Спящие боги - Дмитрий Щербинин

С трех сторон озерцо сторожил высокий, густо сцепленный ветвями лес; с четвертой – ребристыми уступами напирал горных кряж, и Луна скользила в частых выбоинах.

– А – вот и ночлег нам. – Лорен указал на три целомудренных дупла в коряжистых дубах.

Анна сказала:

– Да. Вы устраивайтесь здесь, а мы пройдемся.

– Что ж – счастливо вам. – Лорен забрался в дупло и сразу захрапел.

Анна подхватила Творимира за руку, и быстро повела к озеру. Там легко скинула с себя одежду. Ее прелестное, мягкое и плавное тело, упруго высветилось в лунном свете.

– Вот… – Творимир смущенно вздохнул, но не мог отвести взгляда – понимал, что сейчас видит самую совершенную в природе красоту.

– Ну и что же ты?.. – девушка приблизилась, и сама стала раздевать Творимира.

Обнаженные, стояли они друг перед другом, туман нежно обволакивал их тела. Творимир вздрогнул, опустил голову, шепнул:

– Я со многими тебе изменял. Ты извини…

– Ничего. Главное – любил меня одну. А я только тебя ждала. Ты первый. А сейчас – пойдем в озеро.

Воды оказались на удивление теплыми, и почти такими же мягкими как туман.

– Здесь – глубинные источники. Целебные. – пояснила девушка. – Матушка земля заботится о нас.

Творимир начал у нее что–то спрашивать, но она ничего не отвечала. Вот противоположный берег. Здесь были плавные каменные плиты, а среди них – выемка в которую нанесло много приято душистой листвы.

– Ложись… – шепнула девушка.

Творимир лег. Она уселась на него сверху, крепко обняла своими мягкими и жаркими, гладкими ногами, руками обволокла его шею, и долго, страстно целовала в лоб. Ее тугие сосцы ласкали Творимиру грудь.

Затем – отпрянула. Нижней частью тела слегка покачивалась, верхней – оставалась без движенья. Луна сильно серебрила ее волосы; сквозь них, как сквозь листву просвечивали звезды. Она улыбалась и тихо, нежно стонала.

И, когда Творимир испытал оргазм, он застонал, сильно выгнулся; а она счастливо засмеялась. И, жарко обвившись вокруг его тела, перевернула его, вжала к себе, в листву, и тихо прошептала на ухо.

– Ну, а теперь я хочу поглядеть, как над тобой звезды светят…

* * *

Маленький мальчик всхлипнул, и через полутемную горницу бросился к матери, которая, хоть и лежала на кровати, была одета и не спала.

– Маменька… – зашептал мальчик. – Что на улице так страшно кричат?..

– Ничего, ничего – не волнуйся, маленький. – прошептала женщина, однако, судя по подрагивающему голосу, она сама очень волновалась.

С улицы неслись вопли. Исступленно метались отблески факелов – там бегали, ругались.

Мальчик вжался в мамину руку, и зашептал:

– А когда папа вернется?..

– Да вот к завтрашнему вечеру и вернуться должен. – тоже шепотом отвечала женщина.

Во дворе зашелся лаем пес. Кто–то рявкнул:

– А ну!.. – и лай оборвался коротким взвизгом.

Дверь затряслась от ударов.

– Маменька, только не открывай им… Мне страшно…

– Именем Закона! Открыть!.. А ну – дверь – Л–о–м–а–й!!!..

– Нет. Не надо. Не ломайте. – всхлипнула женщина, и бросилась открыть.

– Мама! – крикнул было мальчик, но замолк и клубочком сжался в углу.

Женщина откинула засов, и тут же дверь сильно распахнулась. Плеснуло факелами. Первым в горницу вошел Бриген Марк, за ним – его вояки.

Кровь спеклась на лице Бригена вздутой маской – он был похож на дьявола.

– Как звали соседку? – спросил он.

А женщина узнала его, задрожала, рухнула на колени, и, плача, прошептала:

– Анной.

– Ты хорошо ее знала?.. Ну, отвечай!

– Хорошо.

– Куда она в лесу любила ходить? Ты должна знать. – и тут не сдержался – бешено взвизгнул. – Отвечай, куда она сбежала.

Женщина знала и, как и каждый в деревне, любила Анну. В отношении Бригена Марка она испытывала ужас, и затаенное, глубокое презрение. И она ответила:

– Простите, но не знаю, куда она…

Она не успела договорить, потому что Бриген схватил ее за волосы, сильно дернул вверх, и прохрипел:

– Ты все равно все выложишь…

– Не тронь маму! – крикнул мальчик – он бросился из своего угла на Бригена, но не добежал – один воин схватил его, поднял в воздух.

– Так, держите ее!

Бриген толкнул женщину воинам, те ее схватили, выкрутили руки.

Бриген подошел к мальчику, выдернул острый широколезвенный клинок, поднес к его личику и так, чтобы видела женщина, провел лезвием по щеке. Потекла кровь.

– Мама… мамочка… – больше мальчик ничего не мог выговорить.

– Где искать Анну? – спросил Бриген и поднес лезвие мальчику к глазу.

– Мамочка!

– Сыночек! Подождите! Я скажу, где мы бывали…

Бриген сильно надавил лезвием мальчику на лоб, раздирая кожу, повел.

– Мамочка! Мамочка! – завопил мальчик.

Бриген повернулся к женщине и, бешено ухмыляясь, заявил:

– Мне не нужно те места, где вы бывали. Мне нужно одно точное, ее любимое место.

– Подождите!

Бриген разодрал мальчику вторую щеку.

– Я знаю. Знаю! – рыдая, кричала женщина. – Есть колдовские гробницы и…

Бриген шагнул к ней, улыбнулся:

– Колдовские гробницы, правда?

– Да, да… – женщина истово качала головой, рыдала.

– Ай, ай, ай. Не правда. Нечего им среди гробниц делать. У них ночь любви. Светлая ночь. Ай–ай–ай…

И вдруг он метнулся к мальчику и сильно ударил его клинком в ухо. Затрещала кость – клинок вышел вместе с кусками мозга.

В это самое мгновенье, на палой душистой листве Творимир испытал оргазм, сильно выгнулся, а Анна счастливо засмеялась.

Мальчик тоже выгнулся к маме. Он зашептал тихо и нежно:

– Маменька, у меня глазки ничего не видят. Маменька сплю я. Хорошую колыбельную спела, маменька. Посмотри, посмотри – звезды…

В это мгновенье Анна жарко обвилась вокруг тела Творимира, и шепнула:

– Ну, а теперь я хочу поглядеть, как над тобой звезды светят…

Бриген вновь шагнул к женщине. Она вопила, извивалась, но он несколько раз сильно ударил ее по лицу, и она больше не кричала.

– Хочешь, чтобы твой сын жил?

– Да–да–да… – тряслась она.

– Где сейчас Анна.

– Озеро. У подножия гор. По дубовой просеке, до березы… молнией раздвоенной березы… Направо там… сыночек как ты… Что же ты молчишь?

– Чтобы он жил – говори.

– От раздвоенное березы – направо. Через чащу. Там овраг. Он делится надвое. Идите направо. А если налево пойдете в болото забредете. Вот мы там с сыночком гуляли, и чуть в топь не зашла. Нет – ну правда с моим сыночком все хорошо? Ведь…

– Говори – что после оврага.