Корейская гейша. История Екатерины Бэйли - Алевтина Рассказова

Ну да, а жир от их любимых гамбургеров, наверное, извиняюсь за подробности, скатывается строго по прямой кишке в унитаз, не оставляя и следа на стеночках!

И сколько мы с ним не спорили насчет еды, я так и не смогла убедить его в том, что говядина ничуть не вреднее свинины или курицы.

Утром мы решили отправиться на «барахолку», чтобы купить Стэну его пресловутую «ушанку». На удивление, ночью ударил сильный мороз, хотя была всего середина ноября:

– На улице минус двадцать, – предупредила их я, – и ветер. Одевайтесь теплее. Магазин, куда мы едем – под открытым небом, так что замерзнете очень быстро.

– А минус двадцать по Цельсию это сколько по Фаренгейту? – уточнил Стэн.

– Понятия не имею. Но нос перестанете чувствовать минут через десять. Это так, чтобы представление иметь… И почему весь мир обычно пользуется километрами да Цельсием, а вы – американцы – милями да Фаренгейтом?!

– Ну, нам же всегда надо чем-то выделяться! – ответил за него Санни с иронией в голосе.

Я оделась и вышла в коридор.

Стэн стоял в куртке-парке, лицо скрыто под маской, а вязаная шапочка натянута чуть не по пояс. Санни под своей вязаной шапкой тоже тщательно обмотался шарфом, оставив открытыми только глаза; под кожаной курткой было предусмотрительно надето два теплых свитера.

– Все готовы? – спросила я, застегивая легкое стеганое пальто и поправляя меховой беретик.

Ответить никто не мог – рот был «закупорен», так что в знак согласия они дружно закивали головами. В этот момент они мне напомнили Пятачка в гостях у Кролика, когда Винни повязал своему другу салфетку, закрыв почти все лицо. Было очень похоже!

В автобусе на моих спутников народ посматривал искоса, изредка посмеиваясь. Всем было холодно, но ни одному русскому и в голову не пришло надеть лыжную маску и повязать шарф на пол-лица.

Наконец мы добрались до «барахолки».

«Доскакав» вприпрыжку до нужных палаток, стали выбирать шапку:

– Стэн, ты какую хочешь: сильно «мохнатую» или не очень?

Вместо ответа (рот-то до сих пор скрывался под маской) он указал на нечто, сильно смахивающее на мех песца, и прошелестел откуда-то издалека:

– Фот такую! – глазенки его при этом блестели, но было непонятно: то ли от мороза, то ли это радовался он так.

Шапка и впрямь была хороша: пушистая, теплая, из голубого меха. На мой вопрос: «А что это за зверь такой?», продавец ответила, что это смесь лисицы и песца. Сокращенно – «лисец». Ну, как «ханорик», – есть же такой зверь (помесь норки и хорька). Я про себя долго смеялась от такого полета фантазии! Как «скрещивателей», так и «назывателей».

Стэну подобрали нужный размер, он тут же ее надел и мы двинулись в сторону выхода. Китайцы, работавшие на рынке, смотрели нам вслед и смеялись, чуть не катаясь по снегу.

Если учесть, что товарищ наш был очень высокий, то в глаза он бросался за километр. Еще бы – к великолепной маске Стэна теперь добавилась шапка, ворс на которой был сантиметров двенадцать! Мало того, он еще и голову держал высоко, – так его гордость за свою шапку разбирала! Было видно: парень счастлив! И морозы теперь ему не страшны с такой «ушанкой», и вообще…

По дороге к выходу мы купили еще и «подштанники» с начесом, так как этим моментом ни Санни, ни Стэн не озаботились, хотя и знали, что едут в заснеженную, морозную Россию.

К ужину, на который собиралась приехать Лена, мы прикупили пару бутылок вина, и вернулись в квартиру. Дольше бродить по такому морозу было опасно.

Вечером приехала Лена.

В самом начале разговора Стэн, решив продемонстрировать всем свои познания в русском, представился:

– Здравствуйте. Меня зовут Иван.

Мы с Ленкой переглянулись:

– А почему – Иван?

Стэн нахмурился и стал искать нужную страницу в «разговорнике». Отыскав, показал нам.

– «Здравствуйте. Меня зовут Иван», – прочитала я и рассмеялась. – Так ты бы хоть имя заменил. Иван – это имя. Надо говорить «Здравствуйте, меня зовут Стэн!»

Когда до него дошел смысл его ошибки, он густо покраснел, но тоже рассмеялся над собственной глупостью.

– Так мы тебя теперь так и будем звать – Ваня! – предложила Лена.

…В целом, Стэн Лене понравился, она ему – тоже. После этого мы часто ходили в рестораны, музеи и так далее вчетвером.

До самого нашего возвращения в Корею Лена со Стэном проводили все время вместе, но ни во что серьезное этот короткий роман не перерос: у нее были свои планы на жизнь, у него – свои. А симпатия, возникшая между ними, была скорее физиологической, нежели духовной. Причем у обоих.

«Кать, у меня мужика сто пятьдесят лет не было. Для здоровья полезно, да и отвлечься хоть немного надо» – примерно так, честно и откровенно, ответила она на мой очередной вопрос: «Как там у вас со Стэном?»

Этим мне Лена и нравилась: она никогда не боялась признать, что секс для нее иной раз ни что иное, как «для здоровья». При этом она как бы «влюблялась» почти в каждого своего партнера, а потом сама же над собой смеялась.

Я очень редко встречала таких честных и открытых людей, как она. Обычно женщины стесняются признать, что у них в жизни было несколько сексуальных партнеров (ага, «каждый, кто не первый, тот у нас – второй»!): боятся осуждающих взглядов, реплик, комментариев. Она же говорила об этом всегда открыто, но без хвастовства.

Недавно в одной довольно глупой американской комедии я услышала фразу, которая показалась мне не лишенной здравого смысла: «Если спросишь мужчину, сколько у него было партнерш, он назовет цифру вдвое больше действительной. А спросишь женщину – вдвое меньше. Мужчины стремятся показать, что они „герои“, женщины – что „порядочные“.

И ведь действительно, наше общество настолько погрязло в стереотипах, что несчастные женщины готовы всю жизнь врать всем, в том числе и самим себе, лишь бы не показаться окружающим «непорядочными».

Несомненно, определенные подвижки в массовом сознании уже произошли, и уже давно не вывешиваются на всеобщее обозрение испачканные простыни новобрачных, как доказательство «чистоты и невинности» невесты, но и до настоящего равноправия в этом вопросе нам еще ох как далеко! Помню, как в одном российском глянцевом журнале опубликовали как-то результаты опроса, проведенного среди мужчин на тему «что они подумают о женщине, в жизни которой было более восьми сексуальных партнеров». Так вот: девяносто процентов опрошенных заявили, что посчитают такую женщину «гулящей»! По-моему, бред, да и только.

Нет, ну как можно найти и выбрать «своего» мужчину, не поняв все про себя и про него, и не сравнив его с другими?! Лично я – не представляю.

Вот мне интересно, сколько в среднем партнерш успевает сменить за все время обычный среднестатистический мужчина? Лично мои знакомые противоположного пола, как правило, меняли от двух до пяти подружек в течение одного только года (если, конечно, они не были вовлечены в длительные, «постоянные» отношения; хотя, даже при этом случались маленькие «измены», – куда же без них). И при этом ни у кого из окружающих не поворачивался язык назвать этих мужчин «непорядочными» или не дай Бог – «гулящими». Нет, что вы, они – «герои-любовники», они – «Казановы» и «Дон Жуаны»! Ну, на худой конец, они – просто «нормальные» мужчины!