Ромео с большой дороги - Дарья Донцова

– Твоя мать? Навряд ли, – попытался трезво оценить ситуацию Евгений, – в таком возрасте после инсульта уже не встают.

– Ты ее не знаешь, – жарко зашептала Алиса, – она на все способна. Убийца! Если кто узнает, меня посадят. Я знала о ее преступлениях и не рассказала!

Слезы покатились по щекам «супруги», из горла стали вырываться нечленораздельные предложения, Женя тяжело вздохнул и поволок Алису в ее спальню.

Утром, обнаружив «женушку» на кухне во вполне вменяемом состоянии, Евгений сказал:

– Ты допустила ошибку.

Алиса, варившая кофе, удивленно обернулась.

– Прости, не понимаю.

– Если начальство дома престарелых всерьез займется поисками дочери Алевтины, то найдет тебя с полпинка. Сначала выяснят: Алиса Кулькина вышла замуж и стала Виноградовой. А потом сделают очевидный вывод: раз дома не живет, она у мужа, и явятся сюда. Если до сих пор еще не пришли, значит, не очень искали. Либо совсем тупые, либо им за собственный счет розыскные мероприятия проводить надо.

Алиса уронила джезву, коричневая лужа растеклась по линолеуму.

– Откуда знаешь? – с плохо скрываемым ужасом воскликнула она. – Кто тебе рассказал?

– Если хочешь сохранить свои тайны, не пей до отключки, – с ухмылкой пояснил «муж».

Добравшись до этого места в своем рассказе, Женя снова вытянул правую руку и мирно напомнил:

– Мани, мани…

– Вымогатель, – сердито отозвалась я.

– Вовсе нет, – засмеялся собеседник, – честно отрабатываю гонорар, сами платите. Вот сейчас, к примеру, вполне можете ничего не давать.

– Но как же я тогда узнаю продолжение!

– Верно. Значит, платишь за свое любопытство, – подвел итог гример.

– Ну-ка, честный человек, заканчивайте рассказ! – велела я.

– В принципе я действительно подобрался к самому концу, – улыбнулся Женя…

Узнав о своей откровенности, Алиса испугалась. Но еще больше ее напрягла мысль о том, что к Жене могут приехать из интерната. Спустя неделю после памятного разговора «жена» сказала «мужу»:

– Уезжаю от тебя, спасибо за помощь.

– Куда денешься? – полюбопытствовал гример.

Алиса замялась, потом с неохотой ответила:

– К мужику перебираюсь. Надеюсь, не ревнуешь?

Евгений сообразил, что девушка не хочет сообщать свои новые координаты, и кивнул.

– Совет тебе да любовь. Если понадоблюсь, знаешь, где меня найти…

После этого рассказчик надолго замолчал.

– И больше вы с ней не встречались? – уточнила я.

– Почему? Сталкивались.

– Где же?

Женя почесал переносицу.

– Алиска все мечтает на телевидение попасть, по тусовкам шляется, вот там и пересекались. Москва на самом деле маленькая. А еще она пару раз у меня ночевала.

– Зачем?

Гример ухмыльнулся:

– Ну, насколько понял, мать ее до сих пор жива, Алиска боится в свою комнату возвращаться. Даже не сдает жилплощадь, чтобы на ее след не вышли. По мужикам она устраивается, то у одного поживет, то у другого, только иногда облом случается. Выгонит ее очередная любовь, не на вокзал же ей тащиться… Сюда едет, просится пожить. Я пускаю.

– Добрый!

– Мне надо быть женатым.

– Понятно.

– Алиска долго тут не задерживается, на три-четыре дня. Но в последнее время не появлялась.

– Не знаете, где она жила?

Женя кивнул:

– Говорил же, Москва маленькая. С одной стороны, Ирка Самсонова, «вешалка» одна, насплетничала. Я ее красил, гляжу, Алиска идет, ну, помахали друг другу, а Ира и давай болтать: «Виноградову знаешь? Она лесбиянкой стала. Во как! В двустволку превратилась, и с мужиками, и с бабами живет». А еще…

Женя остановился и уставился на меня.

– Хватит! – возмутилась я. – И так хороший куш получил, еще не отработал. Надо совесть иметь! Хотя человек, способный за деньги выбалтывать чужие тайны, навряд ли слышал о таком понятии, как совесть.

Евгений прищурился.

– Бабу, покупающую за бабки чужие тайны, тоже нельзя назвать образцом порядочности. Это раз. Два: вы желали кой-чего разузнать, я нуждаюсь в деньжатах, мы нашли друг друга. В-третьих, сейчас не просил добавку, просто выдержал эффектную паузу. Так всегда на сцене делают перед кульминацией. Вы что, в театр не ходите?

– Не отвлекайтесь!

– Последнее время Алиса жила у Риты Секридовой.

– Дальше!

Женя торжественно продолжил:

– А Секридовой Маргарита стала не с рождения, она замуж вышла. И как ее девичья фамилия?

Тут он снова театрально умолк, но я испортила гримеру «выступление»:

– Волкова. Секридова дочь Петра и Анны.

Евгений разинул рот, потом по-детски обиженно протянул:

– Откуда вы знаете?

– Отдавайте обратно деньги, объясню, – стараясь не рассмеяться, сказала я.

– Спасибо, обойдусь, – не оценил шутку собеседник.

– Еще пара вопросов. Почему Алиса поселилась у Риты?

Гример скривился.

– Точно мне неизвестно, но думаю, она полагает, что мать права: Маргарита знает об ограблении и прячет богатство. Алиске очень бабки нужны, она даже у меня пыталась одолжить. Хочет комнату в коммуналке продать, доплатить и «однушку» купить. А еще ей вроде пообещали место на телевидении, но надо взятку дать… Ой, тише!

– Что случилось? – удивилась я.

– Вроде дверь входная скрипнула? – шепотом спросил Женя.

– Нет, – понизила голос и я.

– Тсс! Точно! – прошипел Женя. – Это Алиска пришла, у нее ключ остался. Фу, нехорошо получилось. Посидите тут, я выйду и попробую уладить дело.

– Мне очень нужна Алиса.

– Хорошо, хорошо, только сначала я с ней поговорю, а вы не высовывайтесь, пока не позову, – очень тихо сказал Евгений и выскользнул в прихожую.

Сначала в квартире стояла тишина, потом раздался глухой звук, словно на пол свалился мешок картошки. Я вскочила, на цыпочках дошла до двери и выглянула в коридор. Увиденная картина заставила остолбенеть.

Евгений, широко раскинув руки и ноги, лежал на полу, над ним, спиной ко мне, склонилась полная фигура в темном пальто. Рядом с распростертым телом гримера стояла отчего-то знакомая сумка.

Я втянула голову назад в кухню, похвалила себя за то, что сдержала вопль страха и удивления, а потом растерялась. Что делать теперь?

Не успело прийти решение, как в проеме кухонной двери возникла та самая фигура. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга, потом одновременно воскликнули:

– Это вы? – и замолчали.

– Что вы здесь делаете? – отмерла первой нежданная гостья.

– Где Женя? – промямлила я.

– У него стало плохо с сердцем, – сладко улыбнулась тетка, – хочу лекарство дать.

Продолжая сохранять на лице самое ласковое выражение, дама начала приближаться ко мне, я пошарила рукой по кухонному столику, нащупала какую-то банку и, ощущая себя мышью, к которой протягивает лапу с острыми когтями кошка, швырнула находку в надвигающуюся беду. Честно говоря, это был жест отчаяния. До сих пор мне ни разу не удавалось попасть скомканным листом бумаги в мусорную корзину, даже если та находилась в полуметре от «баскетболистки». Но сейчас случилось неожиданное.

Банка угодила даме прямо в лоб, крышка отвалилась, изнутри высыпалось облако серо-черного, сильно пахнущего порошка. Заорав не своим голосом, тетка принялась тереть глаза кулаками. Я мухой вылетела в коридор, в одну секунду подперла дверь кухни тяжелым комодом и, слушая безудержное чихание вперемежку с воплями, несущиеся из кухни, схватилась за мобильный. Только бы Дегтярев оказался на месте…

– Алло, – долетел до слуха родной голос.

– Милый! – закричала я. – Скорей сюда! Это Феня! Похоже, она убила Женю! Поторопись! Я ей в лицо сыпанула перец, но не знаю, долго ли она чихать будет. И как только я сумела сдвинуть комод…

– Адрес! Немедленно говори адрес! – велел полковник. – Четко, ясно, быстро, я уже в пути.

Глава 33

Прошло три дня. Дегтярев приезжал в Ложкино ночью и отправлялся на работу около шести утра. В четверг я, измучившись от любопытства, попыталась перехватить полковника. Спустилась за полночь в столовую и ласково прощебетала:

– Хочешь, картошечки пожарю?

Александр Михайлович, не ожидавший моего появления, чуть не подавился трехэтажным бутербродом, потом сердито ответил:

– Спасибо, еще хочу пожить.

– Ну уж не настолько вредна вкусная картошка, – залебезила я.

– Верно, – согласился толстяк, – опасаюсь не корнеплодов в масле, а твоих кулинарных талантов. Перепутаешь чего, и я отравлюсь.

Лишь страстное желание узнать, по какой причине няня Феня задумала лишить жизни Евгения, удержало меня от резких заявлений. Стиснув кулаки, я, продолжая фальшиво улыбаться, проблеяла:

– Мне отправляться спать?

– Естественно, – кивнул Александр Михайлович.

– Прямо так идти в кровать?

– Угу, – не дрогнул полковник.

Делать нечего, придется, видимо, убираться восвояси, что называется, не солоно хлебавши. Но когда рука моя коснулась двери, любопытство стало нестерпимым, и я обернулась.