверь на террасу выплеснулся громкий и мутный, как частица потопа, звуковой вал.

И снова наступила тишина. Тапок стоял, спиной опасно прислонившись к перилам, и балансировал рукой с зажженной сигаретой.

– Верно, брателлы. Как-то холодно здесь вдруг стало… – пробормотал он. – И куда это мы только зы… зы… ф-ф-фф… Как это, Миклуха?

– Смотрите, кто-то пожаловал, – оборвал его Корень, показывая на тонущий в сумерках невысокий пригорок у въезда в «Рай». Дорогу, идущую по его вершине, прорезал свет автомобильных фар.

– Машина… Нет, две. А наши все на месте, никого не ждем вроде бы.

– Я Киркоса еще не видел, – сказал Яша Лаборант.

– Киркос в Самаре, его не будет, – сказал Миклуха.

– А кто тогда?

– А хрен его знает. Менты дорогу обсели, да и пацаны Волкодава все контролируют, на въезде он сам дежурит, его забота…

Корень тяжело поднялся, уперев руки в скамейку. Подошел к Тапку, отвел его подальше от перил, взял у него изо рта сигарету и бросил в его же недопитый бокал.

– Смотри, кувыркнешься, дурила. Прочухался хоть немного, а? Пошли, согреемся, может, сожрем чего.

– Ништяк, – Тапок мотнул одновременно головой и рукой. – Идите. Я щас. Щ-щас.

Большой гостиной она называлась не зря. В центре зала волной застыла полукруглая сцена, где разместились не только участницы известной московской поп-группы – три сисястые девицы, прозванные в столичной тусовке «Поющими трусами», хотя на самом деле название у них было другое, – но и две тонны аппаратуры, и походная дым-машина, из которой полз, стекая вниз и раздаваясь по полу, густой тяжелый туман. Танцевальной группе, состоящей из бритых негров с обнаженными торсами, пришлось, правда, разместиться вокруг сцены. Но это не беда, потому что, во-первых, они негры, а во– вторых, потому что места в зале хватало с избытком.

В-третьих, всем было наплевать на то, что происходит на сцене и вокруг.

Подумаешь, группа. Подумаешь, негры.

Колыхались головы в пульсирующем свете и тоже как бы дружно и ритмично, удивительно слаженно пульсировали на «раз-два-раз-два». Десяток-другой голов. Кто такие? Так сразу и не скажешь. Белковые организмы, представители рода хомо сапиенс. Многие из присутствующих входят в элиту Тиходонска, если, конечно, верить местным журналам, ими же и оплачиваемым. Многие состоят на учете в милиции, а некоторые в ней работают, и в милиции, и в специальных службах, некоторые принадлежат к местному бизнесу.

Вот ровный пробор сосредоточенно спешащего куда-то Умного. Вот дергается в танце огромная плешивая голова директора тароремонтного предприятия Камальяна, рядом подпрыгивает богатая прическа его жены, а вот голова замначальника строительного управления тиходонской мэрии – эту ни с кем и ни с чем не спутаешь, геометрически правильный шар… Голова главного редактора «Тиходонских новостей» Заринова, пустые головенки богато одетых, ухоженных девушек без определенного рода занятий. Вот хитроумные головы торговых работников, а вот – явно милицейские чины: на их головах отпечатались круглые нимбы от фуражек. Вот владелица крупного пиар-агентства – что за восхитительное каре, что за классические черты! И тут же – несколько угловатых черепов, едва прикрытых шерстью, – будто представители другого биологического вида, другой ветви эволюции… Маскарад какой-нибудь? Хеллоуинские маски? Нет, это всего лишь рядовые бойцы из группировки Фаната, люди непростой и героической судьбы – люди, люди, не сомневайтесь! Раздва! Раз-два!.. А вот представители банды Шакала, а вот люди Киркоса… И между ними затесалась пара антропологически идеальных голов с модными прическами… Это телевизионщики с местного канала – кажется, редактор отдела новостей и кто-то из его помощников… Идет мирная беседа, взаимопроникновение, так сказать, культур… Прекрасно! Где еще можно видеть такую трогательную картину? В общем ритме – раз-два! Раз-два!