Бехеровка на аперетив - Данил Корецкий

Излучение самодовольства потускнело, но не исчезло.

Следователь поправил очки.

– Значит, налицо «наложение фактов», только и всего. – Голос у него скрипучий, подходящий для засушенной в камень воблы. Рыбец бы говорил по-другому – глубоким баритоном, вальяжно, уверенно и неспешно.

– Стрельба в тире – не алиби. Она не мешала вам сделать вчера еще четыре выстрела…

– Извините, это не факт, а предположение! – перебил я. – Какие факты изобличают меня в столь тяжком и совершенно беспричинном преступлении?

– Пока еще вы не изобличены, а только подозреваетесь, – проскрипел следователь. – И я не обязан раскрывать вам доказательственную базу… Расскажите о целях вашего приезда, о времяпрепровождении, контактах…

– То ж про то ж – за рыбу гроши, – по-русски произношу я любимую присказку своей бабушки. – Почему я должен рассказывать о своей личной жизни? Разве я совершил какое-то преступление? Вы же сами говорите, что я только подозреваемый… Я протестую!

Сквозь квадратные очки на меня смотрят внимательные глаза. Очень внимательные. Так профессиональный биолог рассматривает совершенно неизвестную науке особь, неожиданно попавшую в рыбацкие сети. Молчание затягивается.

– Вы очень грамотный человек, пан Поленов, – наконец говорит он совсем другим голосом. – Впрочем, это не удивительно – ведь вы не простой преступник…

– Я вообще не преступник, – быстро вставляю я.

– И очень непростой человек…

– А какой? Золотой, что ли?

Следователь пожимает плечами.

– Лично я рад, что работать с вами будут другие люди.

Я напрягаюсь.

– Какие люди? Это что, угроза?

– Нет, конечно. Просто констатация факта. Прощайте, пан Поленов!

Он трогает кнопку вызова конвоира и кивает вошедшему вахмистру. Тот с привычной легкостью надевает на меня наручники и ведет в отвечающую всем европейским стандартам камеру.

К вечеру пришел мой «заступник» из посольства. Вид он имел не героический и в глаза не смотрел.

– Константин Константинович позвонил… Центру Центровичу… А тот сказал, что времена изменились и теперь мы не можем диктовать условия нашим бывшим братьям. Передали, чтобы вы самостоятельно решали свою проблему в соответствии с международным законодательством…

– Спасибо, брат! – как можно прочувствованней сказал я. – Ты мне здорово помог!

– Я сделал все, что от меня зависит, – виновато сказал молодой человек. – Но у вас сложное положение… Ведь парафиновая проба дала положительные результаты…

– Ах, вот в чем дело…

Этот безотказный бюрократический метод живет еще с советских времен. Из всего многообразия событий отбираются только те, которые поддерживают позицию чиновничьего аппарата. А остальные истолковываются в соответствии с этой позицией. Значит, сейчас родная Служба решила не вмешиваться…

– Тогда все правильно, я сам виноват. Ничего, друг, правда – она сильней любых тестов!

И я подмигнул огорченному дипломату.

Может, он и неплохой парень, но… «С волками жить – каркать по-воронски», – с акцентом говорил сосед дядя Гиви из тиходонского детства. Через несколько лет станет плохим, и ему уже не будет стыдно в подобных ситуациях…

На следующий день меня вновь вызвали на допрос.

Как и обещал похожий на воблу следователь, мною занялись «другие люди», которые оказались одним человеком, моим ровесником. Конечно, не таким молодым, красивым и сильным, как я, но тоже находящимся в неплохой форме. Высокий, подтянутая фигура, резкие черты сурового лица, короткая стрижка, начавшие седеть виски, холодные серые глаза с испытующим прищуром. Он не был похож на обычного полицейского – те выглядят по-другому, не носят дорогих, тщательно отглаженных костюмов и не пахнут «Серебряным эгоистом». И манеры у них попроще и погрубее.

Это контрразведчик.

Во даже как! Открытие меня неприятно удивило. С чего бы это контрразведка заинтересовалась обычной уголовщиной?

– Можете называть меня Ян. Или Мирослав. Как вам больше нравится, – доброжелательно представился ровесник, я даже подумал, что сейчас он протянет руку. – А какое обращение предпочитаете вы?

Я пожал плечами.

– Ну, раз мы не разводим церемоний, то по имени – Геннадий. Можно Гена.

– Я знаю, как вас зовут, – кивнул он. – Хотите закурить?

Ян-Мирослав протянул пачку «Мальборо».

Во времена нашей молодости этот сорт сигарет считался наиболее престижным, именно их я блоками привозил из загранкомандировок. Значит, Ян-Мирослав консерватор. Как и я. Вообще этот человек вызывал симпатию. Может, потому, что мы были не только сверстниками, но и коллегами.

– Спасибо, я редко курю. Лучше скажите, за что меня задержали? За то, что жил рядом с лифтом, где произошло убийство? Или за то, что имел неосторожность пострелять в тире?

Он отложил сигареты.

– Тогда я тоже не буду. И выпивать, и курить лучше в компании.

Я думал, он проигнорировал вопросы по существу, но оказалось, что нет.

– Не одно убийство, а два. Кстати, такие вещи не происходят, а совершаются… Происходят катастрофы, затмения, войны… А стрелять в тире не возбраняется, тем более что вы прекрасно владеете оружием. И это не удивительно…

Последняя фраза меня насторожила, но виду я не подал. Просто молчал, ожидая продолжения. И оно последовало.

– Вы знаете, кого убили в вашем лифте?

– Нет, разумеется. Откуда я могу это знать? И потом, это вовсе не мой лифт!

– Верно, лифт действительно не ваш. Извините. А насчет убитых могу дать пояснение…

Я молчал. Часто это лучшая тактика. Во всяком случае, она ни к чему не обязывает.

– … Томас Морк – англичанин и Али Кассем – ливанец с британским паспортом. Оба высокопрофессиональные киллеры, работают на Интеллидженс Сервис… Морк долгие годы являлся штатным сотрудником отдела «мокрых дел», помните, такой был и у вас в НКВД?

– Не помню. Я никогда не имел дел с НКВД и совершенно не разбираюсь в его структуре.

Ян-Мирослав чуть заметно улыбнулся.

– А вот это неправда. Чуть позднее скажу – почему. Так вот, на счету у Морка – десятки ликвидаций. Потом, под влиянием парламента и общественности, его отдел официально упразднили, а он стал выполнять деликатные задания нелегально. Шесть лет назад Морк завербовал Кассема и привлек его к своей работе на агентурной основе. За ними много трупов. Они чрезвычайно опасны, осторожны и изощренно-хитры. И вот они убиты. Как обычные бандиты, которые залезли на чужую территорию. Кто мог запросто расправиться с такими мамонтами?

Я развел руками.

– Совершенно точно знаю, что не я…

Любитель американских сигарет вжикнул «молнией» черной кожаной папки и выложил передо мной пять фотографий.

– Только кто-то из них мог это сделать. Кого вы знаете?

Внимательно пересмотрел все снимки. Серьезные, уверенные в себе мужики с могучими шеями и чуть прищуренными, будто целящимися глазами. Третьим был Густав в каком-то мундире без знаков отличия. Я уделил ему не больше внимания, чем остальным, и, сложив фотографии стопкой, вернул контрразведчику.

– Я никого не знаю.

Мой симпатичный ровесник скептически кивнул.

– А прозвище Одиссей вам что-нибудь говорит?

– Нет.

– Плохо, Дмитрий. Очень плохо. Двойка.

– Меня зовут Геннадий.

Но собеседник не обратил внимания на этот жалкий лепет. Он принялся раскладывать все по полочкам и делал это педантично, логично и убедительно.

– Структуру НКВД изучают на первом курсе разведшколы, в спецдисциплине «История органов ВЧК – КГБ». Дмитрий Полянский сдал ее на «пятерку»…

Я молчал.

– С Вацлавом Черны вы учились на одном потоке, потом неоднократно работали по одним делам, в том числе и здесь, в Карлсбаде… И прекрасно знаете, что его оперативный псевдоним Одиссей. Вы ждали его в кафе «Опера» и приходили в морг на вскрытие. Бармен и паталогоанатом опознали вас по фотографии.

Я молчал.

– А старшая медсестра Мария Выборнова опознала по фотографии Милоша Новака по прозвищу Густав. Он находился у вас в номере перед убийством. Он и уничтожил Кассема с Морком, которые направлялись, чтобы ликвидировать вас…

Контрразведчик подался вперед и навалился грудью на разделяющий нас стол.

– Что же получается, Дмитрий? Штатный сотрудник российской разведки ждет на явке бывшего сотрудника МБ[31] коммунистической Чехословакии, но того убивают! Очень необычным и непонятным способом, впрочем, об этом позже… Потом агенты британской разведки пытаются ликвидировать русского разведчика, но их самих ликвидирует профессиональный наемник, в прошлом – рейнджер, потом офицер Французского иностранного легиона. Который прикрывает того самого русского разведчика. Прекрасная закольцовка, не правда ли? Великолепный сюжет! Это просто шпионский роман, Ле Карре отдыхает! Если продать идею Голливуду, то можно заработать немалые деньги!