Покорение Сибири. От Ермака до Беринга - Михаил Ципоруха

20 июня 1648 г. семь кочей, на которых разместились 90 казаков, промышленников и торговцев (по другим данным — 105 человек), вышли из устья Колымы в море и направились на восток. Вместе с Федотом Алексеевым отправилась в плавание его жена — якутка — первая в России женщина, участница полярного плавания, о которой упомянуто в официальных документах.

В проливе, который в ХІХ в. был назван именем Лонга, возможно у мыса Биллингса (близ 176° в. д.) во время бури о льды разбило два коча. Команды поврежденных кочей высадились на берег и погибли: часть из них была убита коряками, а часть умерла от голода. Вероятно, в августе пять кочей экспедиции вошли в пролив, отделяющий Азию от Америки, позже названный Беринговым. Вероятнее всего, там коч Анкидинова разбился, но команда его спаслась и разместилась на оставшихся неповрежденными четырех кочах.

20 сентября у мыса Чукотского, а может быть уже в районе залива Креста, кочи подошли к Чукотскому берегу, где в стычке чукчи ранили Федота Попова. А через несколько дней — примерно 1 октября — «того Федота со мною, Семейкою, на море разнесло без вести», — сообщил Дежнев позже в челобитной (18, с.292). Отсюда следует, что четыре коча экспедиции сумели обогнуть мыс, который сейчас носит имя Дежнева, то есть северо-восточный мыс Чукотки, и впервые в истории вышли из Северного Ледовитого океана в Тихий океан. Видимо, еще два коча экспедиции потерпели крушение по выходе судов в Берингово море, а все люди на них погибли.

Д. и. н. М. И. Белов убедительно, на наш взгляд, показал, что место, где ранили Федота Попова, является мысом Чукотский: «В 1660 г. сменивший Дежнева в Анадырском остроге Курбат Иванов решил предпринять плавание от Анадырской «корги» в «русскую сторону», то есть вокруг Чукотского полуострова в сторону Колымы. В течение целого лета на одном коче он пробирался вдоль берега и пришел в Большую губу. Так назывался залив Креста до экспедициии Беринга. От залива Креста Курбат прошел к большому мысу, по всей вероятности к мысу Чукотскому. Этот мыс опознала бывшая с Курбатом Ивановым чукчанка, взятая в плен Яковом Пермяком, участником похода Дежнева в 1648 г. Так удалось установить, что «драка», в которой ранили Федота Алексеева, случилась на мысе Чукотском, и следовательно, этот мыс был последним, откуда кочи Дежнева отошли в море» (14, с.397).

Историки не пришли к единому мнению по поводу того, что понимал сам Дежнев под «Большим Каменным Носом» и о каких островах и местных жителях сообщал он в одной из своих отписок якутскому воеводе: «1655 года апреля 4… а тот Нос вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того ж Носу, на островах живут люди, называют их зубатыми (зубатые чукчи — эскимосы, которые прежде на островах Диомида носили в прорезях нижней губы украшения из моржового зуба, камня, кости. — М.Ц), потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных, а не тот, что есть первой Святой Нос от Коломы (имеется в виду мыс Шелагский. — М.Ц.). А тот большой Нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что розбило у того носу судно служивого человека Ярасима Онкудинова с товарищи. И мы, Семейка с товарищи, тех розбойных людей, потерпевших от морского розбою, имали на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж. А от того Носу та Анандырь река и корга далеко» (31, с.127, 128).

Некоторые историки (академик Л. С. Берг, д. и. н. Д. М. Лебедев) считали, что под «Большим Каменным Носом» Дежнев понимал именно тот мыс, который позже назвали его именем, а острова, где проживают «зубатые чукчи», — это острова Диомида в Беринговом проливе.

Другие (Б. П. Полевой) считают, что «Большим Каменным Носом» Дежнев считал всю Чукотку, а следовательно острова «зубатых людей» — это Аракамчечен и Ыттыгран. Вполне возможно, что Дежнев употреблял одно и то же название «Большой Каменный Нос» в зависимости от текста в двух значениях и как мыс, и как весь порлуостров Чукотка.

В другой отписке 1655 г. (не ранее 15 апреля) Дежнев рассуждает уже об открытом им большом северо-восточном полуострове: «А с Ковымы реки итти морем на Анандырь реку, и есть Нос, вышел в море далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб (моржовый клык. — М.Ц.), а лежит тот Нос промеж сивер на полуношник (по поморской мореходной терминологии — между севером и северо-востоком. — М.Ц.). А с рускую сторону Носа признака: вышла речка, становье тут у чухоч делано, что башни ис кости китовой. Нос поворотит кругом, к Онандыре реке подлегло. А доброго побегу от Носа до Онандыри реки трои сутки, а боле нет. А итти от берегу до реки недале, потому что река Анандырь пала в губу» (31, с.131, 132).

Правда, Б. П. Полевой сообщил, что в 1957 г. удалось разыскать давно искомый подлинник приведенной выше отписки 1655 г. (не ранее 15 апреля). Сравнение ее текста с обычно цитированной копией, приведенной историком Г. Ф. Миллером, показало, что точный текст отписки несколько отличен. В дежневском подлиннике одна из важнейших фраз звучит так: «Нос поворотит круто (вместо «кругом» в копии. — М.Ц.) к Онондыре реке под лето (вместо «подлегло» в копии. — М.Ц.)». То есть от самой западной части Чукотского полуострова, по представлениям Дежнева, до устья Анадыря было пути трое суток, и само устье Анадыря по отношению к западной части Чукотки находилось «под лето», то есть к югу (33, с.28).

После того как в Беринговом проливе кочи Дежнева и Попова разлучились, Дежнева ждали новые тяжелые испытания. «И носило меня, Семейку, по морю, — сообщал он в отписке якутскому воеводе в 1655 г., — после Покрова Богородицы (1 октября. — М.Ц.) всюда неволею, и выбросило на берег в передней конец за Анандырь реку. А было нас на коче всех дватцать пять человек. И пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Анандырь реку вниз близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло двенатцать человек, и ходили дватцать ден, людей и аргишниц (оленьих караванов. — М.Ц.), дорог иноземских не видали и воротились назад и не дошел за три дня днища (три дня ходу. — М.Ц.) до стану, обначевались, почели в снегу ямы копать» (31, с.131).

Считается, что коч Дежнева, вероятнее всего, выбросило на берег на побережье Олюторского полуострова, расположенное в 900 км к юго-западу от Чукотки. Значит, Дежнев первым пересек Корякское нагорье и в начале декабря 1648 г. вышел в низовье Анадыря. 12 человек, половина отряда, отправились вверх по реке в поисках стойбищ местных жителей, чтобы раздобыть у них еду. Через 20 дней, не встретив никого, группа повернула обратно и остановилась за три дневных перехода до лагеря, где оставался Дежнев с остальными людьми. Из этой группы лишь трое — Фома Семенов Пермяк, Сидор Емельянов и Иван Зырянин — смогли дойти до лагеря Дежнева, а остальные остались на месте и просили, чтобы прислали им «постеленко спальные и парки худые, чем бы нам напитатися и к стану добрести» (36, с.219).

Дежнев послал Фому Пермяка, видимо, как наиболее сильного и выносливого, к оставшимся в снеговой яме людям, передав с ним «последнее свое постеленка и одеялишка». Но Пермяк никого на месте не нашел. Дежнев полагал, что людей захватили местные племена, но, что вероятнее, люди замерзли и их замело снегом.

Остатки отряда зазимовали в районе устья Анадыря, и 12 из них пережили страшную зиму 1648–1649 гг. За зиму трое дежневцев умерли от цинги. Из оставшихся 12 до нашего времени дошли имена десяти: Семен Иванов Дежнев, Фома Семенов Пермяк, Павел Кокоулин, Сидор Емельянов, Иван Пуляев, Михаил Захаров, Терентий Куров, Ефим Меркурьев Мезеня, Петр Михайлов и Артемий Солдатко.

О судьбе Федота Алексеева и Герасима Анкидинова точно ничего неизвестно. Они, вероятнее всего, попали на побережье Камчатки. Об их предполагаемой судьбе мы расскажем позже в очерке об открытии Камчатского полуострова.

К началу лета 1649 г. Дежнев с товарищами построили речные суда и после ледохода спустили их на воду и поплыли вверх по реке. «И пошли 12 человек, в судах вверх по Онандыре реке и шли (500 км. — М.Ц.) до онаульских людей (анаулы — одно из юкагирских племен. — М.Ц.)… и ясак с них взяли» (31, с.131).

Вначале анаулы встретили появление незнакомых вооруженных бородатых людей с опаской. Дело дошло до столкновений. Позже Дежнев так описал эти столкновения: «И взяли мы два человека, за боем ранили меня смертною раною, и ясак с них взяли. И по ясачным книгам поименно с кого что взято, и что взято государева ясаку, и больше того, я, Семейка, у тех анаульских людей что взять государева языка хочу» (36, с.223).

Постепенно между русскими и анаулами установились, видимо, добрые отношения. Вероятнее всего, в этом заслуга именно Дежнева, который был всегда сторонником установления с местным населением именно таких отношений. Более того, некоторые из дежневцев взяли себе в жены анаульских женщин. Среди них был, например, Фома Семенов Пермяк, о котором уже упоминалось ранее. Его жена, названная после крещения Устиньей, была впоследствии венчана с ним по православному обряду.