Донбасс – сердце России - Олег Витальевич Измайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, у нас не было бы возможности посмотреть на Артёма свежим взглядом, если бы не разразившаяся война между Украиной и Донбассом. Если бы не то прискорбное обстоятельство, что, как и сто лет назад, засевшие в Киеве крайние националисты привели на нашу землю войну, привели врага, что, как и тогда, шовинисты украинского разлива (ведь не важно под какой личиной они скрываются — боевика из «Правого сектора» или украинского большевика) пытаются втащить земли Донбасса в свой проект насильно. Четверть века Донбасс предлагал Украине, которой неожиданно стали руководить потомки тех, с кем боролся Артём и вся ДКР, построить на обломках Советской Украины государство на основе общих экономических интересов. Увы, диалога не получилось. В донецких степях вспыхнуло восстание против циничного и наглого произвола нацистов. Как тогда. И вот Донбасс вспомнил свою трагическую попытку столетней давности остаться в лоне матери России.
Тогда было проще — весь народ от Москвы до Урала и Сибири не только не знал никакой Украины, но и знал, что Донбасс, Таврида, Новороссия — это исконно русские земли, этого не надо было доказывать. Тогда было сложнее — республика родилась ввиду германского нашествия, которому не было видно конца. Кроме того, ситуация осложнялась тем, что новое государство намеревалась съесть не только Германия, но и союзная Советская Украина, которая практически полностью была поглощена все той же Германией, строившей на территории от Карпат до Дона свой проект. Чем не сегодняшняя ситуация?
Но вот с чем повезло тогда и ДКР, и Советской России, так это с главным — кадрами. Конечно, такие люди, как Артём, из ниоткуда не являются, поэтому посмотрим на его короткую жизнь внимательно.
«Походка развалистая»
Сегодня, когда мы говорим — Артём, то перед внутренним взором встают, прежде всего, известные всему Донбассу памятники руководителю Донецко-Криворожской области и затем республики. Монументальное искусство на то и монументально, чтобы силой искусства преображать простых людей в былинных героев. Артём с памятников смотрится гигантом с суровым лицом и тяжелыми пролетарскими руками. Между тем внешность его была обычной. Полицейская карточка описывает 29летнего Артёма так:
«Рост средний, 2 аршина и 6 вершков — это чуть дотягивает до 170 сантиметров или около того. Шатен, темно-русый, от пристальных взглядов уклоняется, походка развалистая». Да таких людей на Руси — тьма тьмущая. Но, наверное, для революционера это было и неплохо, выгодная внешность, «человек из толпы» — ведь приходилось скрываться, бегать от филеров, прятать лицо, изменять походку, да мало ли премудростей надо освоить профессиональному борцу за социальную справедливость. Бывает, правда, эта наука бесполезной. Взять хотя бы другую донецкую знаменитость всероссийского масштаба Лёву Зодова/Задова — под два метра рост, косая сажень, кулаки размером с тыквы, такому не легко. А Артём, похоже, в свое время овладел наукой скрываться в совершенстве. До нас дошел раздраженный рапорт начальству жандармского ротмистра Аплечеева: «Артём постоянной квартиры не имеет, из рабочего района не выходит, наблюдению не поддается, при случае арестую!»
Еще в школе я прочел книжку Николая Кузьмина «На рассвете» (повесть о Федоре Сергееве). Чуть ли не единственные впечатления, вынесенные из нее — восхищение умением Артема перевоплощаться и за секунды находить выход из, казалось бы, безнадежных ситуаций. Может быть, великий артист в нем умер, кто знает. Ведь талантливые люди, как известно, они талантливы во всем. Эта черта характера крестьянского сына Федора Сергеева одна из самых приметных в нем. К примеру, крестьянин, но реальное училище закончил и пошел дальше — получать высшее образование. Он не был исключением, конечно. Отец русской металлургии, академик Михаил Павлов происходил из семьи бедных казаков, искавших лучшей жизни в Закавказье, другой академик, начинавший в Юзовке и Енакиево, академик Иван Балдин, тоже с крестьянской копейки образование получал. Но жизненный путь Федора Сергеева скорее походил на тот, что избрала себе дочь возчика юзовского завода Анастасия Биценко — бросив учебу в Москве, она примкнула к эсерам, за убийство генерала Сахарова угодила на каторгу, откуда отправилась представителем эсеров прямо на переговоры о мире в Бресте, которые, кстати, в итоге и решили во многом участь Донецко-Криворожской республики. Федор поступил не куда-нибудь, а в Московское техническое училище — будущую знаменитую Бауманку, рассадник технической элиты Союза ССР и половины Европы, не говоря уж об Израиле.
Кенгуру и потомки английских каторжников
В императорской России у студенчества было два пути: либо в революцию, либо в профессию. Чаще всего выбирали второе, но и через игру в революцию проходили массово. Федор Сергеев выбрал первый путь. И у него получилось все самым превосходным образом. Достаточно сказать, что в 22–23 года он уже руководил харьковским подпольем и боевыми группами.
Отчет жандармского ротмистра от 11 ноября 1905 года открывает нам немаловажный талант Федора, ставшего к тому времени уже Артёмом: «Отличаясь необыкновенной способностью убедительно говорить, он пользуется большим расположением у рабочих». «Необыкновенная способность говорить убедительно» пригодится Артёму во времена ДКР, но пригодилась она ему и ранее. Мы не будем здесь рассматривать подробно его революционную деятельность. Скажем только, что невероятная способность очаровывать и коммуникабельность рождали к нему доверие самых разных людей. Во время учебы в Париже в Русской высшей школе общественных наук он близко сошелся с семьей знаменитого физиолога Мечникова. Получив пожизненную ссылку в Сибирь, бежал через Владивосток, Шанхай и Сингапур аж в Австралию и там устроился по своему характеру: верховодил в социал-демократическом Союзе русских рабочих и основал в Брисбене газету «Эхо Австралии», разумеется, социалистического толка. Она, кстати, выходит в городке Брисбен и по сей день, можете зайти на ее сайт. Человеку без выдающихся способностей ничего подобного не провернуть. В письмах к знакомым из Австралии жалуется: «Английский мой слабоват». Мол, надо подучить, а то с местными тяжело общаться.
Общался целых семь лет. Стоит отметить,
