Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Нет, в этом не было ничего страшного, ведь она не впервые видела настоящего нага. Не впервые он оказывался так близко от нее. Однако все равно это зрелище не переставало зачаровывать, будто в движениях змеиных хвостов, заменивших человеческие ноги, было что-то гипнотическое.

А затем Иллиана подняла взгляд и встретилась с холодными, но чрезвычайно довольными глазами своего нежданного гостя.

Девушка вздрогнула, запоздало понимая, что забыла захлопнуть дверь. И именно поэтому Дарьешу удалось беспрепятственно войти.

– Теплого солнца, царевич, – проговорила она и встала с дивана, со странным, неприятным чувством внутри наблюдая, как эта самая дверь сейчас закрывается, щелкнув замком.

– Теплого солнца… Иллиана, – протянул мужчина. На его губах играла едва заметная улыбка, хвост двигался по полу с еле слышным шуршанием.

Дарьеш пристально смотрел на нее, и от этого становилось сильно не по себе.

– Что привело тебя сюда? – спросила она негромко, не зная, имеет ли право вообще что-то спрашивать у наследника.

Вместо ответа мужчина скользнул чуть влево, будто обходя девушку по кругу. Он был всего в шаге от нее, уже почти пересек невидимую границу личного пространства, внутрь которого принято пускать только тех, кто тебе приятен. Кого ты мог бы коснуться случайно или специально и не испытать от этого чувство дискомфорта.

Иллиана не хотела, чтобы Дарьеш ее касался…

Как ни странно, наследный царевич Шейсары был довольно красив. Сейчас, рядом с ним, она могла говорить это с абсолютной уверенностью. У него были более правильные черты, чем у Торриена. Среднего размера глаза, нос и рот. Все симметрично, органично и вполне привлекательно. В смуглом лице чувствовалось влияние благородных генов Эннаришей, но… оно ничуть не привлекало Иллиану. Более того, улыбающееся лицо Сапфирового змея ее пугало. Ей вдруг показалось, что в этом наге все не так, как должно быть.

Не в пример старшему брату у Торриена был довольно высокий лоб и густые черные брови, а глаза – глубоко посаженные и острые, как золотое лезвие. Фамильный нос рода Эннариш у него был чуть крупнее, а губы – полнее и мягче. Но, когда ненаследный царевич улыбался, его лицо становилось искренним и живым. Настоящим.

А не идеальной опасной маской, какую сейчас видела перед собой девушка. Пустой и бесчувственной.

– Хотел посмотреть на тебя, хасси Иллиана, – протянул мужчина, и улыбка на его губах стала еще шире. Словно в одном этом предложении заключалось нечто невероятно забавное.

Иллиана покраснела, вспоминая, что Дарьеш заметил ее подглядывание в купальнях. Ей вдруг пришло на ум, что, возможно, царевич здесь именно по этой причине. А значит, было бы неплохо извиниться.

Но как же это было стыдно!

– Дарьеш… – медленно протянула девушка, прикусив губу и опустив взгляд. – Я же могу к тебе так обращаться? Мне еще не до конца ясны правила вашего этикета.

– Конечно. Можешь, – проговорил мужчина, и в голосе послышалось некоторое удовлетворение.

Мощный черный хвост с синими чешуйками снова зашевелился, перекатываясь, как блестящая река. Краем глаза девушка следила, как мирай двигается вдоль нее, обходя по кругу.

Будто мишень. Будто жертву, на которую вот-вот планирует броситься.

– Дарьеш, – повторила Иллиана, глубоко вздохнув и подняв голову. Взглянула в чуть прищуренные глаза змея, уже оказавшегося от нее по правую руку, и проговорила: – Вчера я… не хотела, чтобы так получилось. Ты мог подумать, будто я это нарочно, ну…

– Подглядывала? – с мрачным удовольствием кивнул мирай, продолжая двигаться, и вдруг остановился прямо напротив нее. Уже гораздо ближе: всего в половине короткого шага.

На расстоянии дыхания…

Иллиана поморщилась, но кивнула.

– Я не хотела подглядывать, просто шла мимо. В царском дворце мне… посчастливилось оказаться впервые. Тут все так интересно. Мозаика, статуи, изразцы…

– Занимающаяся любовью пара, – с ухмылкой дополнил царевич, и на его лице проскочило абсолютное понимание. Словно это совершенно нормально.

Иллиана вспыхнула до корней волос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Нет! Ну что ты! Это вовсе не входило в круг моих интересов, просто…

– Именно поэтому ты и не повернула назад, а осталась смотреть представление дальше. – Дарьеш совершенно не давал ей возможности оправдаться. Наоборот, каждое его слово будто закапывало ее глубже в зыбучие пески южной Шейсары.

Иллиана громко сглотнула, заметив, как медленно, еле заметно зазмеился по полу черно-синий хвост, еще сильнее приближая к ней огромную фигуру мирая.

Резко отвернувшись, девушка сделала несколько шагов в сторону, будто оживленно пытаясь объяснить свою позицию. На самом же деле она просто убегала. Хотела оказаться подальше от царевича, который вел себя очень странно.

Пугающе странно…

– Это совершенно не так! – воскликнула Иллиана, не поворачивая головы к мужчине, который остался позади. – Однако я все равно извиняюсь за это… досадное недоразумение. Надеюсь, мы его забудем! Не стоит вспоминать всякие пустяки.

В этот момент она наконец остановилась, потому что напротив нее оказалась стена с глубокой нишей, внутри которой в камень было вставлено зеркало. По обеим сторонам стояли цветы, а на гладкой поверхности лежала ее сумочка, которую она так и не разобрала после приезда из дома.

Девушка бросила взгляд на свое отражение и увидела далеко за спиной молчаливую фигуру Дарьеша. От расстояния, разделяющего их, сразу стало легче.

Иллиана глубоко вздохнула, приводя в порядок сердцебиение и загоняя поглубже неуместный страх перед братом Торриена, а затем повернулась, чтобы посмотреть царевичу в глаза.

Вот только Дарьеш больше не стоял посередине комнаты вдали от нее. За какую-то долю секунды он пересек разделяющее их пространство. Иллиана только и успела тихо ахнуть, как он вдавил ее в каменную стену своим телом, подхватил под бедра и усадил в нишу, плотно прижимая к себе.

Девушка на мгновение не только потеряла дар речи, но и забыла, как дышать. Кровь прилила к щекам, а руки, отталкивающие обнаженную грудь мирая, похолодели от ужаса.

В этот момент Дарьеш вдруг схватил ее за шею и склонился к лицу, негромко и с удовольствием прошептав на ухо:

– Боюсь, птичка моя, что это досадное недоразумение мне слишком понравилось, чтобы я мог о нем так просто забыть!

«Птичка моя…»

Обращение царевича вдруг всколыхнуло в памяти разговор с Изумрудкой о том, чем та питалась на территории дворца.

Змеи едят птиц…

Аналогия оказалась слишком красочной.

– Я – хасси Торриена, – прохрипела девушка, не узнавая свой испуганный голос. – Ему не понравится то, что здесь происходит!

Это была ее последняя надежда. Воззвать к голосу разума старшего брата.

Вообще, Иллиана совершенно не понимала, что в голове у этого царевича. Почему он позволяет себе приставать к ней, находиться так близко. И чего вообще добивается. Думать о том, что он замыслил нечто плохое, совсем не хотелось.

Так не вовремя вспомнились слова дженмирая Шентарса, которые он сказал, когда вез ее во дворец. Правда о том, что более сильный и наделенный большей властью мирай может забрать себе чужую хасси. Что будет, если она окажется собственностью другого?

В груди болезненно защемило. Сможет ли Торриен вернуть ее? Захочет ли, если соперничать с ним станет его старший брат и наследник престола?

От этих мыслей закружилась голова.

А Дарьеш будто и не слышал ее слов. Улыбаясь, он вдруг приоткрыл губы, из которых показался тонкий раздвоенный язык.

Иллиана побледнела.

Язык скользнул вперед и прошелся по ее щеке, вызывая странное промозглое ощущение. Словно ее коснулся не человек и даже не мирай. Настоящая змея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Никому не позволено брать чужую хасси, – зажмурившись, выдавила девушка, сама не уверенная до конца, так ли это. Но терпеть касания Дарьеша было слишком невыносимо.

– Так и есть, – кивнул царевич, вызвав у Иллианы прилив облегчения, но настолько короткий, что стало даже больно. Потому что через долю секунды мужчина добавил: – Вот только ты – не хасси. Мне рассказала твоя служанка. Милашка по имени Герхарсия.