Иван-Царевич - Питер Морвуд

— Ты чего? Неужто не нагоним?

— Авось нагоним, — сказал вороной.

Кощей Бессмертный выругался и так саданул коня кулаком промеж ушей, что едва тот не упал и хозяина не сбросил.

— Авось?! Да как твой язык поганый повернулся слово такое молвить? Аль прежде не настигали мы его без труда?

— Прежде он на обыкновенном коне скакал, а теперь под ним брат мой меньшой.

— Вона как! Но ведь он двойную ношу везет, а я один! Ты знаешь, я неверных слуг не жалую, равно как и тех, кто моим врагам пособляет. Когда нынче дело сделаем, перво-наперво заведу себе другого жеребца, дабы понимал, что значит Кощея прогневать, а после прикажу конины себе на ужин зажарить. Но-о, пошел! крикнул он, вонзив коню в бока турецкие шпоры. — Пошевеливайся!

— Берегись, Иван-царевич, — молвил Сивка. — Кощей уж близко.

Переглянулся Иван с Марьей Моревною и посмотрел назад через плечо. Покамест никого не видать, но знал он, что Сивка обманывать не станет.

— Что ж ты не ушел от него? Ведь ты резвей его коня бегаешь.

— Он одного везет, а я двоих, — отвечал Сивка.

— Вдобавок он своего коня плеткой нахлестывает, — тихо вставила Марья Моревна. Иван обжег ее взглядом.

— Я — не он, — прошептал тихо, чтобы конь не услышал, — и друга своего бить не стану, когда он за меня голову кладет.

— Думает, что кладет, — возразила она. — Зови его хоть другом, хоть братом, однако ж конники не токмо за ради лиходейства плетки да шпоры носят.

Иван-царевич хотел сказать слова, в коих после покаялся б, но тут конь его прыгнул в сторону, едва седоков не скинув.

В тот же миг просвистала сабля возле Ивановой шеи.

Кощей Бессмертный покачнулся в седле, едва удержался от силы нанесенного удара, что миновал цель только благодаря тому, что Иванов конь без посыла вбок дернулся. Занес он опять саблю свою кривую, да не поспел ударить — Иванова сабля прямо в грудь ему вошла.

Кашлянул Кощей — и выскочила сабля из груди без единого кровавого пятнышка. Кашлянул другой раз — и рана глубокая вмиг заросла. Потом ухмыльнулся в лицо Ивану, размахивая мечом у него перед глазами и черной завистью завидуя лицу этому, морщинами не изборожденному, глазам этим, от времени не потускневшим, злобою не налитым.

С острой сабли искры сыпались, и гудела она, ровно колокол церковный, возвещающий муки адовы. У Ивана силы иссякли, да и уклоняться от ударов нельзя, ведь впереди Марья Моревна сидит, а под ним верный конь, пригнись он, ненароком подставит под удар тех, без кого жизни своей не мыслит.

И вдруг раздался страшный треск, будто земля раскололась, — это ударил Сивка в нее копытами, и хоть Кощей мчался во весь опор, но понемногу стал отставать, покуда не стал мелкой черной точкою средь пыли, поднятой Сивкиными копытами. Затем треск повторился, и Кощей вовсе пропал. Поглядел Иван-царевич назад, потом вперед и только тогда понял, в чем дело, как увидал поводья в руках жены. Выхватил он поводья и, еще б чуток, отходил ими свою разлюбезную, как она Сивку отходила.

Марья Моревна не испугалась, не осердилась, лишь глянула на него в упор.

— Делай, что задумал. Я своим битьем и тебе, и коню твоему уж все доказала. А ты своим докажешь, что жив еще.

Не повисни над ними угроза от сабли турецкой, сошел бы Иван с коня и вразумил бы умницу жену словами доходчивыми. Но Кощей был где-то там, не прекращал погони, а если и поотстал, так в том заслуга не чья-нибудь, а Марьи Моревны. Опустил он поводья, употребив их по прямому назначенью.

Но этого оказалось недостаточно. Сивка опять сбавил шаг, и вскоре донесся до них грохот копыт. Послал Иван Кощею сердечное проклятье и снова схватился за саблю. Острие затупилось — жаль, без толку. Но делать нечего, иного оружья нет у него, кроме резвых мыслей, ум пронизывающих.

— Надо его остановить иль хоть задержать, — процедил он сквозь зубы. — Знать бы — как.

Сивка, поспешавший споро, как может конь без подбадриванья плетки, повернул к нему угольно-черную морду.

— Из царства Кощеева я тебя вывез. Здесь ты на русской земле, а дома и стены помогают. Схватки тебе не избежать, но об этом помни и место себе такое выбирай, чтоб тебе выгодно было, а ему нет.

— Об том я позабочусь, — встряла Марья Моревна. — Я эту науку от отца своего постигла, а значит, мне равных во всем свете нету.

Положила она руку на повод, и конь тотчас замедлил бег, чтоб ей было способнее озирать окрестности. Степную полосу они миновали, теперь пошли холмы да перелески.

— Вон там.

Место, что она указала, оказалось лощинкою, дождями намытой. Но со всех сторон обступал ее колючий кустарник, будто бы кто нарочно его насадил для прикрытия.

— И как я не догадалась лук из терема захватить! — посетовала Марья Моревна. — Для стрелка в засаде лучше места не сыскать.

Иван покачал головой. Коли уж меч отравленный ничем Кощею повредить не мог, то обыкновенная стрела и подавно.

— Я было подумал, — ответил он, помогая жене спешиться, — но времени решил попусту не тратить ни на стрелы, ни на мечи, ни на отраву.

— Но ведь тогда он сотворит с тобою то, что прежде сотворил! — воскликнула Марья Моревна. — На куски разрубит, вновь меня вдовою сделает, а уж этого я, Ванюша, в другой раз не снесу. — Она прислушалась к отдаленному топоту копыт.Сядем-ка снова в седло да скорей к нашему терему. Единственная надежа — книги мои.

— Нет, голубушка. Кощею того и надобно, чтоб я от него бегал. Надоело мне по его указке жить.

Поглядела на мужа Марья Моревна, и страх на лице ее сменился проблеском надежды. Мало того — она даже усмехнулась.

— Сдается мне, давно ты не по его указке живешь. Говори, что надумал, Иван-царевич!

Он наклонился с седла и крепко поцеловал Марью Моревну в губы.

— Это раз. Остальное сама увидишь. — Он указал мечом на другую лощинку, чуть подалее. — Вон туда ступай, а то ведь и мне тебя терять неохота.

Она рассмеялась. Топот становился все слышней, а Марье Моревне слишком часто доводилось видеть конные поединки, чтоб она сейчас мужа ослушалась. Пешему промеж копыт путаться не след — вмиг стопчут. Но прежде дотянулась она до его пояса и вытащила оттуда маленький клинок. Иван проследил за ее рукою, и страх мелькнул в глазах его.

— Я тебя и раньше предупреждала, — твердо сказала Марья Моревна. — Коли жить, так вместе, коль умирать, так тож. Ежели тебе сыра земля суждена, и я не стану боле Кощеевой пленницей.

С ближнего холма пыль столбом повалила, и на гребне его показался Кощей. Марья Моревна умно выбрала место для нападения: чернокнижнику был только один путь — мимо лощинки, а Иван мог сбоку ударить.

Кощей Бессмертный и его конь ожидали увидеть тыл супротивника, и боковой удар застиг их врасплох. Иван до боли в коленях сдавил конские бока, и Сивка наскочил на старшего брата. В тот единый миг, что промчались они мимо Кощея, для Ивана весь мир перестал существовать, кроме лезвия острой сабли да цели, в какую то лезвие метило.