Белый воин - Алексей Осадчук

-Что ушел вой? Что ж у него свой путь. Он и так слишком много для нас сделал. Только слаб ещё, но ничего такой не пропадёт. Такой даже слабый поопаснее ра-хана будет. Видала чёрные пятна на рукавах его одёжи?

Аная, пораженная словами ведуньи, смотря в одну точку, машинально кивнула. «Как ушел?! Не может быть! – кричало её сердце, пытаясь вырваться из груди».

-Это пятна Матери ра-ханов, – словно не замечая горя на лице застывшей на месте девушки, продолжала Нарима, садясь к костру. Поленья, брошенные Анаей, быстро охватывались зановорожденными языками пламени. Их яркая игра отбрасывала блики на каменные стены скал.

-Пятна уже седые, первый раз зрю такие. Меха вон сколько, на троих воев хватит. Видать огромная была «клыкастая». Если он сам совладал со старой мудрой Матерью стаи, то я не завидую врагам сего воина. Да и тарков то он как вырезал, будто детей малых. Да-а. У такого воя путь особый. Что ему плестись со стайкой оборванцев, метой своей важной рисковать?

Аная, на подкошенных ногах, уже не слушая, ещё что-то говорящую ведунью, побрела обратно в пещеру. Будто душу вырвало понимание произошедшего, оставив на том месте, только пустоту да тяжелую обиду. Не увидит она более его светлых серьёзных глаз. Его, ставшего таким близким за эти дни, лица. Его сильного гибкого тела. Как жить дальше?! Его голос, его улыбка, его сильные надёжные руки. Как жила она раньше без него? Он ворвался в её жизнь, словно морской ветер, заполонив собой все мысли и чувства. И так же ушел не попрощавшись. Хотя он что-то сказал ей на прощанье на своём певучем приятном языке. А может это сон? И не было никакого странного белого воина Ксандра? Может, он пришел к ней из её тайных девичьих грёз?

Добравшись до своего места в пещере, всё еще хранящее её тепло, Аная, уже не сдерживая горьких слёз, проплакала до самого утра. А под самое утро она забылась тихим лёгким сном, в котором к ней снова пришел её загадочный Белый спаситель.

Глава 19.

Совет проходил в большой дружинной палате древнего, ещё построенного предками ярла Икера, терема. В те незапамятные, поросшие вековой давностью, дни, когда Хирмальм звался Хирмальмцем, и был всего лишь небольшим рыбацким селищем, на землю сию пришел первый враг. Отбившись тогда всем миром от злого ворога, потерявши при сем много люда: отцов, жен, сынов и матерей, давний предок Седовласа, Торм Грозный и заложил первый фундамент главного терема хирмальмских ярлов, оплот и надёжу хирмальмцев.

Главная палата, где собирался на трапезу весь род Тормов, а позднее и други верные, прозванные дружиною, по прошествии многих долгих зим была названа дружинной. Именно здесь решались и реклись главные заповеты и наказы ярловой вотчины.

В середине палаты стоял длинный широкий стол из твердого дерева, во главе коего и восседал сам ярл, а по бокам дружина его, а вернее все сотники и двое воевод. На совете, за длинным столом сидели также, местные и бежавшие от орды из других городищ, панны. Они составляли большинство заседавшего в этот час совета. Также рядом по правую руку от ярла тихой белой тенью, держа в правой руке своей резной посох, сидел Верхний друид Ваянар.

Совет затянулся. Начавшись рано утром и продолжавшийся вот уже несколько часов, зажиточные панны спорили, громко, перекрикивая, и перебивая друг друга, что делать дальше всему оставшемуся лоримскому народу. Сотники, некоторые только, что пришедшие с крепостных стен, молча хмурясь в бороды, попивали ульс , ожидая останнего ярлового слова.

Сам же Седовлас, будто не замечая того шума, который подняли разгорячившиеся панны, молча взирал на Стену Рез . На искусно испещренных резными картинками столбах его предки сражались, умирали, продолжали род, строили, растили, передавая созданное ими своим потомкам. Во главе семнадцати резных столбов стоял столб первого Торма. Последним же незаконченным, как и жизнь самого Седовласа стоял его собственный столб. Удастся ли закончить его? Или может уже завтра поглотит пламя поражения эту стену, а с ней и весь, ставший за эти дни таким немногочисленным народ лоримов?!

От тяжких дум отвлекло гробовое молчание в палате. Не было слышно споров и ругани паннов, недовольного сопения сотников – все взоры были обращены на задумавшегося ярла. Икер незаметно ухмыльнулся в бороду. Вот они хвалёные члены Сейма. Бьют себя в грудь кулаками, рвут одежды на груди, а как решения тяжкие принимать так все и замолкли. Никто не хочет взваливать судьбу лоримов себе на плечи. Верно, говорят, что рождается правитель с тяжкой ношей на сердце о доле народа своего. Вот и сейчас совет сидел за длинным крепким столом и с надеждой и вопросом глядел на своего правителя.

Оглядев твердым взглядом, успокоившихся паннов, ярл властно произнёс, рядом сидящему, Торли:

– Снаряди Змея и Гарону , пусть идут вдоль брега и собирают уцелевший люд. Не может быть такого, что б выжило так мало.

Невольно вспомнилась Наюшка родимая. Где сейчас дитятко милое? В гибель дочери ярл не хотел верить, да и Ваянар обнадёжил. Хоть и выживает из ума старец, постоянно проповедуя о Белом вое, всё же хотелось горюющему ярлу надеяться на чудесное избавление Анаи.

-Что же ты ярл такое удумал? – перебивая Икера, вдруг вскинулся, Велим Красномов, один из самых влиятельных паннов Мирольма, ближайший советник Рыжебородого и давний противник Седовласовых предложений в Сейме. Икер знал, что именно этому разжиревшему и обогатившемуся на милостях конунга панну, он должен был быть благодарен за постоянные провалы создания общего войска, да и многих других нововведений. Если бы Сейм тогда принял, все идеи Седовласа, то, верно, не дошла бы так далеко в глубь орда таркская. Только поздно уже говорить или думать об утерянном, не вернешь более ушедших за Берег. Нужно мнить, как сохранить людей, доверившихся ярлу.

Тем временем, встав, важно бодбоченясь, круглый, как ком снега, богатый панн, своим громким зычным голосом, как когда-то на Сейме продолжал:

-Али ты забыл, что ворог у стен города, славный ярл? Где же это видано, что бы во время осады снимать со стен сотню лучших воев, да рискуя, самыми быстроходными баррканами отправлять их незнамо куда и незнамо зачем?

Ободрённый молчанием покойно смотрящего на него ярла, видимо расценив по-своему его реакцию, Красномов продолжал с удвоенной силой:

-Видать, запамятовал ты, ярл, что не конунг ты ещё, что б баррканами стольными распоряжаться и дружиною Рыжебородого! Мы Сейм, – обведя, толстой рукой, с золотыми перстнями на пухлых пальцах, Велим, продолжал, – тебе такого права ещё не давали, а может, и вовсе не дадим!