О красоте - Зэди Смит

Ну разумеется. А еще это будет первое междисциплинарное собрание с тех пор, как всплыл наружу их злополучный роман. До собрания был целый месяц, но, получив сегодня уведомление о нем, Клер ясно увидела, что ее ждет: холодная библиотека, перешептывания, взгляды - беглые и пристальные, - сидящий в кресле и не замечающий ее Говард, замечающие это и торжествующие коллеги. И, конечно, обычная рутина: прения, голосования, претензии, доводы, контрдоводы, пулеметная очередь речей. И медленное, страшно медленное председательство Джека Френча. С такой отчаянной узостью мысли и скудостью духа Клер сейчас бороться не могла - она была на распутье, ее раны только-только стали затягиваться.

- Зора, вы, наверное, догадываетесь, что наш класс в колледже одобряют не все. Не все хотят, чтобы люди вроде Шантель или Карла были частью веллингтонского сообщества. И через месяц этот вопрос будет на повестке дня. Последнее время в колледже дуют сильные консервативные ветры, и я по-настоящему напугана. Меня никто не будет слушать. Для них я сумасбродная красная пацифистка или что-то в этом духе. Мне нужен мощный и неожиданный защитник. Чтобы избежать переливания из пустого в порожнее. И мне кажется, студент как нельзя лучше подходит на эту роль. Студент, который выиграл от учебы бок о бок с Шантель и Карлом. Нужно, чтобы он… выступил вместо меня. Произнес искрометную речь. Воззвал к их символу веры.

Обратиться к веллингтонской профессуре с искрометной речью было голубой мечтой Зоры.

- Вы хотите, чтобы это была я?

- Только если вам это не претит.

- И я должна выступить с речью, которую сама придумаю и напишу?

- Ну, я не имела в виду речь как речь - просто определитесь, что вы скажете.

- Неужели мы не можем напоить жаждущих из бездонного колодца нашего колледжа? - громко спросила Зора. - Это возмутительно!

Клер улыбнулась.

- Вы идеальный адвокат.

- Я там буду одна? Вы не пойдете?

- Думаю, ваше независимое мнение подействует сильнее. Конечно, надо было бы послать туда самого Карла, но… - Клер вздохнула. - Как ни прискорбно, совесть этих людей понимает только один язык - веллингтонский. И вы знаете его, Зора, знаете как никто. Не хочу драматизировать, но, думая о Карле, я вижу человека без права голоса, которому нужны вы, сила вашего голоса, сила вашего слова в его защиту. Разве это не важно, не прекрасно - защитить обездоленных в этих краях? Что вы на это скажете?

Две недели спустя колледж закрылся на рождественские каникулы. Беспрерывно падал снег. Каждую ночь незримые веллингтонские дворники сгребали его к обочинам, и вскоре все дороги обросли полутораметровыми седыми сугробами. Приехал Джером. Потянулась череда нудных светских мероприятий: фуршет на кафедре истории искусств, прием у ректора и у проректора, вечеринка в госпитале Кики и в школе Леви. Не раз, с шампанским в руке, Кики обходила душные, людные комнаты в надежде отыскать Карлин Кипе среди мишуры и черных горничных, разносящих закуски из креветок. Часто она видела Монти, подпирающего панельную стену в своем нелепом костюме-тройке XIX века, с часами на цепочке, напыщенно самоуверенного и почти непрестанно жующего. Но Карлин рядом с ним не было. Неужели она из тех женщин, что обещают дружбу, дразнят ей, но всерьез никогда не дружат? Или Кики хочет слишком многого? В конце концов, стояла пора, когда все живут углубленной семейной жизнью, закрытой и запечатанной; со Дня Благодарения и до Нового года мир каждого постепенно сжимается до размеров обособленного праздничного микрокосма со своими обрядами и причудами, законами и мечтами. Ты боишься позвонить соседу. Он боится потревожить тебя. И нет надежды вырваться из-под сезонного домашнего ареста.

Но вдруг в дом Белси принесли записку от Карлин. Надвигалось Рождество, и она обнаружила, что для закупки подарков прошли все сроки. Последние дни она вновь провела в постели. Прочие Кипсы отлучились в Нью-Йорк: дети - ради шопинга, Монти - по делам благотворительности. Не согласится ли Кики пройтись с ней по бостонским магазинам? Хмурым субботним утром Кики приехала за подругой на веллингтонском такси. Она посадила Карлин спереди, а сама устроилась сзади, спасая ноги от плескавшейся под сиденьем ледяной лужицы.

- Куда ехать? - спросил таксист, и Кики назвала ему торговый центр, о котором он не слышал, хотя это было известнейшее место в Бостоне. Он хотел название улицы.

- Но это же крупнейший городской магазин. Или вы совсем не знаете город?

- Знать город - не мой дело. Вы должны знать, куда вы ехать.

- Нет, дорогуша, это ваше дело.

- Я бы не брала в таксисты людей с таким скверным английским, - строго сказала Карлин, не понижая голоса.

- Нет, это я виновата, - пробормотала Кики в раскаянии, что начала препираться. Она откинулась на сиденье. Машина ехала по мосту. Кики увидела, как из-под арки моста срывается волна птиц и садится на застывшую реку.

- Как вы считаете, - с тревогой спросила Карлин, - лучше закупаться в разных магазинах или найти один, в котором есть все?

- Я считаю, что лучше вообще не закупаться.

- Вы не любите Рождество?

Кики задумалась.

- Нет, я бы так не сказала. Но я утратила чувство Рождества. Я любила Рождество во Флориде - оно там теплое, но дело не в этом. Просто мой отец был священником, и благодаря ему этот праздник был полон смысла. Не то чтобы даже религиозного: для отца Рождество означало надежду на лучшее. Так он его понимал. В те времена Рождество служило напоминанием о наших возможностях. Теперь это только раздача подарков.

- А вы подарки не любите?

- Нет, я устала от вещей.

- И все-таки вы в моем списке, - игриво сказала Карлин и, обернувшись, помахала Кики белым блокнотиком. Затем, уже серьезнее, она добавила:

- Мне бы хотелось подарить вам что-нибудь, в знак благодарности. Я вела довольно одинокую жизнь. Но появились вы, составили мне компанию. Несмотря на то, что сейчас со мной не так уж и весело.

- Не говорите чепухи. С вами приятно общаться, я хотела бы видеть вас чаще. Немедленно вычеркните меня!

Но имя Кики в списке осталось, хотя никакой подарок напротив него не значился. Они побродили по огромному, холодному торговому центру и нашли кое- какую одежду для Виктории и Майкла. Карлин бьгла нервным, бестолковым покупателем, который по двадцать минут ощупывает прекрасную вещь и уходит без нее, а затем в спешке покупает три невзрачных. Она постоянно твердила о выгодных покупках и бережливости, что слегка угнетало Кики, тем более с деньгами у Кипсов было все в порядке. Монти, однако, она хотела купить «что-то особенное», и они решились на пеший марш- бросок длиной в три заснеженных квартала, чтобы добраться до более изысканного и камерного бутика, где, по мнению Карлин, должна была продаваться подходящая трость с резной ручкой.

- Какие у вас планы на Рождество? - спросила Кики, когда они лавировали между людьми на Ньюбери Стрит. - Куда поедете? В Англию?

- Обычно мы проводим Рождество в деревне. У нас чудесный дом в местечке Айден. Это неподалеку от Уинчелси Бич[68]. Знаете?

Кики не знала.

- Это прекраснейшее место на земле. Но в нынешнем году мы останемся в Америке. Майкл уже здесь, он пробудет до третьего января. Скорей бы его увидеть! Друзья предоставили нам дом в Амхерсте - как раз рядом с местом, где жила Эмили Дикинсон. Вам бы он понравился - замечательный дом, я там была. Он такой просторный, хотя наш айденский все равно уютнее. Но главное, там потрясающая коллекция живописи. Три Эдварда Хоппера, два Сингера Сарджента и Миро![69] Кики ахнула и хлопнула в ладоши.

- Боже, я обожаю Хоппера! Невероятно! Я просто немею перед его картинами. Представляю, каково иметь его у себя дома. Я вам так завидую. Хотела бы я их увидеть. Это фантастика!

- Как раз сегодня мы получили ключи. Жду не дождусь, когда мы туда поедем. Но сначала Монти и дети должны вернуться домой. - Последнее, произнесенное в задумчивости слово, по видимому, натолкнуло Карлин на другую мысль. - Как дела дома, Кики? Я много думала о вас. Переживала, как вы.

Кики приобняла подругу одной рукой.

- Не стоит беспокоиться, Карлин, честное слово. Все в порядке. Жизнь идет своим чередом. Хотя, конечно, Рождество не самая легкая пора в нашем доме, - прощебетала она, ловко меняя тему. - Говард не выносит этот праздник.

- Говард… ну и ну. Он столько всего не выносит. Живопись, моего мужа…

Кики открыла рот, чтобы как-то парировать этот выпад. Карлин потрепала ее по руке.

- Я просто дразню вас, и только. Стало быть, кроме прочего он ненавидит Рождество. Поскольку он не христианин.

- Ну, мы все не христиане, - твердо сказала Кики, не желая вводить Карлин в заблуждение. - Но у Говарда это пункт. Он не хочет праздновать Рождество у себя дома. Раньше дети расстраивались, теперь привыкли, тем более что мы восполняем им эту утрату другими способами. Но никаких яичных коктейлей и порхающих ангелочков в доме быть не должно.