Звездные судьбы. Исторические миниатюры - Светлана Бестужева-Лада

Неудивительно, что возвращение королевы Анны в Лувр было сильно омрачено той грубой холодностью, которую проявил её супруг. Это вряд ли можно поставить ему в вину: мало кто из мужей любит быть обманутым, да ещё со столь бесстыдной откровенностью. Разумеется, к раздуванию королевского гнева приложил руку и кардинал Ришелье, оскорбленный не как отвергнутый любовник, а как государственный деятель, которому роман королевы путал все карты политической игры. Но Ришелье исхитрился извлечь выгоду и из романтической страсти королевы.

Дело в том, что в Лондоне оставалась любовница, точнее, одна из любовниц герцога Бэкингема — леди Клэрик. Ришелье ещё во время пребывания блистательного герцога в Париже связался с его английской метрессой, уведомив красавицу-леди о новом увлечении Бэкингема. Миледи, столь же умная, сколь и красивая, дала посланцу кардинала бесценный совет:

— Известно ли его преосвященству, — сказала она, — что теперь идут страшные религиозные распри между католиками и протестантами? Вопрос религиозный — только ширма, за которой скрывается бездна политических амбиций и стремление захватить власть, в том числе и королевскую. Покуда этот мятеж тлеет, как искра, беспокоиться не о чем. Но если из искры раздуть пожар — его зарево быстро заставит Бэкингема позабыть о любом романе.

Агенты Ришелье в Англии последовали совету леди Клэрик, тем более, что ослабление Англии и возвышение Франции входило в политическую программу кардинала. Но толчком к раздуванию пожара послужили не политические соображения, а любовь. Будь королева Анна менее прекрасна, король Карл I, возможно, дожил бы до своей естественной кончины, и все «прелести» английской революции вкусил бы его сын, Карл II. Будь герцог Бэкингем двадцатью годами старше — в истории Англии было бы меньше кровавых страниц. Однако история не любит сослагательных наклонений, и все произошло так, как произошло.

После отъезда Бэкингема из Франции и возвращения королевы Анны в Париж кардинал направил леди Клэрик письмо следующего содержания:

«Так как благодаря вашему содействию цель наша достигнута и герцог вернулся в Англию, то не сомневаюсь, что он сблизится с вами по-прежнему. Мне доподлинно известно, что королева Анна Австрийская подарила герцогу на память голубой аксельбант с двенадцатью алмазными подвесками. При первом же удобном случае постарайтесь отрезать две или три из них и доставить их немедленно ко мне: я найду им достойное применение. Этим вы навеки рассорите королеву с вашим вероломным возлюбленным, мне же дадите возможность уронить его окончательно во мнении Людовика XIII, а может быть, даже и самого его величества, короля Карла I».

Ришелье прекрасно знал, что герцог будет носить воистину королевское украшение. И тот действительно надел его на первый же придворный маскарад. Леди Клэрик достала две подвески, но…

Но спас положение не отважный мушкетер, а камердинер герцога. Раздевая своего господина после маскарада, он обнаружил пропажу двух подвесок. А дальше Бэкингем действовал уже самостоятельно, будучи человеком ничуть не более глупым, чем Ришелье, только более молодым и увлекающимся. Он мгновенно «вычислил» и воровку, и причины кражи и в ту же минуту принял все необходимые меры.

А во Франции события тем временем приняли драматический оборот. Ришелье под предлогом необходимого примирения царственных супругов предложил Людовику дать большой бал во дворце, пригласив на него королеву.

Вечером того же дня королева получила письмо от короля:

«Государыня и возлюбленная супруга, с удовольствием и от всего сердца сознаемся в неосновательности подозрений, дерзких и несправедливых, которые пробудили в нас некоторые события в Амьене. Мы желали бы публично заявить вам, сколь глубоко были мы тронуты явной несправедливостью, пусть и невольной. Посему завтра, 9 января, приглашаем вас в замок Сен-Жермен, а если вы желаете доказать и ваше незлопамятство, то потрудитесь надеть аксельбант, подаренный вам в начале прошедшего года. Этим вы совершенно нас порадуете и успокоите. Людовик».

Это милое письмо привело Анну Австрийскую в неописуемый ужас. Все висело на волоске: честь, корона, сама её жизнь, возможно. Герцогиня де Шеврез предложила королеве сказаться на несколько дней больною и послать гонца в Лондон, к герцогу. Но Ришелье предусмотрел это: королева в одночасье была лишена почти всех преданных ей слуг, во всяком случае таких, чья отлучка могла остаться незамеченной. Кардинал вообще мог быть совершенно спокоен: по повелению короля Англии все порты оказались заперты, и сообщение с Францией прервано.

Ришелье упустил из виду только одно: фактическим королем Англии был Бэкингем, и без его не то что порты — ворота королевского дворца не могли быть заперты. Значит, эта мера была выгодна герцогу. Но интрига показалась кардиналу настолько легкой и беспроигрышной, что он, вопреки обыкновению, не позаботился изучить все детали. Между тем на рассвете следующего дня герцогиня де Шеврез вбежала в спальню королевы, задыхаясь от волнения, и воскликнула:

— Ваше величество, вы спасены, спасены!

Бэкингем прислал курьера к герцогине, и она передала королеве футляр с аксельбантом и письмо благородного любовника:

«Заметив пропажу подвесок и догадываясь о злоумышлениях против королевы, моей владычицы, я в ту же ночь приказал запереть все порты Англии, оправдывая это распоряжение мерой политической… Король одобрил мои распоряжения. Пользуясь случаем, я приказал изготовить две новые подвески и с болью в сердце возвращаю повелительнице то, что ей угодно было подарить мне…»

Перед самым балом кардинал вручил королю две алмазные подвески и объявил — в присутствии королевы! — что герцог столь мало дорожил её подарком, что подарил его своей очередной пассии, а та начала распродавать бриллианты по одному. Доверенному лицу кардинала по воле случая удалось купить в Лондоне две подвески, причем в весьма сомнительной лавчонке. О судьбе остальных подвесок ничего не известно.

Король, в число достоинств которого отнюдь входила сдержанность, чуть было не наградил королеву пощечиной. Но та проявила поразительное хладнокровие и приказала одной из своих фрейлин принести из будуара ларчик. Приказание было мгновенно исполнено, и все увидели аксельбант в целости и сохранности. Король ничего не понял, но сразу успокоился, поскольку дорогая вещь не пропала. Кардинал понял все — и возненавидел королеву ещё яростнее.

Бэкингем, со своей стороны, сделал политику орудием своей любовной интриги: изыскивал все способы для приезда во Францию под благовидным предлогом. Желанный повод не замедлил отыскаться. Между Карлом II и его супругой, Генриэттой Французской, вследствие несходства характеров, возникло взаимное неудовольствие, и семейная жизнь стала очень напоминать отношения между Людовиком и Анной во Франции. Злые языки того времени утверждали, что герцог Бэкингем был основным виновником этих недоразумений, искусственно разжигая взаимную неприязнь супругов. Он хотел вынудить королеву съездить во Францию, повидаться с матерью — вдовствующей королевой Марией Медичи, возможно, пожаловаться на мужа. Король Карл согласился при одном условии: сопровождать королеву будет герцог Бэкингем.