Гимн шута - Антон Сергеевич Федотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так молодой человек провел целый час до того момента, как ожили наушники застывших истуканами у его комнаты гвардейцев.
— Пора, — сообщил один из них, без стука заглянув в комнату.
Павел напряг руки и сделал глубокий резкий вдох, выполняя снятие медитативного состояния. Вместе с плавным протяжным выдохом он распахнул веки, окинув гостей безмятежным взором голубых глаз.
— Пора, — повторился гвардеец.
— Ну так чего стоим? — слегка отрешенно ответил Павел, стараясь не «упустить» образ столика. — Вперед.
Гвардейцы слажено развернулись через левое плечо и вышли из комнаты. Молодой человек последовал за ними. На выходе он умудрился слегка зацепить дверной косяк плечом. Удивительно, но гвардии подобное поведение странным не показалось. Впрочем, в подобном положении, бывало, люди и естественные позывы сдержать не всегда могли. А тут всего лишь небольшое нарушение координации.
Волконский же тем временем считал шаги. Десять, девять, восемь… Столик в прямой видимости… Добавить деталей… Пять, четыре, три… Наложить дополнительную иллюзию на себя самого… Два… Один… Аккуратным движением правой руки взять со стола оставленный для него комм и спрятать его во внутренний карман пиджака.
Конвоиры всех этих манипуляций, как им и полагалось, не заметили. Оставалось надеяться лишь на то, что оператор не следит за каждым его движением через глазок бесстрастный зрачок видеокамеры. Вот уж на кого фокусы клановца не действовали никак.
— Фуууух, — выдохнул Павел, едва они остановились на лифтовой площадки.
Это было трудно. Создать иллюзию вне зоны прямой видимости, да еще и с привязкой к месту… Сил это потребовало просто прорву. Во всяком случае, чувствовал себя Павел так, будто за час до того самолично перетаскал пару десятков коробок как тогда с Филом.
Внутрь кабинки элеватора гвардейцы с Волконским не пошли. Этот лифт — только для клановцев. Да и куда парень делся бы? Управление замкнуто сейчас на центральный пост. И нажать другой этаж молодой человек просто не сможет. А на месте его уже встретить другая группа «сопровождающих».
Молодой же человек лениво размышлял. Все что мог — он сделал. Теперь все зависело от того, решат ли родичи показать ему место, унизив еще и личным досмотром. С одной стороны — очередной элемент давления на психику родича, а с другой прецедент создавать — тоже такое себе.
— Добрый день, Павел Анатольевич, — крысиная мордочка все того же секретаря главы растянулась в холодной улыбке.
Клановец лишь молча кивнул, шагнув вперед. На его пути тут же выросли гвардейцы.
— Будьте любезны, — без эмоций попросил «зю»-образный помощник.
Молодой человек замер. Вдоль его тела тут же провели двумя трубками ручных сканеров. Один из них недовольно пискнул.
Гвардеец замер, присматриваясь к экрану. Тот упрямо твердил, что все чисто и ничего лишнего клановца при себе не имеется. Но вот звуковой тонер… Ситуация «замерла» на несколько секунд. Гвардеец помедлил, переглянулся с секретарем и… они не решились. Просто вежливо кивнули и разошлись по сторонам.
— Прошу за мной, — потребовал местный Вергилий, в который раз провожая Волконского до конференц-зала, где старшие родичи готовы были решить его судьбу.
* * *
«Уважают!» — хмыкнул про себя Павел, оглядывая зал заседаний Совета.
Сегодня все двенадцать мест были заняты. Видимо, родичи сочли вопрос достаточно серьезным, чтобы собраться в полном составе. Во главе стола, прямо перед молодым человеком, восседали его отец и дядька.
— Здравствуйте, родичи! — громко и четко произнес он.
И даже позволил себе легкую улыбку, чем вызвал недовольные шепотки среди членов Совета. В конце концов, они тут собрались, чтобы судить «негодяя», а тот не только не проникся важностью момента, но еще и нарушает все мыслимые правила поведения! Каков наглец!
Ввели Светлану. Девушка держалась отлично. И вот она-то как раз вела себя как положено идеальной дочери клана: встала рядом с братом и замерла, не проявляя никаких эмоций.
— Начнем, — объявил Игорь Георгиевич. — Следующий вопрос нашей повестки: «Недопустимое поведение Волконских Павла Анатольевича и Светланы Анатольевны»…
«Как по писаному шпарит!» — усмехнулся парень про себя. Но тут же заметил стопку листов на столе перед главой клана. Тот, тем временем, зачитывал пункты обвинения, вменяя молодым людям «сношения с представителями иного клана» без согласования Совета и поведение, порочащее честь и достоинство Волконских. Последнее в большей мере относилось именно к Павлу. Между строк прозвучало и обвинение в том, что по виде «детей» клан может потерять высококлассного аналитика.
— Ваше слово, Павел Анатольевич, — строго посмотрел на клановца глава.
Не было снисхождения к столь «вопиющему и возмутительному поведению» и среди членов Совета. На то парень только улыбнулся еще шире.
— Мне нечего возразить на это, Игорь Георгиевич, — сообщил он и даже имел наглость сопроводить свой ответ коротким пожиманием плеч.
Вновь раздался ропот. По регламенту обвиняемый обязан был использовать формулировку «уважаемые члены Совета». Эти слова восприняли как неуважение.
— То есть, вину вы свою признаете? — вперил в парня строгий взгляд глава.
— В чем именно? — поинтересовался Павел, приподняв бровь.
Кое-кто негромко выругался. Но никто не ответил. Тогда председатель собрания строго уточнил:
— С какой целью вы вступили в отношения с кланом Соколовых? — поинтересовался он.
— Получить проектное финансирование для строительства завода по производству артефактов и мобильных ритуалов, — ровно ответил молодой человек. — Ни один пункт кланового кодекса не запрещает мне этого. Так как предварительная смета составила около пятидесяти миллионов…
Ропот стал громче. Сумма для клана была довольно серьезной. Даже очень.
— … Я счел возможным войти в партнерство с кланом Соколовых.
Глава чуть покраснел от злости. Это было неправильно! Такой суммой не мог распоряжаться мальчишка по своему усмотрению!
— Почему вы не обратились к нам? — довольно жестко поинтересовался он.
На чужие эмоции парню было наплевать. И пусть он помнил времена, когда каждый член Совета вызывал в нем уважение и легкий трепет, но они остались далеко позади.
— Клан высказал свое отношение к моим способностям, когда не нашел мне достойного
