Дорога жизни 3 - Эмили Ли

— Прекрати! — закричала Тэруми и замотала головой, не желая слушать.

— В нем ничего не напоминало того воина, которого я знал, — беспощадно продолжил Фенрис. — Ты не можешь оставить его в неведении! Ты можешь излечить безумие в его глазах!

— Нет! — решительно стукнула кулаком по столу Тэруми. — Я для него мертва, пусть так и остается.

— Тэ… — начала Лайя.

— Это моё решение, и вам придется его уважать! — твердо сказала она. — Чонсок рожден, чтобы править. Это его судьба, и он не искал иной. Он любит свою страну и свой народ. Я не буду ставить его снова перед выбором. Поэтому пусть всё остается так, как есть. Время всё залечит, и наши отношения станут для него приятным воспоминаниями прошлого.

— Ты сдалась, — Фенрис не спрашивал, он видел ответ в её глазах.

— Я смирилась. Если бы нам судьбой было уготовано иное, то мы бы не расстались.

Лайя протянула руки через весь стол и сжала кулаки Тэруми в своих ладонях.

— Мы можем подождать… — начала Лайя.

— Нет, — сразу же оборвала её Тэруми. — Ты слышала слова Фенриса про магов, и я с ним согласна. Это место слишком опасно. Тем более Инквизиция о нем знает ещё с прошлого раза. Поэтому нужно уходить. Но не на север. Мы отправимся за Полосу отчуждения, как и планировали. Если там ещё существует хоть что-то, мы это что-то найдем. Если нет, тогда вернемся.

— Никто оттуда не возвращался, — напомнила ей Лайя.

— А нам и не нужно возвращаться. Нам нужно найти место, где мы сможем жить не скрываясь, где будем свободны.

Лайя неуверенно взглянула на Фенриса, ожидая его решения. Он неопределенно пожал плечами, показывая, что такой вариант ему тоже подходит.

— Так что? Пробуем? — спросила Лайя, выставляя кулак на середину стола.

— Пробуем, — твердо ответила Тэруми и положила сверху свой кулак.

— Делаем, — усмехнулся Фенрис и накрыл их руки своими ладонями.

Тэруми засмеялась.

— Вот это по-нашему! Никаких «пробуем». У нас всё получится! Завтра уходим!

— Нет! — спохватилась Лайя. — Мне нужно ещё хотя бы два дня на подготовку!

— У тебя столько зелий, что если всё вылить, то выйдет целое озеро, — недоумевала Тэруми. — Что тебе ещё надо?

— Мне нужно два дня. И это не обсуждается.

Тэруми недовольно скривилась, но больше не спорила. Фенрису в принципе было всё равно. Днем раньше, днем позже.

— Ладно, пойду переберу своё барахло, — сказала Тэруми, поднимаясь. — В новую жизнь всё не возьмешь. — Уже у самой двери обернулась и погрозила пальцем обоим: — И ведите себя прилично. — Эльф демонстративно чмокнул Лайю в губы. Тэруми наигранно ругнулась, уходя, проворчала: — Это будет очень долгий поход…

* * *

Тэруми сидела на траве, недалеко от главного дома и лениво жевала травинку, молча наблюдая за хаотичными перемещениями Лайи. Эльф, занятый до этого чем-то на заднем дворе, направился в её сторону, явно собираясь составить компанию. Тэруми скользнула взглядом по его худой, высокой фигуре, что двигалась с грацией хищника. Так необычно видеть его в легкой одежде и без оружия. Хотя почему без оружия? Изящное запястье плотно обнимал широкий браслет, украшенный изображением гигантской закрученной морской волны, в центре которой была яркая голубая капля.

Фенрис приземлился рядом, вытягивая босые ноги.

— Она меня выгнала, — прокомментировал он в ответ на молчаливое удивление Тэруми.

Азурианка хмыкнула.

— Вообще? — ехидно сузила глаза Тэруми. — То есть ты теперь свободный?

Эльф не сразу уловил иронию и изумленно повернулся, а когда увидел вредный блеск в карих глазах, усмехнулся, оставляя её вопросы без ответов.

Тэруми снова хмыкнула и вернула внимание к проходившей мимо Лайе.

— Что она вообще там делает? Второй день что-то носит, прячет, перекладывает, в сумки рассовывает… Лабораторию ещё удумала убирать…

— Значит, так надо.

— Тебе совсем нелюбопытно? — Тэруми повернула к нему голову.

— Не замечал за ней склонности к нелогичности…

— Как это? — перебила его танэри. — Одни отношения с тобой чего стоят.

— Поэтому у её действий наверняка есть цель. Захочет — поделится, — закончил он, не обращая внимания на комментарий.

— Я спрашивала её, — словно нехотя поделилась Тэруми. — Она соврала.

— Я знаю, слышал, — вдруг усмехнулся Фенрис. — Поэтому с вопросами не приставал.

Сообразила Тэруми только спустя несколько минут.

— Ах ты… — От возмущения она не смогла подобрать более-менее культурного слова, определяющего его. — А как пел… Логичность… цель… захочет — поделится, — перековеркала его Тэруми, понижая голос и добавляя важных, размеренных интонаций.

— Ты очень шумная, — сказал он ей, приподнимаясь, делая вид, что собрался уходить.

Тэруми дернула его за руку, заставляя снова сесть.

— Привыкай. Я с вами навсегда, — последнее слово она зловеще выделила.

Они надолго замолчали. Спустя время эльф и вовсе улегся на траву и закрыл глаза, подставляя лицо солнцу. Тэруми смотрела на место, что многие месяцы было ей домом, и точно знала, что скучать по нему не будет. И пусть здесь она в последний раз была по-настоящему счастлива, ей хотелось поскорее вырвать из своей жизни всё, что было после.

Когда Сэм ушел, пощадив её, она на какое-то время провалилась в небытие. Как сквозь густой туман, иногда доносился голос ведьмочки. Тихие мольбы вперемешку со странными словами заклинаний не давали ей вернуться в спасительную пустоту, где ничего не болело и где не умирала раз за разом душа, не в силах вынести муки расставания. Это было страшное время.

Позже, когда тело уже не так сильно горело от боли, пришло осознание холода. Ночи у реки, не согретые теплом костра, выламывали каждую косточку, заставляли беспокойно поворачиваться и сжиматься в попытках согреться. И даже объятия Лайи не помогали, ведь ведьмочке было так же холодно.

Следом пришел жар. Невыносимый. Хотелось снять с себя одежду, кожу. Сознание снова куда-то убегало, ища спасения в тишине.

Оставаться на берегу дольше было опасно, поэтому Лайя заставила её идти обратно в это проклятое место. Это была очень долгая дорога. Тэруми отчетливо помнила свои мысли в тот момент, что рождало воспаленное температурой сознание: «Ведьмы — проклятые людьми и Богами существа. Порождения тьмы. А тьме место в преисподне. Туда я и иду. По этой выжженной страданиями дороге. И это не наказание — это справедливая кара за то, что сидит внутри меня».

Следующие несколько дней навсегда останутся в памяти Тэруми самыми жалкими и позорными днями. В доме, в тепле, когда Лайя практически полностью излечила её тело, и можно было начинать жизнь сначала, жить Тэруми не хотела. Она отказывалась есть, лежала и плакала, а ещё…

Щеки даже сейчас, спустя такое количество времени, залила краска стыда, захотелось по-детски закрыть лицо руками.

А ещё она