Кураж. В родном городе. Рецепт убийства - Дик Фрэнсис

— Совершенно серьезно. Вы считаете, что город вздохнет свободнее без Керха, а сами боитесь тронуть его даже пальцем. Вот я и предоставляю вам возможность избавиться от Керха, однако для этого вы должны дать мне револьвер.

— Но вы же замышляете убийство! — Эллистер вскочил и забегал по кабинету. — И предлагаете мне стать соучастником!

— В этом городе убийство — обычное дело.

— Вы хотите сказать, что Керх — убийца?

— Я лишь хочу сказать, что мой отец был убит, а Керх перенял его дела. Отца убил Керх или кто-то по его поручению.

Эллистер остановился и испуганно взглянул на меня.

— Вы даже не отдаете себе отчет в том, что предлагаете, — наконец сказал он. — Вы не сможете даже попасть к Керху. В городе он появляется только в сопровождении телохранителя. Однако, если каким-то чудом вы что-то сделаете с ним — спастись вам не удастся.

— Я готов на любой риск. Единственное, о чем я прошу вас, это тоже пойти на риск — поверить мне. Если я буду схвачен, от меня никто ничего не узнает о вас.

— Не нравится мне эта затея, — нерешительно произнес Эллистер.

— А я и не ожидал, что она вам понравится. Вы же сами сказали, что с противником нужно драться тем же оружием, которое применяет он сам… Вы можете достать мне револьвер?

Эллистер закусил губы, помолчал, а затем решительно заявил:

— Подождите здесь.

Он вышел в прихожую, закрыл за собой дверь, снял трубку телефона и попросил соединить его с номером 2–33–46. Затем заговорил так тихо, что я услышал только дважды повторенное слово «револьвер».

Кончив разговор, Эллистер просунул голову в дверь и быстро сказал:

— Ждите тут. Мне нужно одеться и ненадолго выйти. Если хотите, почитайте какую-нибудь книгу.

— Мне не до чтения. Вы достанете мне револьвер?

— Думаю, что да. Ведь по должности мне приходится встречаться с самыми разными людьми… Я вернусь минут через пятнадцать-двадцать. — Он спрятал голову за дверь, как суслик, юркнувший в норку, и спустя минуту я услыхал его быстрые шаги на крыльце.

«Все же странный тип этот Эллистер, — подумал я. — Далеко не каждый оставил бы совершенно незнакомого человека ночью в своем доме. А он сделал не только это, но еще и согласился вооружить меня».

Видимо, он ненавидел Керха так же искренне, как и я, хотя и был витающим в облаках идеалистом вроде Кауфмана. Вспомнив старика, я перенесся мыслью к его внучке Карле. Где она окажется лет через пять? Чем тогда будет заниматься? Увижу ли я ее снова? Чувствует ли она, что я думаю о ней?

Было уже три часа ночи. Я попробовал закурить, но первая за всю ночь сигарета показалась мне противной, и я затушил ее. На дорожке у дома, а затем на крыльце послышались торопливые шаги.

Распахнулась дверь, вошел Эллистер.

— Достали?

Эллистер вынул руку из кармана пальто и, держа за дуло, протянул мне массивный автоматический пистолет.

— Надеюсь, вы умеете обращаться с таким оружием? — спросил он. — Я вам помочь ничем не могу. Тут я полный профан. Будьте осторожны. Он заряжен.

Я взял у него пистолет, оказавшийся «кольтом» военного образца, вынул обойму и убедился, что она полна.

— Неплохая штука! А еще патроны у вас есть?

Эллистер протянул мне небольшую квадратную коробочку. Выражение его лица при это было такое, словно он был до смерти напуган собственной решительностью.

— Но мне все же нужны еще и деньги. Я уже сказал, что меня сегодня полностью обчистили.

Эллистер достал из кармана бумажник из крокодильей кожи и отсчитал пять десятидолларовых бумажек.

— Если потребуется еще, не стесняйтесь, — заметил он. — Однако если попадетесь, не ссылайтесь на меня. Вам это не поможет, а мне доставит кучу неприятностей. Вы понимаете?

— Я уже сказал, что вы можете вполне рассчитывать на меня. Деньги я возвращу при первой же возможности.

— Пустяки. Надеюсь, вы не намерены возвратить мне пистолет?

— Если я сделаю то, что собираюсь, мне придется ликвидировать его.

Эллистер открыл дверь на крыльцо и неловко сунул мне руку.

— Желаю успеха, — сказал он. — Будьте осторожны.

— Постараюсь. Вашей помощи не забуду.

Я вышел на темную улицу и направился к центру города.

XI

Пройдя пять-шесть кварталов, я внезапно оказался в районе трущоб, окружавших деловой центр города со всех сторон.

Вывеска ночного кафетерия напомнила мне, что я уже давно ничего не ел. Зашел в безлюдную забегаловку и сел в углу, за перегородкой.

— Яичницу, — сказал я молодому человеку в грязном фартуке, подошедшему к моему столику и принявшемуся лениво вытирать его каким-то рваньем.

— Кончилась. Осталась только жареная рыба с картошкой.

— Хорошо. Давайте рыбу.

Продолжая дремать на ходу, официант ушел. Мой стол был накрыт рваной клеенкой в клетку, у стенки стояли сахарница, флакон с уксусом, солонка, перечница и небольшая бутылка без ярлыка с томатным соусом, из-за которой выглянул таракан, но, решив, что я не заслуживаю его внимания, не спеша пополз по своим делам. На стуле рядом со мной лежала оставленная кем-то газета. Я взял ее, смахнул таракана и, взглянув на газету, обнаружил, что передовая в ней называется: «НАШ ГОРОД — ПРИМЕР ДЛЯ ВСЕЙ СТРАНЫ». В статье, в частности, говорилось:

«… В течение последних месяцев наша страна охвачена небывалой по размаху волной рабочих беспорядков. То в одном городе, то в другом, то на одном заводе, то на другом рабочие, подстрекаемые агитаторами и террористами иностранного происхождения, устраивают забастовки, часто сопровождаемые насилиями, чем нарушают все свои обещания американскому народу и создают всяческие помехи благородной работе наших лидеров…

…Благодаря милости господней и проницательности наших руководителей наш город оказался пока избавленным от подобных неприятностей. Еще два года назад отцы нашего города, руководимые мудрым и многоопытным Алонзо Сэнфордом и вновь избранным мэром Фрименом Эллистером, предвидя возможность рабочих беспорядков, предприняли все необходимые меры для уничтожения в зародыше всяких предпосылок этого. Пользуясь попустительством правительства, агитаторы Конгресса производственных профсоюзов, коммунистические пропагандисты и прочие подстрекатели проникли на фабрики и заводы, пытаясь заложить там основу для своей разрушительной революционной деятельности. Однако блюстители порядка и спокойствия города с помощью нашей замечательной полиции оказались на высоте. Все агитаторы и смутьяны, пытавшиеся сорвать наши усилия внести посильный вклад в укрепление благополучия страны, были своевременно выявлены и соответствующим образом обезврежены…

В результате мы можем вполне справедливо гордиться, что наш город является одним из немногих спокойных районов в хаосе рабочих беспорядков, охвативших всю страну. Наш образ жизни является подлинно американским, и мы с гордостью предлагаем всей стране следовать нашему замечательному примеру».

— Здорово, а? — спросил подошедший официант. — Я тоже прочитал это.

— И вам понравилось?

— Понравилось?! Не морочьте мне голову! — Он поставил передо мною тарелку и яростно плюнул на пол. — Мои отец и мать работают на одной из фабрик Сэнфорда уже больше тридцати лет, однако сейчас они получают меньше того, что получали раньше. Там было начал работать мой брат, но как только он попробовал заикнуться о кошмарных условиях труда, его избили до полусмерти и выгнали из города. Брата отнесли к числу тех самых «агитаторов-иностранцев», о которых пишет эта газетенка. А он такой же «иностранный агитатор», как я Иисус Христос!

— Ну, а как другие относятся к этой статье?

— Кто хочет верить вранью — верит. Это те, у кого лежат деньжонки в банках и кто надеется и дальше наживаться на других. Большинство же понимает, что все написанное здесь чушь, рассчитанная на совсем уж наивных простаков. Черт побери, ведь все же знают, кому принадлежит эта газета!

— Сэнфорду?

— Вы умеете отгадывать!.. Вам подать кофе?

— Да.

Официант принес кофе и удалился.

Я заканчивал есть, когда в кафетерий кто-то вошел. Инстинктивно я опустил голову, чтобы меня не было видно из-за перегородки. Это оказалось весьма кстати. Так как по ту сторону перегородки зазвучал голос Джо Солта:

— Ну, а теперь можешь вернуть мне портфель.

— С величайшим удовольствием, — отозвался официант. — Вы думаете, мне страсть как хочется хранить под прилавком это добро?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Все работники страховых фирм обычно носят с собой портфели. Разве я не имею права носить портфель?

— Сейчас вы уже говорите, что продаете страховые полисы? Не дай бог, чтобы полиция обнаружила ваши «полисы» у меня под прилавком! Тогда я пропал.