Моя прекрасная повелительница - Ханна Хауэлл

— А, вот ты где, милая! — Руари с улыбкой протянул ей руку. Заметив меч, спросил: — Считаешь, он пригодится?

— Я не чувствую себя в безопасности, когда выезжаю без оружия и без охраны.

— Боюсь, от охраны нам убежать не удастся. Ребята твердо стоят на своем. Свита, пусть и небольшая, но обязательно будет.

— Очень мудро с их стороны. — Девушка улыбнулась. — Всегда существует вероятность, что тебя могут попытаться украсть.

Мужчины расхохотались. Стало ясно, что уже никто не считал преступлением то, что она когда то взяла рыцаря в плен.

— А где же Росс? — оглянувшись по сторонам, Сорча так и не увидела рыжеволосого гиганта. Разве не он все время охраняет тебя?

— У его жены подходит срок, и он хочет остаться. Любит быть поближе, когда его дети появляются на свет. Я же не собираюсь ни с кем сражаться, так что особой необходимости в его присутствии нет.

— Конечно, нет, — согласилась девушка, с помощью рыцаря садясь на сильного пегого жеребца. — Значит, нас будет двенадцать, — пробормотала она, оглядев свиту.

Руари тихонько засмеялся:

— Конечно, прогулки вдвоем не получается. А я о ней так мечтал. Но в это время года дороги опасны. Лучше пожертвовать уединением, чем уступить тебя англичанам.

— Честно говоря, я тоже так считаю. Судьба уже сводила меня с ними, и этого оказалось вполне достаточно.

Разговор об англичанах напомнил Сорче о Саймоне Тречере — человеке, которого, казалось, она уже навсегда выбросила из головы.

— Что, были какие то неприятности, когда ты ездила выкупать Дугала? — Руари увидел, как тень легла на лицо его спутницы.

Немного подумав, Сорча решила, что можно и рассказать Руари о Тречере. Вряд ли, конечно, он уже представлял какую то опасность, тем более здесь, в Гартморе. Но все таки поддержка Керров может оказаться полезной. Рассказывая об англичанине, Сорча с интересом наблюдала за Руари. Тот был в ярости. Сила гнева ясно показывала силу его чувства к ней. Если бы она была безразлична ему, вряд ли он так взбесился бы из за того, что кто то охотился за Сорчей.

— Почему ты так уверена, что этот человек тебя больше не преследует? — поинтересовался рыцарь.

— Шпионы, которых он посылал в Дунвер, исчезли. Мы решили, что для своих сластолюбивых намерений он избрал другой объект.

— Или же он послал других, более ловких.

— Если бы Саймон очутился в Дунвере, Нейл обязательно постаралась бы предупредить меня.

— Девочка! По обе стороны границы полно шпионов и просто людей, искусных в добыче информации любого сорта. Я могу тебе сказать почти точно, сколько скота имеет английский лорд Селкирк. И подозреваю, что он также может многое поведать обо мне. Секретов мало.

— Неприятно. Вернее, страшно.

Руари коротко усмехнулся в ответ на реакцию Сорчи:

— Это повелось с самого начала, с тех самых пор, как две страны живут по соседству. Каждый солдат прекрасно понимает, что ему выгодно как можно больше знать о противнике. Это один из первых уроков. Так что поверь мне, если Саймон Тречер еще интересуется тобой, то он прекрасно знает, где ты и чем занимаешься.

— Тогда почему же нам попадалось так много его шпионов?

— Высокомерие. Он просто считал лишним использовать своих лучших людей для слежки за одной единственной маленькой женщиной из бедного пограничного шотландского клана.

— О, скажи, пожалуйста, об этом моей тетушке, когда она вновь появится здесь. В Дунвере должны знать, что поблизости шпион или, того хуже, предатель.

Руари, кивнув, похлопал Сорчу по руке:

— Тебе ничего не грозит, милая. Даже если он знает, что ты в Гартморе, еще должен найтись англичанин, способный взять эту крепость.

Сорча с удовольствием поверила бы ему. Вполне возможно, Гартмор и недоступен для англичан, но Саймону совсем не обязательно брать замок штурмом, чтобы схватить ее. Можно лишь следить за окрестностями, выжидая, пока добыча сама попадет в сеть.

«Как сейчас», — внезапно мелькнула мысль. Девушка вздрогнула. Несмотря на все усилия, ей не удавалось прогнать опасение, что эта прогулка по владениям Керров могла оказаться роковой. Чем дальше от замка они отъезжали, тем сильнее становилось предчувствие. Но девушка не решалась попросить Руари вернуться. Он мог решить, что разговор о ловких шпионах напугал ее. Или, что еще хуже, мог заподозрить ее в недоверии к силе своего оружия и своей свиты. Это стало бы оскорблением для воина.

Глубоко вздохнув, чтобы немного придти в себя, Сорча улыбнулась своему спутнику. Он показывал ей стадо, пасущееся на склоне холма.

«В Гартморе и пастбища лучше наших», —

с завистью подумала девушка. А каменистая земля Дунвера, скудно покрытая кустарником и мхом, не могла досыта накормить ни коров, ни овец, ни коз. Дунвер знавал такие голодные годы, о которых Гартмор наверняка и не слышал.

Конечно, ее отделяло от Руари значительно большее, чем просто отсутствие приданого. Разница чувствовалась в каждой мелочи: от того, что и сколько ели за столом, до количества стражников на стенах крепости и качества их оружия. Сорчу уже начинало раздражать постоянное чувство унижения, которое она не могла не испытать здесь. Хотя по рождению они почти равны, но абсолютно ясно одно: чтобы жениться на ней, Руари придется спуститься вниз и не на одну ступеньку. Она совсем не была уверена, что дала рыцарю достаточно веские основания для такого шага.

— Бог наградил тебя замечательно красивыми и плодородными землями, Руари, — тихонько признала гостья, когда они остановились у ручья, чтобы напоить коней.

— Да, я родился под счастливой звездой. — Рыцарь помог сойти с коня своей спутнице.

Сорча старалась внимательно слушать то, что рассказывал Руари о своих хозяйственных планах: как он собирается увеличить свой доход, как думает улучшить жизнь своих подданных. Но у нее это получалось очень плохо. Она постоянно озиралась, смотрела на деревья. Они стояли на поляне, а всего в нескольких ярдах начинались густые заросли, такие, что в них трудно было что нибудь различить. Она сама не понимала, чем так заманчивы эти деревья. Но несомненно, их притягательная сила заключалась вовсе не в красоте и величии. В душе у девушки росло не восхищение, а страх. В зарослях чувствовалось что то, сулившее и ей, и Руари лишь неприятности и страдания.

Сорча слишком хорошо знала, что Руари с трудом верит в то, чего не может сам увидеть, поэтому она, ни слова не говоря, продолжала всматриваться в заросли. Глаза ее уже начали болеть от напряжения, но девушка все равно упорно пыталась найти хоть какой нибудь сигнал, едва различимый знак, который был бы понятен ее спутнику.