Не верь глазам своим - Нинель Лав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Милый, ты идешь спать? — раздался из-за двери игривый голос Ирины.
— Спать? — переспросил Глеб, чувствуя, как учащенно забилось сердце от приглашения к сексу, кровь быстрее побежала по венам, и в штанах становится тесно от просыпающегося вулкана чувств. — Иду, моя «конфетка»!
Глеб встал с дивана и быстро пошел на зов жены. Она взяла его за руку и повела на второй этаж в спальню.
— Ты же любишь сюрпризы? — интригующе спросила она. — Сегодня тебя ждет приятный сюрприз.
— Приятный для кого? — насторожился «одариваемый сюрпризом».
— Скорее для меня, — честно призналась «коварная соблазнительница», — но ты же не против?
— Да нет, не против — я готов доставлять тебе удовольствие!
— Вот и хорошо! Как ты любишь говорить, когда я доставляю тебе удовольствие: «Расслабь горлышко… и поработай ротиком». Сегодня твоя очередь доставить мне удовольствие — ты скажешь: «Раздвинь ножки… я поработаю язычком».
— Это что значит? — останавливаясь на ступеньках, заволновался заинтригованный Глеб.
— Пойдем, пойдем, — тянула его за руку улыбающаяся Ирина. — Я тебе все покажу и всему научу…
— Но я, то, получу свою долю удовольствия?
— Не знаю, как ты, — засмеялась «коварная соблазнительница», — а я от твоего язычка точно получу…
49
В эту ночь они спали вместе, в обнимочку.
Сначала он ей доставил удовольствие, потом она ему, а потом они получили удовольствие от близости вместе… и помирились окончательно.
Глеб думал, что их жизнь вошла в привычную колею, хоть он и чувствовал, что жена изменилась, но думал, что все останется по-прежнему: она подчинялась ему, доставляла удовольствие, «без сопротивления» легла рядом, обняла и даже «поцеловала сердечко», как раньше… Это его успокоило, расслабило. Он осознавал, что и он изменился, даже отношение к жене изменилось — добавилась благодарственная нежность за всю ее заботу о нем в больнице, и за поддержку в тюрьме, и за ее всепрощающую любовь к нему — он даже пообещал себе, что постарается не задерживаться на работе и все выходные проводить с семьей — теперь у его будет двое детей — вот как он озадачился семейной жизнью.
Ирина же думала о том, как поступит Глеб в сложившейся ситуации: Дина сбежала, ребенку сделали операцию, предстоит реабилитация, а ни мамы, ни папы рядом нет… ребенок чувствует, что его все бросили. И что делать? Конечно, Глеб не оставит своего ребенка!.. Тут Ирина задумалась — показывая ему девочку, она не увидела на лице мужа даже ни капли заинтересованности… не то, что нежности и жалости, Верин живот он гладил с нежностью… к этой же девочке он не испытывает отцовских чувств. И что теперь будет? Строить догадки ей не хотелось — пусть сам решает эти проблемы — с Диной, со своей матерью — она все это затеяла, пусть и расхлебывает… Она стала думать о своем сыночке, о дочке, о работе — на работу она, наверно, выйдет не скоро — когда еще Сашуле исполнится один год! Нет, Ирина решила выйти на работу гораздо раньше — пусть на полдня, пусть на пару часов, но она будет работать — не из-за денег, а из-за того, чтобы не выпадать из рабочей жизни мужа — если бы она больше интересовалась его работой, то не допустила бы появление Веры в его жизни… Вот что получилось, пока она занималась домом и ребенком! Второй раз она такой ошибки не совершит! У нее теперь двое детей, и она несет ответственность за них и за сохранения своей семьи, а для этого надо уделять больше времени мужу, чтобы он не чувствовал себя обделенным ее вниманием — мужчины эгоисты и любят, когда их «облизывают» — в прямом и переносном смысле…
Они провели вместе замечательные выходные, пригласив в гости соседей и нажарив целую гору шашлыка и крылышек, обсудили дизайнерские задумки Ирины по участку, новые контракты на фирме Глеба, заказали из питомника плодовые деревья, ягодные кустарники и розы — много кустов роз разных цветов, занимались любовью и наслаждались обществом друг друга.
Следующую «рабочую неделю» Ирина посвятила работам на участке: рабочие копали ямы, высаживали деревья и кустарники, мостили стоянку для машин у ворот, выкладывали плиткой дорожки, высаживали розовые кусты, разбивали клумбы…
В выходные все было готово, и гуляя по обновленному участку они радовались переменам.
— Хорошо, что мы успели все до приезда Снежки, а то она бы перевозилась в земле, как поросенок или свалилась бы в какую-нибудь яму!
— Согласен! Она у нас егоза. Как там Сашка! Толкается?
— Еще как! Через две недели семь месяцев… Надо ко врачу, анализы сдавать…
— Хочешь переехать в квартиру?
— Не знаю… Тебе в квартире лучше?
— До работы ближе, но здесь воздух…
— И «тайная комнатка»! В квартире «не разгуляешься»!
— И это тоже, но пора перебираться в город — там роддом под боком, а отсюда два часа пилить… Еще две недельки и переезжаем — будем выбираться только на выходные.
— Как скажешь… Вечером встречаем Снежку, няню и маму.
— И моего отца с телохранителем… Придется ехать на двух машинах… если ты тоже поедешь.
— Поеду! Соскучилась по ней ужасно…
— Ладно, созвонюсь с Сашей — у них вроде с Жанной роман — вот пусть тоже едет встречать…
— Я рада за них.
— Отец предлагает взять его на место Стаса — начальником службы безопасности. Приедет — обсудим.
Через четыре часа, не получив от отца подтверждение о вылете, Глеб заволновался. Стал названивать не только отцу, но и Тамаре Леонидовне и Жанне — никто из них на его звонки не ответил…
— Ирочка, ты только не волнуйся, но в аэропорт мы не поедем… они вроде передумали сегодня лететь.
— Как это? — насторожилась Ирина. — Когда шли на причал, мама позвонила, мы поговорили с ней и со Снежкой…
— Я не могу дозвониться отцу… никому из них не могу дозвониться. Билеты они не выкупили — значит, сегодня не прилетят.
— Это что значит, Глеб? — испуганными глазами Ирина смотрела на мужа. — На яхту они сели, а в Валенсию не приплыли…
— Стоп, стоп! Ничего с ними не случилось — никаких волнений! С ними отец, телохранитель и вся команда яхты! Может, попали в небольшой шторм и не могут причалить… Ничего страшного! Это тебе не катерок, а непотопляемая яхта! Слышишь, меня?
Но Ирина не слышала — она смотрела на мужа и из ее застывших глаз катились слезы…
— Нет, нет, Ириш! С ними все в порядке! Ну, хочешь я слетаю, и все разрулю?!
— Хочу! И я
