Дневник жертвы - Клэр Кендал

«Хорошая новость заключается в том, что лицо всегда быстро заживает». Длина моего шрама – полтора дюйма: я его мерила. Он перечеркивает щеку по диагонали.

«К счастью, это резаная рана». Мой шрам узкий и выпуклый, с небольшими ответвлениями по краям.

«В течение первого года шрамы заметно бледнеют и разглаживаются». Мой шрам рельефный и ярко-красный.

«Поверхностные лицевые нервы восстанавливаются. На это уходит от шести до восьми месяцев». Область вокруг шрама какая-то чужая – такое ощущение бывает во рту после укола новокаина.

Сегодня я молчу так долго, что даже у миссис Льюэн кончается терпение. Обычно она ждет, когда я начну первой; на этот раз она сама вызывает меня на разговор и спокойно спрашивает, о чем я думаю.

– О Роберте, – отвечаю я и тут же утыкаюсь взглядом в свой некрепкий черный «Эрл Грей». Отпиваю глоток, представляя, как успокаивается водоворот в желудке.

Миссис Льюэн продолжает расспросы.

– Вы сейчас уже во втором триместре. Беременность протекает без осложнений. Вам не кажется, что Роберт имеет право знать?

Ее кожа розовая и слегка шершавая. На щеках горит яркий румянец. Может, у нее высокое давление?

Мотаю головой:

– Он не захочет ребенка.

– Вы этого не знаете. И вы все еще обвиняете его.

Два года как мертва, сказал ты. Через минуту после нашего знакомства ты уже сообщил, что твоя жена умерла два года назад. Через минуту после нашего знакомства ты произнес самую чудовищную ложь, которую мне когда-либо приходилось слышать. Ты вешаешь эту лапшу всем потенциальным пассиям? Позже ты даже рассказал, что это была авария. Даже время дня назвал.

Бедная миссис пожарная, сказал тот человек. И воткнул нож мне в сердце – еще раньше, чем порезал лицо.

Из-за меня тебя, наверно, уличили во лжи. То, что случилось, должно было разоблачить твой обман. Ты бы не смог и дальше скрывать меня от нее – после того, как ты получил эту жуткую рану и потерял столько крови; после того как полиция вызывала тебя на допросы и приходила к тебе домой; после того как ты давал свидетельские показания. То, что случилось, вырвало тебя из привычного жизненного ритма.

Имена жертв изнасилований не раскрываются. Даже если эти жертвы сами кого-то убили. То, что случилось, не позволило моему имени попасть в газеты. Но я сомневаюсь, что ты не позволил ему попасть в твой дом.

Пытаюсь представить твою жену. Постарайся забыть об этом – вот что она, наверно, сказала. Просто забыть об этом. Ты больше никогда не должен с ней видеться, никогда в жизни. Вероятно, у тебя не было выбора, и тебе пришлось меня забыть.

Элинор сказала, что твоя нога заживает, но ты на всю жизнь останешься хромым. Сказала, тебе будут делать еще операции. Думаю, ты сейчас сражаешься со своим собственным посттравматическим стрессовым синдромом.

Твоя жена возит тебя в больницу на прием к врачу? Помогает тебе с физиотерапией? Наказывает тебя? Ваш брак можно спасти? Ты этого хочешь? Я стараюсь отгонять от себя эти назойливые вопросы, хоть это и нелегко. Я запрещаю себе думать о том, какая она.

Я представляю, как целую твою раненую ногу. Я целую ее, чтобы она скорее зажила.

– Вы знаете, что можете с ним связаться, – говорит миссис Льюэн. – И выяснить, как обстоят дела с его женой. Нельзя полагаться на слова того человека, который вас ранил.

– Следователь по работе с жертвами насилия подтвердила, что Роберт женат. Он продолжает с ней жить.

Элинор сказала мне, что те два дня твоя жена была в Лондоне. И что в тот вечер, когда ты изменил свое решение, вернулся и спас мою жизнь, ее снова срочно вызвали в Лондон. Ты рад, что передумал?

– И все же так вы сможете больше узнать о нем. Спросить, почему он так поступил.

– Полагаю, это очевидно.

Интересно, что она чувствует, зная, что ее непредвиденная поездка спасла мне жизнь?

– Вы не настолько циничны, Кларисса. Сложно разобраться, почему люди поступают так, а не иначе. Судя потому, что вы о нем рассказывали, Роберт хороший человек. Я бы даже сказала, герой. Я не отрицаю, что он поступил с вами некрасиво! Но, по-моему, он в вас безумно влюбился и лишь поэтому отступил от своих принципов.

На тебя так подействовала перспектива семь недель пожить другой жизнью? И с моей помощью сделать эту жизнь еще более приятной и запоминающейся? Вероятно, этой чудовищной ложью ты хотел застраховаться от моего отказа. Ты сказал, что видел меня в поезде в первый день; наверно, тогда ты и решил меня закадрить: ты знал, что через шесть недель твоя жена уедет, и не хотел упускать такую возможность. Вероятно, ты даже заметил, как я читаю Китса, – ты ведь все замечаешь! И поэтому сказал, что тоже его любишь.

Ты, наверно, заранее решил, как поведешь себя после тех выходных. Ты думал, что я не оставлю в твоей душе никакого следа.

– Все, что вы рассказывали о Роберте… все его действия говорят о том, что у него к вам были очень сильные чувства. Вы буквально заворожили его, вы заполонили его душу, – говорит миссис Льюэн. У нее просто талант угадывать, о чем я размышляю. – Он этого не ожидал. Как бы он с вами ни поступил…

– Как бы он со мной ни поступил, это не так уж важно – учитывая тот факт, что он спас меня и из-за этого теперь останется калекой на всю жизнь. По сравнению с этим все остальное – то есть отвратительное вранье насчет жены – просто ерунда.

Кажется, она мной довольна, несмотря на мою раздражительность.

– Вы тоже его спасли, – тихо отвечает она.

– Он оказался в опасности из-за меня! Вряд ли это можно считать настоящим спасением.

– Может, ему теперь неловко сделать первый шаг. Может, он хочет дать вам время восстановиться. Боится испугать вас. Все-таки он отец вашего ребенка, Кларисса. Думаю, вам следует поговорить с ним.

– Вам не кажется, что эта новость его слегка ошарашит? И потом, я не хочу, чтобы он был со мной только из-за ребенка. И не стану пытаться увести его от жены. Я и так уже чувствую себя перед ней виноватой. Я не буду за ним гоняться – не могу навязываться. Я не такая, как тот человек.

Элинор сказала мне, что в квартире того человека было что-то вроде алтаря. Там нашли огромное количество фотографий. Он знал меня лучше, чем я сама. Оказалось, он фотографировал меня еще в самый первый день судебного процесса. Заснял, как я стою на морозе с промокшими волосами и оглядываюсь через плечо.

– Но ведь Роберт для вас – загадка! Вы так мало о нем знаете! Чтобы двигаться дальше, вам нужно во всем разобраться. Вы должны понять, что он сделал и почему. И о чем он сейчас думает.

– Думаю, вы ошибаетесь. Думаю, я уже понимаю его. И вы мне в этом очень помогли. Моя главная загадка – это не Роберт.

– Тогда что же? – удивленно спрашивает она.

– Лора.

У меня перед глазами встает картинка: моя мама и миссис Беттертон сидят и плачут друг у друга в объятьях, а мой отец с мистером Беттертоном стоят рядом с торжественным, грустным и немного застенчивым видом.

– Я думала, ее родители меня ненавидят. Думала, они никогда не простят меня за то, что я осталась жива, а Лора – нет.

Миссис Льюэн говорит, чтобы я выпила чая. Я подчиняюсь.

– Вы не жалеете о том, что он мертв? – спрашивает она после паузы.

Мистер и миссис Беттертон рассказали, что в его доме криминалисты нашли порнографические снимки Лоры. Он прятал их под половицами. Интересно, мои последние снимки он бы тоже туда положил?

Вероятно, он бы даже смог выйти сухим из воды, заявив, что это ты меня убил. Он бы сказал, что у нас с ним был секс по взаимному согласию, после которого он ушел и оставил меня живой и здоровой, а после этого появился ты и замучил меня до смерти. В моей постели нашли бы твою ДНК. И у присяжных появились бы обоснованные сомнения в его виновности. За семь недель в суде я многому научилась.

Полиция узнала, что семь лет назад он провел в Калифорнии лето – последнее лето в жизни Лоры. Пока что это все. Трудно выяснить что-либо по остывшим следам, однако надежда еще есть. Американская полиция наконец начала расследование в связи с ее исчезновением. Они активно сотрудничают с нашей полицией, которая сейчас тщательно пересматривает все материалы.

Жалею ли я о том, что он мертв?

Сложно придумать другой настолько же бессмысленный вопрос. Ведь я не могу ответить на него честно. Если я скажу правду, миссис Льюэн сообщит полиции, что я псих и совершенно не раскаиваюсь в том, что совершила убийство. А я вовсе не хочу, чтобы это попало в досье, которое отправится в Королевскую прокурорскую службу. И, кроме того, я вовсе не хочу, чтобы она порекомендовала социальным службам отнять у меня ребенка. Но я отрежу большую порцию правды и преподнесу ей на блюдечке.

– Меня мучает мысль, что я лишила мистера и миссис Беттертон последней надежды. Он мог бы сообщить им, что стало с Лорой. Но теперь уже не сможет. Никогда.

Не хочу возвращаться в университет. Правда, я еще не придумала, что буду делать после того, как склею все кусочки, на которые я развалилась, и как следует заделаю швы. Если я каким-либо образом смогу помочь в розысках Лоры, то я с радостью этим займусь. Я могла бы вести переписку, давать объявления или даже основать вместе с родителями Лоры что-то вроде общества по повышению осведомленности и назвать его в ее честь.