Наследница Бабы-Яги (СИ) - Вериор Лика

— Одно другому не мешает, — Марья хмыкнула. — До меня было четыре, и то не точно, три — одновременно. Пришлось разгонять, всё же не дело.

— Наши семейные дела явно не то, что следует сейчас обсуждать, — бросил парень, молодой, голубоглазый и худощавый. Он посмотрел мне за спину и протянул, скривив губы, словно съел что-то мерзкое: — Минин.

Обернулась на Алека — выражение его лица не сильно отличалось. Вот это да! Знакомы!

— Алек Никонович, — поправил он.

— Вне стен нашей любимой Альма-Матер я не обязан соблюдать субординацию.

Вау, что происходит! Погодите-ка, это что, Алек — препод? Иначе зачем внутри «стен любимой Альма-Матер» эту самую субординацию соблюдать?..

— Марья, представь всех, — сказал Кощей-государь. А вот интересно, дед-Кощей же постарше вроде как, тогда почему государь — этот. Что-то я запуталась. — Сегодня слишком яркое солнце, голова болит тут стоять.

Марья хмыкнула, явно не оценив высказывание мужа, и я прекрасно поняла, что ничего у Государя не болит, он играет на публику.

— Что ж… Великого Государя Кощея Бессмертного вы уже знаете…

— А зовут-то как? — перебил Петя.

— Зовут Владимиром, — я вздрогнула. — Чего ты дёргаешься? Не отец он тебе, мало, что ли, по свету Владимиров ходит? Вот-вот… — я перевела дыхание. — Дядюшка его, достопочтимый Бес Морович, — так, значит, наш лесной дед — дядя Кощеев. — Прабабка… её мы сейчас отпустим обратно в склеп, она двести лет, как в мир иной отошла, но по такому поводу решила выйти, поглядеть… — я посмотрела на старуху, которую за чужими спинами не сразу заметила. Её лицо и тело почти полностью закрывали седые пушистые волосы. И всё же это не помешало мне разглядеть — глаз у неё не было. — Чернава Бесовна, ступайте. Спасибо, что почтили нас своим присутствием, — и добавила для нас: — Бес — одно из любимых Кощеевых имён.

Бабка не пошевелилась, тогда девушка, высокая, с простой каштановой косой до пояса и в белом расшитом платье осторожно погладила её по месту, где предположительно было плечо. Бабка вздрогнула, прошипела что-то, из-под волос появились две ладони. Она хлопнула ими, подняв клубы дыма, и исчезла.

— Ва-ау, — протянул Петя.

— Бабушка передаёт, что рада знакомству, — улыбнулась девушка. — Я Василиса, старшая дочь. Это мой муж, Вестеслав, он тоже Кощей, принял родовое имя.

— Не Иван? — ляпнула.

— С Иваном не сложилось, — Василиса пожала плечами. — Отец так его замучил, что тот сбежал.

— И правильно, слабаки нам не нужны, — буркнул Владимир.

— Можно идти? — спросил последний не предстваленный.

— Это наш сын, Заря, — Марья улыбнулась той улыбкой, которой улыбаются только матери, смотря на своих дорогих чад.

— Заря? — мой смешок прозвучал грубо, и я тут же добавила: — Извините. Просто как-то необычно…

— Я рожала его сутки…

— Мама! — перебил Заря.

— А ну! Хорошая история! — приструнила его Марья. — Роды начались на заре, и закончились на заре, они были первыми и очень тяжёлыми. Так и получилось, что заря подарила мне единственного ребёнка.

Заря раздражённо закатил глаза. Все здесь, за исключением Марьи, Вестеслава и Чернавы, лица которой я не особо разглядела, имели портретное сходство, словно срисованные под копирку и слегка изменённые в фотошопе. Бес и Заря сверкали холодным блондом, и, судя по цвету бровей и ресниц, Владимир тоже был блондином. Василиса, наверное, унаследовала цвет волос от матери, кого-то из тех жён, кто был до Марьи.

Кажется, тяжёлая работа мысли отразилась на моём лице, и чуткая Марья тут же догадалась, о чём я хочу узнать:

— Пойдёмте в дом, по пути расскажу, как устроена наша семья, — Марья вязала меня под руку и повела к арочному входу.

— Простите… — забрала свою руку и метнулась к экипажу. Череп спал, всунутый за козлы, и я осторожно забрала его. — Идёмте.

— Сегодня вы отдохнёте, а завтра поговорим о делах, — сказал Владимир. — Вы голодны? Не смотрите на меня так, не собираюсь я вас травить. Тебе, Морена, вообще нечего бояться, а твоим спутникам… Ты же знаешь, что своей силой можешь обратить еду в дозволенную? Один приказ, и всякая пища тебя послушает.

Нет у меня никакой силы, но пусть лучше завтра об этом узнает. Стыдно немного, я же так всё обставила, словно и правда владычица трети Нави.

— Для вашего комфорта мы приготовим что-нибудь из продуктов Яви. У нас их немало, — Марья задумчиво погладила меня по ладони, лежащей у неё на локте. — Я очень люблю выходить в Явь по магазинам. Всегда так весело, обязательно что-нибудь да произойдёт. Какие-нибудь дамы на кассе поссорятся, или пьяница с анекдотами привяжется. Уморительно так!

Я обернулась, проверяя, на месте ли Петя с Алеком. На месте, идут позади, молчат.

— Где Кот? — спросила.

— Тут я, — огляделась. Коридор был плохо освещён, углы тонули в густой темноте, оставляя от Кота только два зелёных глаза.

— Не переживай, у нас вы все в безопасности, — сказала Марья, но я не стала лукавить:

— Если бы я верила словам, я бы, наверное, не стояла сейчас здесь.

Владимир хохотнул, Марья улыбнулась, пожав плечами.

— Ну да, — еле слышно и в каком-то крайне пренебрежительном тоне бросил Заря. Не стала заморачиваться, он, судя по всему, не особо жалует людей.

— Матушка Василисы была первой женой Кощея, она ушла ещё до того, как мы с Василисой познакомились, не захотела вечной жизни, — продолжила Марья рассказ о Кощеевой семье. Зачем только, не понимаю, словно мы и правда старые друзья…

— Мы с Марьей вместе учились, потом отец её украл и держал несколько лет взаперти, — добавила Василиса, вырывая меня из размышлений. Чего? Украл?

— Но я выбралась, и уже Кощей посидел на цепях.

— Это были самые долгие семь лет моей жизни, — вздохнул Кощей. — И когда я всё же нашёл способ выбраться из подвалов, мои жёны уже разбежались, причём с благодарностями.

Семь лет? Серьёзно? Впрочем, не такой большой срок против бесконечности. Но всё же любопытно, чем это Марья сильнейшего колдуна удерживала?

— Ты им жизни не давал, какая женщина захочет безвылазно сидеть в этом каменном мешке?

— Да-да, они тебе благодарны, я тебе благодарен, все благодарны. Не заводись.

— Я не завожусь! Ну вот ты представляешь? Наворовал себе девиц, женил. Хорошо, на меня нарвался, а то кто знает, какой бы у него гарем насобирался?

— Мама тоже эту его черту не жаловала, — заметила Василиса. — В своё время точно так же всех девиц разогнала.

— А чем мне ещё заниматься? У того украл, у этого украл, а потом вереница Иванушек-придурков — хоть какое веселье.

Они перешучивались, а я не могла расслабиться. Необычная семейка, уж точно не такие, какими можно себе представить Кощеев. И этот диссонанс напрягает.

— А Вестеслав что? — спросила из вежливости. В действительности знать такие подробности про Кощеев не хотелось, это рушило некоторые границы, которые я рушить не планировала. Вон, с Миниными забылась, и что теперь? То-то же.

— Меня никто не крал, — открестился мужчина. Он был довольно симпатичным, но совершенно не кощеевским — ни тебе скул, ни ледяных глаз, только карее тепло и румянец, скрытый тёмной аккуратной бородой. — У нас всё по-человечески. Познакомились, полюбились, женились.

— М-м, — кивнула. Разговор затих.

— А как вы познакомились? — не выдержал Петя. Вот же, главная сплетница!

— О-о, — Василиса будто бы только и ждала этот вопрос. — Я загребла его в карцер за неподобающее поведение.

— Я просто выразил своё восхищение, — не согласился Вестеслав. — Кто же знал, что у нас новый преподаватель, да ещё и женщина, да ещё и Василиса Прекрасная.

— Я предпочитаю «Премудрая», — уточнила для нас Василиса. И уже мужу: — Незнание не освобождает от ответственности. В общем, у нас сразу не задалось, он всё время что-то чудил, а потом отбывал наказание — то в карцер, то на склад, то на кухню.

— Когда она поняла, что таким меня не усмирить, она придумала самое изощрённое из всех наказаний.