Кавказский принц - Андрей Величко

Вообще-то "Пересвет" мог нормально лететь на двух моторах, а пустой – так и вовсе на одном, но выключать инвалида я не стал. Да, при выключении в моторе пришлось бы менять только подшипник, а продолжение работы приведет к списанию всего мотора, но не хотелось показывать императрице, что у инженера Найденова что-то может пойти не так. Хрен с ней, железякой дюралевой, имидж важнее, а на малом газу еще час она точно проработает.

Я прибрал крайний левый сектор.

На подлете к Серпухову нас ждал сюрприз. Со стороны Оки приблизились два "Святогора" и пристроились к нам по бокам и чуть сзади – эскорт, однако. Я снизил скорость, чтобы тихоходные "истребители прикрытия" не отставали. Присмотрелся, кто их пилотирует – ага, Михаил и Гоша. Императрица тоже узнала сыновей и помахала им рукой из окна. Вот и Георгиевск…

– Огромное вам спасибо, это было незабываемо! – с чувством сказала мне Мария Федоровна, когда я помогал ей спуститься на землю по трапу из трех ступенек.

Через день дамы покидали Георгиевск.

– Будете в Петербурге – обязательно жду в гости, – сказала императрица на прощание. – Помните, что теперь двери Аничкова дворца для вас всегда открыты.

Глава 32

"Тузик" долго, почти две минуты разбегался по заснеженному полю, но наконец взлетел. Тяжело взлетел, неуверенно… Посторонний наблюдатель смог бы заметить, что это какой-то не совсем обычный "Тузик" – с обрезанными крыльями и ненормально низко расположенным центропланом, так что было непонятно, где там может поместиться пилот. Но посторонних на левом берегу низовий Волги вообще водилось мало, а уж на секретном полигоне их присутствие было полностью исключено.

Я ткнул джойстиком назад, потом, посмотрев на реакцию самолета, еще раз. Опасно покачивая крыльями, "Тузик" с трудом набирал высоту. Я вспомнил молодость, свою первую радиоуправляемую модель – пожалуй, та летала получше, а вот управлялась похуже. Но, однако, поворачивать надо, пока подопечный за горизонт не улетел… Я три раза качнул джойстик вправо.

Управление производилось с пятнадцатиметровой деревянной вышки. Вокруг была заснеженная степь с ярко-оранжевой черточкой самолета у горизонта. Вот она повернулась, на короткое время стала крестиком и снова почти исчезла. Сейчас самолет летел под прямым углом к предыдущему курсу. Я опустил бинокль.

Это был не просто радиоуправляемый аппарат. Там имелся релейный автопилот с двумя гироскопами, а по радио шли только команды о смене курса. Теперь "Тузик" летел прямо на бревенчатый сарай, из которого навстречу ему ударили очереди двух пулеметов. Я передал команду "противозенитный маневр", и обстреливаемый начал совершать резкие рывки из стороны в сторону, сохраняя при этом общее направление. Вроде пока летит, ладно, уходим от сарая, ведем его поближе к нам.

Так, подлетает… Я нажал кнопку рядом с джойстиком, мотор заглох, и "Тузик" неуклюже плюхнулся, сломал шасси, некоторое время пахал носом снег, а потом перевернулся и застыл кверху брюхом. Ничего особенного в этом не было, штатный полет данного аппарата посадки вообще не предусматривал, вместо нее предполагалась встреча с целью.

Крылатая ракета у нас с Половцевым пока не получалась, и я решил попробовать обойтись тем, что уже было – самолетами. Два первых разбились, а вот третий вроде вел себя терпимо. Посмотрим, сколько дырок и где в нем найдется после этого полета.

Присутствовавший при испытаниях Гоша был в восторге – еще бы, только что нормально отлетавший самолет имел на борту почти четыреста килограмм песка! И мне удалось его по г-образному маршруту вывести прямо на сарай, расположенный в пяти километрах от нас. Это было ценно еще и потому, что недавно выяснилось одно ранее нами незамеченное свойство портала – он мог открываться только в места, сохранившиеся с прошлого визита в неприкосновенности или близком к ней состоянии. Когда мы попробовали открыть дырку в трюм ремонтируемого "Петра", у нас ничего не вышло. Аналогично получилось и с "Микасой", так что с ней придется бороться без возможности подбросить гранату в зарядный погреб.

– Ну что, ждем результатов летних испытаний на Каспии или прямо сейчас запускаем аппаратуру в серию? – гордо осведомился я. – "Тузиков" можно потом быстро наделать, а там, глядишь, и "Бобики" пойдут.

– А ты сколько комплектов к лету успеешь подготовить? – поинтересовался Гоша.

– Ну, штук пять-шесть… Может, конечно, и семь, но не обещаю. И надо еще один особый автопилот сделать и под него специальный "Тузик", чтобы он мог садиться, надо же на чем-то операторов тренировать.

– И откуда мы их запускать будем? Имеется в виду не на испытаниях, а на войне.

– С "Мономаха". А вот управлять – с катамарана, он сможет подойти ближе к цели. Или запускать с берега, а управлять с самолета.

– Мне вот какая мысль пришла, – сообщил Гоша, – а что, если самолет для заметности снабдить дымовой шашкой? Еще и ветер у цели можно будет как-то видеть.

– Можно. И прожектор для ночной атаки тоже надо будет попробовать… То есть два – один на самолете-наводчике, а другой на снаряде. А насчет шашки… Трассер ему в зад, сразу не только заметность повысится, но и пространственное положение со стороны будет определять легче.

К этому времени упавший самолет был перевернут и погружен на специальные сани. Мы спустились с вышки, испытания были закончены. Нас тоже ждали сани, но с приставкой "аэро", то есть три лыжи с кабиной и мотором от "Святогора". Пора было ехать в Михаиловку, которая потихоньку начинала превращаться в город Михаилов. Там нас ждало младшее высочество, получившее наконец-то третий класс и звание капитана.

В отличие от Георгиевска, при застройке Михаиловки никаких отклонений от плана не допускалось. Поселок был строго квадратный, три улицы параллельно Волге и три перпендикулярно ей. В центре – резиденция Михаила, который, судя по результатам его деятельности, оказался значительно большим педантом, чем я думал поначалу. Гошин дом стоял в полукилометре от поселка, но уже вызывал сдержанное недовольство младшего высочества своим неправильным расположением – при дальнейшем расширении он попадал в городскую черту, но не в квадратно-гнездовую сетку. Но сейчас наш путь лежал к особняку в центре города, который местные называли дворцом. Предстояло пообедать, а потом на "Пересвете" лететь в Царицын, на вокзал – в этот раз мы приехали сюда обычным путем и уезжать собирались так же.

По приезду Михаил сначала представил нам документы о сегодняшних событиях, где они изображались неудачными испытаниями новой модели самолета, и, только получив наши подписи, повел кормить.

В поезде Гоша сказал:

– Пожалуй, пора с весны начинать строиться на Дальнем Востоке.

– Но только заранее продумать, что под видом чего мы будем сооружать, – согласился я. – Про Находку вроде уже решили, а что за культурные объекты мы будем возводить в Артуре и около?

– Заводик по производству колючей проволоки пусть будет обществом русско-китайской дружбы, – засмеялся Гоша, – а вот как выдать береговую батарею за библиотеку, это надо помозговать.

– Так это будет не просто библиотека, а при обсерватории, ты у нас большой любитель их строить, – предложил я. – А телескоп – он как раз и должен быть на массивной поворотной станине и в прочном здании, устойчивом к землетрясениям, ну и к случайно залетевшим с моря снарядам тоже. Пора, кстати, прикинуть, кто, под какой легендой и где будет двенадцатидюймовые телескопы закупать.

– Ну, тут особых сказок не нужно, – отмахнулся Гоша, – закупаем их мы, для "Мономаха", чтобы, значит, воткнуть на носу вместо его старых восьмидюймовок. И воткнем, любовно изготовленные из лучших сортов жести и фанеры.

– Зачем так прямолинейно? Можно сделать вот как: честно и легально объявить всем, что мы хотим вооружить "Мономах" современными восьмидюймовками. И купить их, не пропадут. А через подставных лиц, но не особо напрягаясь с конспирацией, приобрести эти самые двенадцать дюймов. Тогда будут понятны меры секретности при установке, то, что орудия всегда в чехлах и около них караул, как у мавзолея… Типа и не надейтесь, противные, никому не выдадим военную тайну, что у нас там вместо восьми теперь стоит двенадцать! Ну, а отдельно, поначалу в трюме, будет лежать катапульта для самолетов-снарядов. Тихо так лежать, мы ее только после начала войны установим.

– А с ракетами, значит, ничего не вышло… – вздохнул Гоша.

Я в растерянности даже прикурил сигарету с фильтра.

– Как это ничего, – возмутился я, откашлявшись, – ракетоплан пока не выходит, согласен. Но обычные-то ракеты ты сам видел!

– Видел! И как они, улетев на пять километров, с завидной точностью ложились в эллипс километр на полкилометра, тоже видел. И кого это мы такого большого обстреливать будем?