Драйверы - Сергей Яковлев

Шуя, Гирвас… Мосты, мостики, спуски, подъемы… А вокруг лес, лес, лес… Ровные поля озер, укрытые серебристо-белым покрывалом снега. Стороной прошли Медвежьегорск, подошли к Сегеже…

Сегежу не пропустишь даже если ночью с закрытыми глазами будешь ехать. Не знаю, как здесь вообще люди могут жить? Уму непостижимо! Такая астрономическая вонь! ВОНИЩА! Шмонить начинает километров за шестьдесят «до того, как».

Потихонечку, медленно, но верно, неотвратимо под натиском этой глобальной, космической вонючести загибается, гниет и гибнет красивая Карельская природа. И ради чего? Ради нескольких ублюдочных строчек в сраной газете? Да кому нужны они — эти паршивые прокламации? Мне лично — и на фиг не нужны. Весь город бесплатными рекламами завалили. Дворники воем воют, не справляясь с потоком рекламной макулатуры. А прежде коммуняки свою хренотень миллионными тиражами гнали. На горе всем буржуям…

И воздух отравили, и весь лес на газеты скоро изведут, скоты!

Здесь, вокруг Сегежи, в лесах хвоя на соснах и елях становится какого-то желтовато-бурого оттенка. А иногда и совсем чернеет и осыпается. У диких животных, обитающихся в окрестных лесах и болотах, я думаю, обоняние уже давно атрофировалось, и они, по идее, должны становиться легкой добычей браконьеров-любителей. Ведь им здесь без разницы, бедным местным животным, — по ветру к ним подкрадываются хищные браконьеры или наоборот, против ветра — не учуют. Птички дохнут, рыбки засыпают — и кверху брюхом.

Хотя при чем здесь птички и рыбки, у них же носа нет? Или есть? Не суть.

Нехорошее место — Сегежа. Лет пятнадцать назад я в этих краях, неподалеку от Сегежи, два сезона работал — золото искали вокруг старого Воицкого рудника. Сначала думал — не выдержу я этого амбре, убегу или сдохну, потом — привык, принюхался. Золота мы тогда не нашли, но впечатление от объекта осталось сильное.

Когда проезжали мимо Сегежи, Боб заворочался в спальнике, поднял свою кудлатую голову, подозрительно поводил носом и уставился сонным глупым взглядом на меня. Потом перевел взгляд на Ахмета, спящего на двух сиденьях справа от меня. В глазах — вопрос и недоумение.

— Сегежа, — сказал я и засмеялся. Борька сказал: «А-а-а…» — и откинулся спать дальше. Кто хоть раз проезжал по Мурманской трассе возле Сегежи, тот ничего плохого о товарищах по кабине не подумает.

Сегежу прошли, но ее запах еще долго преследовал нас. Это как же надо любить свой народ, чтобы в одном из самых красивых мест северо-западного региона поставить такую вонючку фекальную — ЦБК?

Эх, бояре…

Мага только под утро узнал, что «КамАЗ» с нужным грузом одна из его бригад остановила за Олонцом, но задержать не смогла, и даже — более того — эти фраера каким-то образом отняли оружие и повязали его ребят. Мага очень удивился и приказал немедленно привезти всех троих бойцов в Питер. Всех, вместе с этим дураком-милиционером.

Он сам их допросит и выяснит, каким образом трое вооруженных мужчин не смогли задержать одного воришку-таджика и двоих шоферюг? К этому времени Мага уже знал, что водителей в «КамАЗе» — двое.

Нет, убивать он бойцов не будет — своих людей убивать нельзя. Иногда только, если свой вдруг станет чужим… А вот накажет строго. Очень строго. Но это не главное. Главное, ведь, узнать всю правду. Главное, узнать — как вообще такое могло случиться?

Он посмотрит в их глаза и просто спросит: почему? Почему они позволили связать себя, как бараны? Что произошло? Так не должно быть, чтобы его людей — людей Исы! — легко, как баранов, можно было связывать. И отнимать у них оружие!

Сегежа, Надвоицы, Пушное… Ответвление на Беломорск, Кемь… Кемска волость. О! Кемска волость… О! Зеер гут!..

Мелькают станицы… Поручик Куницын… Какой, к чертям собачьим, Куницын? А! Серега Куницын — геолог наш…

Что-то глазки у меня — того, не хотят на дороженьку смотреть. Устали. Закрываются. Это плохо, это очень даже плохо…

Надо окно приоткрыть, пусть свежий воздух башку проветрит.

Точно в указанном мне месте — только-только прошли развилку на Лоухи — я увидел этот, известный со слов Гены, отворот к западу от основной дороги и засек его в голове намертво — теперь не пропущу. Место приметное — с горы спускаешься, длинный такой спуск в долину, километра по полтора с каждой стороны, а в середине знак — «пересечение с второстепенной дорогой». И тут же еще два знака: «движение только прямо» и «ограничение скорости — 40».

Ну, карелы! И не жалко им знаков. Слава Богу, не понадобилось нам скрываться по этой второстепенной дорожке от бандитов. Сами разобрались… А если точнее — никто не захотел с нами разбираться. И на том спасибо.

Интересно, что там за местечко такое заветное, если уж Логинов рекомендовал его мне? Свернуть, посмотреть, что ли? Не-е-ет, ничего особо страшного, слава Богу, с нами пока не произошло, а работа есть работа… Подписались Ахмету машину перегнать, ну и перегоним. И нечего до поры до времени по сторонам шнырять. Вперед! На Мурманск…

Я продержался за рулем почти до поселка Полярный Круг. Сначала все шло нормально — веселила музыка на средних волнах, крепкий чай из термоса и папиросы. Несчетное количество «Беломора» выкурил, больше пачки. Когда прошли поворот на Лоухи, а затем и указанную мне дорожку, я вдруг почувствовал, что немножко «плыву» — глаза пока еще открыты, а голова как бы спит. Легкий звон в ушах. Дизеля уже не слышу, Нирвана, в общем. Решил проехать еще немного, но тут Борька со своей хваленой интуицией очнулся, заворочался в спальнике. Любит жизнь, бродяга.

— Тормозни, Витек, где-нибудь на горочке. Давление в камере критическое…

— Да, Боб, — пора уже… И поработать немножко надо. Я что-то слегка вырубаться стал, постепенно в нирвану погружаюсь. Это вы, профессионалы, можете сутками за рулем не спать, а для нас, дилетантов, сие невозможно. Засыпаю и запросто могу мимо какого-нибудь поворота или мостика проехать.

— Где мы?

— Хороший вопрос. Дай подумать… Недавно отворот на Лоухи прошли. Километров тридцать пять тому… Скоро — Полярный Круг, дорога на Кандалакшу.

— Ну, ты парень-гвоздь, Витюха. Четыреста с лишним километров отмахал. А я сплю и сплю… Уже что — утро, или опять еще ночь?

— По времени — утро, а по сезону — пока полярная ночь. Месяца три еще будет. Но мне на это на-пле-вать…

Я выбрал на дороге более-меенее широкое место, чтобы не мешать другим машинам, которых впрочем и не было, и остановил свой «КамАЗ». Правый поворот включить! Сцепление, нейтралка, тормоз — пш-ш… Стоим.

А на улице холод собачий — бр-р-р…

Стараясь не разбудить спящего в тряпках, то есть в наших с Борькой куртках, Ахмета, мы с Бобом через левую дверцу вылезли из кабины, причем во время вылезания у меня голова почему-то все время перевешивала, но я удержался — не упал мордой лица вниз. В общем, кое-как вылезли, особенно я. Немного размяли ручки-ножки, пожурчали на брудершафт, затем крепко растерли лица и руки снегом.

Хор-р-рошо, черт побери! Вот и сон как рукой сняло… Давно бы так надо — морду снегом растереть. Очень помогает.

Рядом стояла наша машина — большая и теплая. Дизель тихонько урчал, слабо верещали плунжеры топливного насоса высокого давления. В котором, по словам Борьки, вся сила, как в гемоглобине.

Нравятся мне большие машины. Они моей душе дают покой и умиротворение. Причем, не важно, что это за машины: хоть танк, хоть тепловоз, или вот этот тягач наш, «КамАЗ», созданный коллективным гением татарского народа.

Над головой раскинулся темно-фиолетовый купол полярного неба с мелкими бриллиантовыми точками звезд. Мерцают звездочки. Кажется, это — к морозу. Задерешь голову и смотришь, смотришь… Век бы смотрел в это небо. Наверное, только здесь, вдали от городов, и можно сознанием слегка прикоснуться к понятию бесконечности Вселенной. В обычной жизни это слово как-то и не воспринимается головой — Бесконечность…

А вокруг — леса и снега на сотни верст. Вокруг — планетка наша — Земля. Где-то неподалеку — условная географическая линия — полярный круг. И поселок так называется: Полярный Круг. Далековато от дома заехали.

Ахмет почмокал во сне губами, поворочался в уютном тряпочном гнезде из пуховых китайских курток, но не проснулся — притомился, сердечный. Ну, пускай спит в тепле и неге — такая у него пока работа.

Борька водрузился на водительское место, поелозил креслом, подгоняя его под свои длинные ноги и изрядно выросший за последние несколько лет живот, и плавно тронул машину. Я, растянувшись в спальнике, хотел сказать ему что-то очень важное, дать какой-то умный совет, но не успел — уснул…

— Здравствуй, Костя. Ну, что там с нашим делом?

— Здравствуй Мага. Хорошо тебя как слышно. Как будто ты рядом… Пока — ничего. Ребята дежурят, смотрят. Твоих сегодня в аэропорту встретили — Игоря и Бурана — они нормально долетели. Если эти… ну, ты понимаешь, о ком я… пойдут мимо — мы их возьмем. Но пока — не было.