Как птички-свиристели - Джонатан Рабан

Потом все стало ясно. Он понял, где видел яркие круглые сережки: не далее как вчера на девушке-кассирше в супермаркете «У Кена». Том не оживлял в памяти события, а выдумывал. Вообразил пугало под мостом, желая порадовать Пола Нэйджела и освободить себя от уголовной ответственности.

В тридцати футах над землей Чик, привязанный к стволу огромной старой сосны, заработал взятой напрокат бензопилой, придерживая переключатель пускового тросика и почти отпустив инструмент. Последняя боковая ветка, отламываясь, издала звук, похожий на взвизг поросенка, которого режут. Всей премудрости Чик научился у Ласаро. Мексиканец называл этот прием «опасный старт». Подняв живую, дрожащую в руке пилу, китаец едва не отрезал себе правую ногу по колено. Он улыбнулся стоявшим внизу Ласаро и Эрнесто, наставив на них бензопилу, как ружье.

Деревья — главный источник неприятностей здесь, в городе, насквозь промоченном дождями. Тротуары вздуваются и трескаются от разветвленных корней. Сами деревья растут не ровно, а непременно заваливаясь на сторону, точно пьяные. Подует ветер, и они падают, давя машины, обрывая провода и опрокидываясь на крыши соседних домов. У вас во дворе есть дерево? Тогда позаботьтесь о надежной страховке.

Чик из засады атаковал старушку, пока та выгружала сумки и пакеты из кузова своего «кадиллака». Пожилая женщина будто только и ждала китайца — так быстро она согласилась с тем, что ее сосну надлежит спилить. Первой мыслью Чика было запросить 250 долларов, но когда он сказал «пятьсот», старушка даже подскочила, можно подумать, дешевизна несусветная. Сначала на сосну взобрался Ласаро и отпилил ветки. Чик внимательно за ним наблюдал, потом потребовал оставить оголившийся ствол себе. Китайца волновали неуемная ярость и рык бензопилы, нравилось сидеть высоко-высоко и держать в руке грозно ревущее двуручное оружие.

Ласаро показал, как делается глубокая зарубка с той стороны ствола, на которую должно упасть дерево. Крепко обхватив ствол ногами, натянув привязь всем весом, Чик погрузил пилу в податливую, точно мясо, древесину, и его запорошило пахнущими смолой опилками. Внизу во дворе мексиканцы придерживали веревку — ее Ласаро привязал к сосне в десяти футах над головой Чика. Китаец показал два поднятых вверх больших пальца. Второй пропил — и из отверстия аккуратно выпал кусок древесины в форме толстого арбузного ломтя. Чик переместился на другую сторону дерева — требовалось подпилить еще сзади. Это самая трудная часть работы. Надо успеть остановиться, не доходя до угла зарубки, так, чтобы еще оставалась тонкая перепонка, соединяющая верхнюю часть с остальным стволом. Закусив губу, Чик вгрызся в сосну пилой настолько глубоко, насколько хватило смелости, потом поднял голову и увидел: верхушка нерешительно дрогнула, а секунды через две дерево медленно покачнулось, словно увядший цветок, и обрушилось, спружинив, на лужайку перед домом. Оно легло как раз вдоль линии, заранее намеченной Чиком и Ласаро. Из-за шума пилы падение показалось беззвучным, но китаец ощутил сотрясение в тот момент, когда ствол ударился оземь. Красивое зрелище. И вдобавок — первое спиленное дерево.

Сидя верхом на поверженной сосне, Чик осматривал покрытые мхом крыши, выбивающуюся из канав траву, облупившуюся штукатурку, густой плющ, провисшие крылечки, дома, утонувшие в зелени. Где бы ни останавливался его взгляд, везде требовались рабочие руки. За обновлением сгнивших досок и корчевкой да вырубкой буйной растительности можно провести всю жизнь. Одно очень быстро гниет, другое не менее быстро вырастает, и дела никогда не убавится.

Чик выключил бензопилу и, опустив ее, передал Ласаро. Тот стал распиливать упавший ствол на бревна. Один негр, владелец склада древесины, идущей на растопку, платит 40 долларов за корд[142]. Склад — у подножия горы Рейнир. А еще можно продавать древесину прямо с грузовиков. Заманчивая перспектива. Они сэкономят уйму времени и хорошо подзаработают. Чик еще обдумает, как лучше поступить. Нащупывая пальцами ног точки опоры в изрезанной коре, он слез и оказался рядом с придурковато улыбающимся Эрнесто.

Чик проследил за его взглядом и увидел, потрясенный, что мексиканец уставился на мистера Дона, восседающего за рулем своего мощного грузовика «форд» с огромными колесами. Губы мистера Дона шевелились, но шум пилы заглушал все слова. Чику пришлось выйти на тротуар, иначе ничего было не разобрать.

— Неплохое дельце себе нашел — лесоводом заделался.

— Мой работа, — ответил Чик, борясь с привычкой к почтительной манере.

На глазах у мексиканцев мистер Дон сидит, а он стоит, это плохо, к тому же Чик вынужден задирать голову, а мистер Дон смотрит сверху вниз.

— На деревьях получается неплохой навар. Очень за тебя рад и счастлив. Держи. — Из нагрудного кармана Дон вынул две небольшие сигары и протянул одну в окошко кабины.

Чик терпеть не мог курить, но решил: если подымить сигарой вместе с мистером Доном, как босс с боссом, это наверняка произведет впечатление на мексиканцев. Поэтому китаец наклонился над огоньком протянутой ему зажигалки, осторожно затянулся. От зажигалки несло керосином, дым имел неприятный привкус вишни.

Выпустив из ноздрей тонкие струйки, мистер Дон сказал:

— Мне тебя не хватало.

— Быть занят.

— Я уж беспокоиться начал. Ну, знаешь, — где ты да что ты.

Чик подавил кашель.

— Быть в порядке.

— Да, вижу-вижу. — Дон кивнул на черный пикап. — Неплохо ты тут поработал. Стараешься, приятель. Это мне очень нравится.

Выпрямившись во весь рост, Чик видел собаку мистера Дона, свернувшуюся клубком и спящую на переднем сиденье. Издали кажется, будто туда положили просмоленный канат.

— Скотти! — позвал Чик, стараясь отвлечь внимание от собственной персоны.

— Над английским своим потрудился. Теперь вот тебя слушаю — настоящий американец. Да ты и с виду — чистый янки!

Чик ухмыльнулся и поковырял ботинком землю.

— Заниматься по ночам. Кучу книжек читать.

А что, может же он рассказать «Кот в шляпе возвращается»[143], слово в слово.

И какое уж тут веселье,И какая уж тут игра,И какие уж тут забавы,Когда работать пора.

— Чтение — прекрасная штука. А не пойти ли тебе учиться? Колледж окончишь, получишь профессию? Мозгов у тебя достанет. Ты в местный колледж записаться не думал?

— Нет, мистер Дон.

— А надо бы. Парень вроде тебя может, черт возьми, сделаться кем угодно! Выучишься как следует, а там, готов поспорить, и Эм-би-эй получить будет раз плюнуть.

— Посмотрим.

— Послушайся меня — сослужишь самому себе хорошую службу. Вот оно как. Одно только меня беспокит, Чик, и это к тебе имеет отношение.

— Что, мистер Дон?

— Ты упер моих мексиканцев.

Лицо его лишилось всякого выражения, сигара полетела в траву.

— Они кончать на вас работа. Кончен, баста. Я новый работа нашел для мексиканец.

— Ну, скажем, ты одолжил ребят на время, пока я их никак не мог использовать. А теперь парни мне снова понадобились. Эй, Эрнесто! Позови-ка сюда Ласаро.

— Им со мной нравится дело иметь.

Условия мистера Дона известны: 8.50 в час, притом за собачью работу. Чик платит 9.50, и работенка ничего себе — не с асбестом и прочей дрянью париться. И даже если б он платил одиннадцать баксов, все равно не остался бы внакладе.

Ласаро в желтой каске и наушниках вышел на тротуар, волоча ноги по земле и улыбаясь своей обычной бесцветной, извиняющейся улыбкой. Мексиканец пожал плечами, глянул сначала на Чика, потом на мистера Дона. Тот быстро залопотал по-испански. Чик внимательно следил за Ласаро, чтобы догадаться, о чем идет разговор. «Si, — отвечал Ласаро, сдвигая наушники, — о’кей… si… si… si…» Он то и дело искоса посматривал на Чика. Мистер Дон будто рассказывал длинную бессвязную историю, а Ласаро слушал, как послушный ребенок. Собственное неучастие в происходящем злило Чика, однако еще больше его доняла покорность Ласаро, кивки, опущенные плечи.

Чик подумал: «Двенадцать доллар в час».

Мистер Дон повернулся к нему и перешел на английский.

— Рад был встрече. Свидимся, когда свидимся.

Уже отъезжая, он крикнул:

— И не забудь про колледж!

— Что он говорить?

Ласаро упорно отводил глаза.

— Сказать, мы идти к нему в восемь утра, если нет — он связаться со свой друг из Иммиграционная.

— Слушай, Дон вас надувать. Этот тип плохое проворачивать. С асбест возиться. Не пойдет он в Иммиграционная, ни за что.

— Дон знать, где мы жить — на Гринвуд.

— Он вам врать с три короба, запугать хочет.

— Не нам, не мы. — Ласаро уставился в землю, будто там-то и была сокрыта тайна. — Это из-за твоих с ним проблем.