Шаг в аномалию - Дмитрий Хван

Властная верхушка ангарского социума решила всё же оставить опасный препарат у себя. Этот вирус мог быть последним доводом пропавшей экспедиции в случае возможной чрезвычайной ситуации.

На корабле Ринат провёл с Брайаном серьёзный разговор, касающийся его дальнейшей судьбы. Белофф, ужаснувшись их сегодняшнему месту пребывания и времени появления, крепко задумался. Поняв, что никаких Штатов теперь не существует и он свободен от всех обязательств, взятых на себя при получении американского паспорта и при даче армейской присяги, Брайан попросил Рината походатайствовать перед полковником о принятии его в члены нарождающегося на берегах Ангары общества. Саляеву понравился этот парень и, подумал он, если выбить из него некоторые американские заморочки, то Брайан будет своим парнем.

— Да и пример остальным будет, — согласился полковник, когда Саляев наскоро изложил Смирнову итоги култукского рейда.

Факт того, что перед ними сейчас навытяжку стоял не результат работы аномалии под американским контролем, а десяток неудачников, едва избежавших смерти, вернул Смирнову уверенность в своих силах. А уж хорошее настроение-то ему вернуло то, что все его люди возвратились живые и здоровые, да ещё и с подарками.

— Давай, Ринат, политику партии обскажи нашим гостям, — улыбнулся полковник.

Козырнув, Ринат по-английски обратился к вытянувшимся американцам:

— Парни, сначала я поясню вам, куда вы попали. Включайте мозги — вы в семнадцатом веке, первой его трети, а именно одна тысяча шестьсот двадцать девятый год от Рождества Христова. Что означает, что никаких Соединённых Штатов не существует. Никакой колы и торговых центров. Молчать! В Северной Америке не существует даже полноценной английской колонии, а рабов из Африки ещё не начали завозить, но скоро начнут. — Он многозначительно посмотрел на афроамериканцев. — Так что вы полностью свободны от всех клятв, данных своему государству, как и мы свободны от своей присяги Российской Федерации. И сейчас у вас, по сути, может быть только одна цель — поскорее, сдав тест на лояльность, примкнуть к нам. Бежать вам некуда, на тысячи километров вокруг первозданные леса с дикими зверушками, реки без единого моста и куча враждебных племён, ждущих, как бы всадить вам стрелу промеж глаз. Положение ваше понятно? Не слышу?!

Ответом ему было нестройное гудение обалдевших от подобной информации людей.

— А почему мы должны вам доверять? Может, вы специально нас обманываете! — заявил один из афроамериканцев, с которым, закивав, тут же согласились и другие.

— Тебя ведь зовут Малик, верно? Вы появились в этом мире на месте городка Култук, но его не было. Вы плыли по Байкалу, но вы не видели ни единого поселения, а также знаменитой Кругобайкальской железной дороги. На Байкале вы не встретили ни одной захудалой лодки. Но зато вы увидели туземцев и монгольскую конницу. Думайте! — Американцы глухо стали обсуждать услышанное, делясь впечатлениями и предложениями к дальнейшим действиям. — Но прежде чем перейти ко второй части нашего разговора, надо решить один вопрос. — Саляев вопросительно взглянул на Смирнова, тот кивнул в ответ. — Так вот, находящийся среди вас сослуживец, начав с неподчинения старшему по званию, организовал вооружённую банду по расовому признаку, разоружив и фактически ликвидировав своё подразделение, инициировал регулярные грабежи местного населения, похищение людей, изнасилования…

— Убийства, — буркнул смуглый солдат.

— Да, он убивал туземцев! И грозился убить полковника! — раздались нестройные голоса из строя.

Почувствовав, к чему идёт дело, Малик тяжело задышал и, выражая свой протест, истошно закричал:

— Вы не можете судить меня, меня может судить лишь американский суд! Это незаконно, я гражданин США.

— Я уже говорил, что здесь, в этом мире, нет ещё никаких Штатов. Да и суда не будет, — спокойно сказал Саляев, достал пистолет и, сняв с предохранителя, дослал патрон в патронник. — Джобс Малик! Выйти из строя! За неподчинение старшему по званию, за организацию вооружённой банды, за похищения и изнасилования, за грабёж и убийства… — Помедлив мгновение, Саляев нажал на спусковой крючок. Джобс упал навзничь, густо оросив байкальский песок тёмной кровью. — …Приговор: смерть, — закончил Саляев.

Дёрнувшийся было строй американцев быстро успокоили прикладами морпехи.

— Ну а вам, господа, ещё предстоит доказать свою полезность нашему обществу, чтобы пользоваться его благами, — продолжил полковник, обращаясь к оставшимся десяти солдатам. — Кто готов к этому, выйти из строя! — Вперёд подались четверо американцев. — Что же, хорошо. Ринат, займись этими парнями, остальных запереть в хатысмовой тюрьме. Полковника их ко мне в избу. Ринат, поешь и тоже ко мне. Всё, разойтись. — Поманив из четвёрки вышедших из строя американцев Брайана, полковник негромко сказал ему: — Белов, чем быстрее ты вспомнишь, что ты русский, тем лучше будет для тебя и для нас.

Брайан, покраснев, задумался.

В стоящем на столе блюде дымилось ароматное мясо, айсбергом торча из наваристого бульона, в котором утонул картофель и плавала нарезанная кружочками морковь, а сверху это великолепие было посыпано терпкой травкой. Мак-Гроу, не в силах отвести взгляда от блюда, одними губами читал молитву, с надеждой ожидая, когда же ему разрешат приступить к трапезе.

Два с половиной месяца, проведённые в этих диких местах, стали для Генри сплошным кошмаром. Постоянное недоедание, регулярное недосыпания, побои и издевательства стали нормой для полковника. Это испытание подкосило его и физически и морально, он стал ненавидеть себя за своё малодушие, за малодушие своих подчинённых, которые не смогли или не захотели оставаться солдатами армии США, а моментально превратились в сборище бандитов и насильников. Малик и Омар с первого же дня в новом мире отказались подчиняться его приказам, отобрав оружие, заставив присоединиться к ним Стивена и Томаса. А остальные оказались против них слабаками.

В глазах и носу предательски защипало, Генри закатил глаза, пытаясь остановить слёзы, но они всё равно потекли по осунувшимся щекам. Плечи его дёрнулись. А вскоре, уронив голову на грудь, он хрипло разрыдался.

Реки очищались ото льда, свинцовые воды несли в Белое море к устью сталкивающиеся и лопающиеся льдины, которые создавали непрекращающийся рокочущий шум. Край смелых людей, отважных мореходов, умелых кораблестроителей, осваивающих для Новгорода, а потом и Московской Руси холодный неприютный Север, родина великого Ломоносова — это Поморье. Край населяли не бесправные, закрепощённые и лишённые Годуновым права на переход от одного хозяина к другому в Юрьев день крестьяне, здесь жили свободные, не знавшие кабалы люди. Приход весны означал скорое начало морских промыслов, жившие ими поморы уже готовили свои корабли и снаряжение к выходу в море.

Староста беломорской деревни Святица Вигарь в сильной озадаченности почёсывал затылок, надвинув шапку на лоб. То, что предлагали эти двое молодцов, совершенно выбивало почву из-под ног. Савелий Кузьмин после обстоятельного разговора с Дмитрием Борецким указал сыну местность для сбора людей и место отправки в путь до Сибирской землицы. Это земли, некогда принадлежавшие семье Борецких, а именно знаменитой Марфе-посаднице, известной своей непримиримостью к Москве да лояльной Литве. Она была последней хозяйкой этих земель, а после того как Новгород окончательно стал частью Московского царства, земли у Борецких отняли в казну.

В близлежащих деревеньках удалось соблазнить на новые земли шестнадцать семейств, являвшихся язычниками для остальных людей. Желание, изъявленное ими, было вполне осознанным, так как после того как многие в округе земли беломорских островов были переданы под епархию Соловецкого монастыря, житьё таких людишек стало тревожным: не ровен час, донесёт кто из ревнителей веры про языческие обряды, ими отправляемые, да нагрянут по их душу слуги Господни. А тут как раз добрые люди о свободной да богатой землице молвят, где нет гонений на веру отчую. Никак, знак богов это. Шесть семей пришло с Белоозера, это уже людишки Авинова постарались. Позже пришлось Кузьмину тридцать рублей подъёмных, данных им Авиновым, за них уплатить. Итого вышло сто шестьдесят восемь душ, да со скарбом и скотиной мелкой.

Вот и пришли Тимофей Кузьмин да Никита Микулич к старосте Святицы — нанять кочи малые для доставки людей и груза к устью Енисея, а там и по реке до острога Енисейского. Вигарь, ещё с отцом ходивший в Мангазею, знал маршрут не понаслышке, как и то, что устья рек, впадающих в Студёное море, очищаются ото льда лишь летом. Староста пробормотал, что необходимо с главами семейств, кочами владеющими, перемолвиться, дело серьёзное донельзя, мол.