Москва-Синьцзин - Борис Акунин

разведка. Коварные дети микадо запросто могли сбить самолет, чтобы деньги не достались Гоминьдану. А могли и увести клипер истребителями — чего зря миллионы топить. (И в первом, и во втором случае участь Терлецкого и его спутников была бы одинаковой).

Вторая версия — китайские «триады». Среди пассажиров был некий Ван-сун Чой, владелец нескольких нью-йоркских ресторанов. Подозрительный.

Хорошую версию можно было бы развернуть с самим Лео Терлецким. Командира все обязаны слушаться. Якобы аварийная посадка на заранее присмотренном пустынном острове. А там уже ждет роковая женщина, стюардесса. Потом их видели в Париже, на Вандомской площади у магазина «Картье». Хотя я бы, наверное, назначил злодеями двух ученых-биологов, которые были среди пассажиров: профессор бактериологии и специалист по патологии растений. А что? Летят себе в уголочке два тихих ботаника, никого не трогают, говорят про цветочки…

Ван-сун Чой

Эх, какой роман пропадает!

Но роман, как вы видите, не пропал. Песня спета. Потому что уже после публикации этого очерка я продолжил поиски и выяснил дополнительные подробности.

Ван-сун (на американский лад Уотсон) Чой не имел отношения к триадам, это был вполне респектабельный бизнесмен, неофициальный представитель Гоминьдана в США, поэтому ему и была доверена доставка секретного груза. Груз был очень компактен, всего три пачки, в каждой по сто «золотых сертификатов».

В японских ВВС на вооружении имелся самолет-амфибия Kawanishi H65, радиус действия которого вполне позволял провести операцию в районе филиппинского острова Лусон. «Каваниси» считается главным подозреваемым.

Еще одним, не менее мотивированным интересантом, которому очень не хотелось, чтобы деньги попали к адресату, являлась советская разведка. Это был момент, когда между СССР и Западом шла острая борьба за влияние на Чан Кайши, и главным инструментом являлся вопрос о военной помощи. Как известно, в этом противостоянии верх возьмут американцы, и Москва займет враждебную позицию по отношению к генералиссимусу Чану — сделает ставку на председателя Мао.

О том, какие хитроумные, витиеватые операции умел проводить дальневосточный отдел советской разведки, я расскажу дальше.

Все имена членов экипажа и пассажиров «Гавайского клипера» подлинные. Изменена одна буква в фамилии майора Френча (он стал Дренчем) и стюард Иван Паркер превратился в Джона Паркера — иначе в романе пришлось бы тратить место на объяснение русского имени, а это для сюжета не нужно.

Комиссар госбезопасности Михаил Фриновский

Михаил Петрович Фриновский был одним из самых эффективных и зловещих — да нет, просто самым эффективным и зловещим руководителем советской разведки и госбезопасности в середине 1930-х годов.

В юности он учился в семинарии, собирался стать священником — как Сталин или Дзержинский. Очевидно людей подобного типа, если они отрываются от Бога, кидает в противоположность.

В ЧК Михаил Фриновский поступил в 1919 году, ему тогда было едва за двадцать. Сделал большую карьеру, достигнув должности начальника пограничной службы и внутренней охраны НКВД, но настоящий его взлет произошел в 1936 году, когда он стал заместителем «железного наркома» Ежова.

Вскоре в этом страшном ведомстве не было человека страшнее Фриновского. Постепенно он сожрал других страшных людей, расчищая себе дорогу наверх. Три других ежовских заместителя — Яков Агранов, Матвей Берман, Лев Бельский — исчезли один за другим. Абрам Слуцкий, начальник ИНО (Иностранного отдела НКВД), был убит инъекцией яда прямо у Фриновского в кабинете.

В наркомате Михаил Петрович руководил ключевым ведомством — Главным управлением госбезопасности. В этом качестве Фриновский занимался организацией Большого Террора, требуя активного применения пыток и вынесения массовых расстрельных приговоров, а также лично выезжая в регионы для проведения репрессионных кампаний. В зарубежной работе спецслужб Фриновский был сторонником агрессивных, в том числе террористических методов. Под его руководством обычной практикой заграничных резидентур НКВД стали убийства и похищения.

Особый интерес Фриновский испытывал к дальневосточному направлению. Еще до назначения в Москву, в 1933 году, он командовал военной операцией на территории Китая, в Синьцзяне, потом проводил массовые «чистки» в Монголии. В 1938 году отправился с инспекционной поездкой в Хабаровск, где инициировал проведение массовых арестов в армии и НКВД, в том числе способствовал падению маршала Блюхера, снятого с поста командующего Дальневосточной армией. Блюхера арестовали и замучили до смерти на допросе.

В сентябре 1938 года Фриновский поднялся на новую высоту: стал наркомом военно-морского флота, одним из двух на всю страну командармов 1-го ранга (четырехзвездных генералов).

Погубило Фриновского властолюбие. Заняв пост наркома, он попытался сохранить аппаратное влияние и в НКВД, но это не устраивало нового первого зама Ежова — Лаврентия Берию, который расчищал себе путь наверх.

Весной 1939 года Фриновского арестовали и пропустили через тот же чудовищный конвейер, который он сам создавал. В заявлении на имя своего погубителя Берии он пишет: «Долго боролась во мне мысль необходимости сознаться в своей преступной деятельности в период, когда я был на свободе, но жалкое состояние труса взяло верх… Только после ареста, после предъявления обвинения и беседы лично с Вами я стал на путь раскаяния и обещаю рассказать следствию всю правду до конца, как о своей преступно-вражеской работе, так и о лицах, являющихся соучастниками и руководителями этой преступной вражеской работы».

«Путь раскаяния» не спас Фриновского, как не спасал раньше его жертв. И сам Михаил Петрович, и его жена, и даже семнадцатилетний сын были расстреляны.

Генерал-лейтенант Кэндзи Доихара

Японский спецслужбист Кэндзи Доихара посоперничает с Фриновским по части и предприимчивости, и злодейства. Тайной полицией он руководил дольше и, пожалуй, результативней — потому что сражался не с внутренними, а с внешними врагами своего государства, верней Квантунской военной клики, часто действовавшей независимо от Токио.

Сплетню о том, что шустрый молодой человек начал свою карьеру с продажи собственной сестры члену императорского дома, возможно, выдумали недоброжелатели, которых у интригана Доихары хватало, но в любом случае это невинный пустяк по сравнению с последующими подвигами «Лоуренса Маньчжурского».

За исключением года, проведенного во время Гражданской войны в Сибири, в составе японского экспедиционного корпуса, Доихара всё время служил в Китае и очень хорошо изучил эту страну.

Он выдвинулся на поприще тайных диверсионных операций. Некоторые из них имели огромные политические последствия.

В 1928 году Доихара организовал убийство диктатора Маньчжурии маршала Чжан Цзолиня. В 1931 году осуществил провокацию на Южно-Маньчжурской железной дороге: устроил взрыв, якобы совершенный китайскими террористами. В ответ Квантунская армия оккупировала всю Маньчжурию