Любовь в награду - Джулия Лонг

Голоса стали различимы. Правда, слов было не разобрать.

Элайза услышала смех.

Женский смех.

Она увидела, как кончик горящей сигары движется в темноте, как светлячок. Мужчина что-то широко обводил рукой.

Ночь была холодной и ясной. Висевшие в небе звезды походили на крохотные сосульки – далекое подобие горевших в доме канделябров.

Элайза ощутила себя столь же далекой от этих двоих в саду, как и любая из звезд на небосводе была далека от квартирки экономки, которая бессильна что-либо сделать и может только наблюдать.

Поэтому она смотрела на них, и это было своего рода искупление.

Элайза не сомневалась, что в саду находится леди Придо. Ей было интересно, не освещает ли лунный свет ее вертикальную косичку так, чтобы тень от нее падала к ногам Александры?…

Сколько раз в жизни Филипп делал это – сколько вечеров и балов он посетил, сколько женщин держал в объятиях, укладывал в свою постель, со сколькими гулял по саду?!

Он может найти свое счастье с этой ужасной леди Придо. Она, в конце концов, представительница его круга. Но Элайза не хотела становиться свидетельницей их объяснения. При одной мысли об этом ей начинало казаться, что земля разверзается под ее ногами, как дверь тайного хода в забвение.

«Падшая женщина» – в этих словах для Элайзы заключался некоторый поэтический смысл. Когда падение начинается, кажется, что оно не закончится никогда.

Закрыв глаза, Элайза вспомнила их с Филиппом поцелуй, вспомнила, каким жарким, зачарованным и неуверенным стал его взгляд, вспомнила его вкус и то, как он дрожал, прикасаясь к ней, каким закрытым, обиженным стало его лицо, когда она оттолкнула его.

И когда чувства полностью захлестнули ее – горячие, яркие, опасные, как лезвие бритвы, – Элайза поднесла пальцы ко рту, прижала их к губам и закрыла глаза.

Как будто она целовала его на прощание…

Филипп и Александра прошли по залитой лунным светом дорожке к скамье, стоящей между подстриженных кустарников.

Услышав отдаленный смех, Филипп понял, что они – не первая парочка, которой пришла в голову мысль прогуляться по саду.

– Филипп, никак не спрошу вас, как вам нравится Пеннироял-Грин?

– Как мне нравится Пеннироял-Грин?… Скажем, неудивительно, что семья Эверси такая сумасбродная. Они впадают в безумство от скуки.

Александра тихо засмеялась:

– Конечно, тут все не так уж ужасно. Красивые холмы, вид на море, живописные дома, милые деревенские жители… очаровательные экономки.

Ла Вей искоса бросил на нее колючий взгляд.

– Разумеется, на Редмондов и Эверси можно и так посмотреть, – спокойно проговорил он.

– А вы не хотите разве выходить из дома и заниматься какими-то мужскими делами? Стрелять дичь, например?

– Погода не подходит для таких дел, к сожалению, – заметил Филипп. – Возможно, я стал слишком тревожен теперь, когда начинаю чувствовать себя самим собой. Для меня будет настоящим удовольствием снова вернуться в собственный дом или оказаться на собственном корабле. Я никогда не чувствовал комфорта, находясь в заточении.

– Понимаю, – отозвалась Александра. – Вам необходимо иметь рядом собственные вещи. Мужчины не могут выжить, будучи запертыми в маленьких деревенских домишках, как домашние животные. А ведь вы привыкли к тому, что на вас со всех сторон нападают.

– Если на меня здесь кто и нападает, так это белки, – с усмешкой произнес Ла Вей. – Других нападок мои рефлексы не испытывали.

– Возможности слуг здесь, в провинции, сильно ограничены, а ведь как раз их услуги и требуются, когда, как вы выражаетесь, avoir le mal du pays [9]. Некоторые чувствуют себя дома рядом со слугами, обученными своей работе, слугами потомственными, вроде моего любимого управляющего Франсуа. Я абсолютно уверена, что талант прислуживать должен быть врожденным. Вы со мной согласны? Вместо этого вы вынуждены довольствоваться услугами той простолюдинки, которая сейчас занимается вашим домом.

Ла Вей замер.

– Той… простолюдинки? – спокойно переспросил он.

Слова Александры показались ему особенно несовместимыми с миссис Фонтейн. Даже за миллион лет ему бы не пришло в голову назвать Элайзу простолюдинкой.

По его спине как знак предостережения побежали мурашки.

– Да. Впрочем, она кажется весьма компетентной в роли экономки. – Александра махнула в сторону дома затянутой в перчатку рукой, имея в виду общий успех празднества. – Вас здесь, похоже, хорошо кормят, а дом еще не сгорел. Думаю, на большее даже и надеяться не стоит, если речь идет о служанке, которую удалось тут найти.

– Прошу прощения, но ваши порочащие измышления меня поражают. Вы были раньше знакомы с моей экономкой?

Александра склонила голову набок, чтобы рассмотреть выражение его лица в пробивающемся сквозь облака лунном свете, а потом, состроив презрительную гримасу, слегка шлепнула его веером по руке.

– О, простите меня, Филипп! Мне и в голову не пришло, что вы ничего не слышали. Я думала, вы предпочли выбрать меньшее из зол, когда нанимали экономку. Впрочем, не стоило и ждать, что вы станете прислушиваться к деревенским сплетням. Правда известна немногим, но они очень осмотрительны, так что все это никак не должно отразиться на вас. Я считала, что, принимая эту женщину на работу, вы знали, почему ее уволили из школы, но осознанно приняли решение.

– Ее зовут миссис Фонтейн.

Ла Вей выговорил эти слова почти елейным тоном. Принц опасался, что, если Александра еще раз назовет Элайзу «этой женщиной», он совершит какой-нибудь опрометчивый поступок.

Лишь граф Ардмей смог бы понять сейчас, насколько разъярен Филипп.

И, возможно, Элайза.

– Ну да, конечно. Миссис Фонтейн. – Александра неприятно усмехнулась.

Терпению ла Вея пришел конец.

– Как это не похоже на вас, Александра, – быть такой скромницей! Отличная рекомендация миссис Фонтейн была дана мне семейством Редмондов, и я счел это достаточным для того, чтобы нанять ее. А теперь я вижу, что она блестяще управляет домом. Да, это она подарила мне… – Ла Вей осекся, вдруг осознав, что не может подобрать подходящего слова для того, чтобы точно описать, что именно он получил от Элайзы, – покой, – наконец договорил он.

Что за нелепое, неподходящее слово! Это почти ложь. Филипп едва не рассмеялся. В присутствии Элайзы его охватывало немало хороших чувств, но покой в последнее время точно не входил в их число.

– Понятно, ее нельзя ругать за то, как она ведет ваше хозяйство, – великодушно согласилась Александра. – И она, без сомнения, более чем умелая экономка. Она получила достаточно благородное воспитание, и ее приняли на работу в уважаемую академию мисс Эндикотт, где она преподавала несколько предметов юным леди. Вот только я бы не сказала, что ее характер вяжется с академией для юных леди. Для женщин с таким темпераментом, как у нее, самое место под лестницей. Я просто считаю, что женщины, которым свойственно, скажем… – Александра предусмотрительно понизила голос, хотя они были одни, – низкое желание… не должны учить юных леди, особенно тех претенденток на место в академии, с которыми немало проблем. Хотя я утверждаю, что девочки просто очень резвые, а не взбалмошные, как считают многие.