Преступление - Ирвин Уэлш

Леннокс роется в карманах, ищет телефонную карту, не находит, тихо матерится, нащупывает монеты, глаз не сводя с шоссе — он готов за любым рулем увидеть Ланса Диринга. Логика подсказывает Ленноксу, что вероятность пересечения их с Ди-рингом дорог в таком месте приближается к нулю. Паранойя асе, как субстанция с бблылим влиянием, напоминает о собственной неистребимости.

Двадцатипятицентовики из грязных Ленноксовых ладоней попадают в щель автомата, падают с дребезжанием. Леннокс, прикинув, что необходимая критическая масса достигнута, занемевшим пальцем набирает номер. С другого конца провода продирается хриплый недовольный голос:

— Эдди Роджерс слушает.

— Это Рэй. Мне нужна твоя помощь. Твоя и Долорес, — добавляет Леннокс, сообразив, что легче будет оставить Тианну с женщиной. Пытается разложить на телефонном аппарате карту, захватанную его же потными пальцами. — Ты можешь встретить меня на стоянке грузовиков на сорок девятом съезде с семьдесят пятого междуштатного шоссе?

— Это же в Эверглейдс, — Джинджеров голос становится на тон выше, — в резервации племени миккосуки. Каким ветром тебя туда занесло?

— Резервации бывают двух видов — для яппи и для индейцев, забыл, что ли? Мне нужна помощь, — повторяет Леннокс.

Джинджер долго молчит в трубку.

— О’кей. Я приеду часа через полтора. Труди звонила, сказала, ты вляпался. Тебе, сынок, дружеская волосатая лапа не повредит. Ты, видно, думал в «Полицию Майами» поиграть?

В ответ на Джинджерову остроту Леннокс выдает смешок.

— Понял. Жду. Только не подведи меня, Джинджер.

Тишина, кажется, заполняет Ленноксов череп. Наконец ее вспарывает Джинджеров голос; заодно с тишиной он едва не вспарывает и Ленноксовы барабанные перепонки.

— Не подведу. И называй меня Здди, последний раз повторяю, твою мать!

— Хорошо, Эдди, — произносит Леннокс, кривясь, как надкусивший незрелое яблоко. — Я в долгу не останусь.

— О’кей, выезжаю прямо сейчас. Соберись там в кучку, Рэйми, не паникуй, — предупреждается Джинджер — и вешает трубку.

Тианна ждет в машине. Личико у нее припухло, глаза красные — видно, терла кулачками. Леннокс хочет сказать что-нибудь утешительное, ничего не приходит в голову, он решает дать девочке самой успокоиться. Поворачивает ключ зажигания и выруливает с заправки.

Они подъезжают к указателю, за которым начинается междуштатное шоссе номер 75. До Майами — 127 миль, до Форт-Лодердейла — 124. Место встречи возле съезда номер 49 находится на полдороге к Форт-Лодердейлу, значит, они прибудут примерно в одно время с Джинджером. Леннокс смотрит на обслуживающего пошлинную будку, тщедушного негра с седой бородой. На бейджике, над фамилией, у него значится должность — «чернорабочий».

— Вот уроды, — бурчит Леннокс, переключая скорость, и извиняется: — В смысле, человек же понимает, что он тут не генеральный директор, так зачем его еще физией каждый разтыкать?

Тианна огладывается на «чернорабочего», переводит взгляд на Леннокса.

— Рэй, ты такой хороший. Ты столько для меня делаешь, и вообще. — Помолчав, она спрашивает: — А почему ты мне помогаешь?

— Ты мне не чужая, — пожимает плечами Леннокс. И смягчает формулировку: — В смысле, мы же друзья.

— Но ведь ты меня совсем не знаешь.

— Я знаю достаточно, чтобы понять: тебе нужен друг, прямо сейчас нужен. — Леннокс кивает на радио. — А мне нужна хорошая песня.

Тианна уловила намек, щелкает кнопками, выбирает радиостанцию. «Фольксваген» сотрясается от жизнеутверждающего ремикса композиции «Сестер Следж», «Потерявшиеся в музыке». На строчке «Ты попался, нет пути назад» Леннокс и Тианна, как по команде, поворачиваются друг к другу, обмениваются ухмылками.

Аллея Аллигаторов ничем не отличается от сорок первого хайвея, разве только скоростным лимитом — здесь он составляет семьдесят миль в час, на хайвее — пятьдесят пять. Леннокс рулит по двухполосному фривею с широким газоном по-середине. Тут и там на пустынном шоссе попадаются приметы разрушений, нанесенных последним ураганом. С обеих сторон — изгороди; они сдерживают натиск буйной тропической растительности, которая иначе не преминет наброситься на асфальт с той же готовностью, с какой стайка девочек-подростков — на поп-звезду. Леннокс держит скорость в девяносто миль. Плохо, если Джинджеру придется ждать, да и самому ему пора к Труди.

Деревья по обочинам слились в зеленое пятно, глаза у Тианны слипаются. Вот она видит Тигра Клемсона: он в дверном проеме, на пороге ее комнаты. Она лежит в постели, Клемсон смотрит на нее сверху вниз. Твоя мама крепко спит, ехидничает Клемсон, смакует слово «крепко». Тианна ерзает на горячем кожаном сиденье, чувствует жар сзади на шее, слышит шум мотора, работающего на холостом ходу — вот так же Четова яхта тарахтит. Однако некая часть Тианны находится в постели, и Клемсон увещевает: сегодня тебе будет по-настоящему хорошо, я тебе такие штучки покажу, век не забудешь, но нет, это не Клемсон, это кто-то другой, Тианна вскрикивает...

Леннокс в шоке, едва не врезается в изгородь.

— Господи, твою мать! Что с тобой?

Снижает скорость, выруливает на обочину. Тианна прижимается к нему, затихает, он вынужден приласкать ее.

— Мне лицо мерещится. Лицо мужчины. — Она поднимает рзгляд, личико сморщилось от боли.

— Теперь все позади. — Леннокс неловко гладит девочку по спине. — Это просто воспоминание, оно как плохой сон — рассеивается, едва проснешься.

Тианна прячет лицо у него на груди.

— Это когда-нибудь кончится? — глухо спрашивает она.

— Конечно. — Леннокс берет девочку за плечи, сажает ровно, смотрит ей в лицо. — Кого ты видела? Этого негодяя Клемсона?

— Нет... — Тианна вздрагивает, отстраняется, вытирает мокрый нос о свою сплющенную овечку, смотрит виновато, пока Леннокс до конца не проникается. — Сначала я думала, это он, а оказался не он.

— Ладно. Кто бы это ни был, он тебя больше не обидит.

Никто тебя не обидит.

— Честно?

— Ну да, — улыбается Леннокс. Тианна хочет улыбнуться в ответ, но страх сковал ее лицо. Леннокс заводит мотор.

«Фольксваген» поглощает милю за милей, Леннокс и Тианна молчат, потому что не знают, о чем теперь говорить, и радуются, что за них говорит радио. В автомобиль врываются телефонные звонки, население с готовностью демонстрирует в эфире свой интеллект, вот так же оно и свое невежество перед телекамерами не смущается показать. Наконец Леннокс ловит другую волну, и «фольксваген» сотрясает пульсирующий хип-хоп, кажется, он даже на двигатель действует, скорость явно прибавилась. Вскоре дорожный указатель возвещает, что недалеко сорок девятый съезд.

Леннокс и Тианна на ватных ногах выбираются из автомобиля, несколько секунд у них уходит на адаптацию к резкому прекращению движения. Их обступает горячий и влажный воздух. Неописуемые отсветы, бросаемые на небо зарослями меч-травы и водной плоскостью — охристые, зеленоватые отсветы, — размешаны теперь в густых сумеречных тенях. Джинджера с Долорес пока не видать. Старая заправка — три автомата да ржавый гофрированный навес, в окне из последних сил мигает неоновая реклама кока-колы, пульс нитевидный. Никаких признаков жизни: видимо, здесь работают, когда настроение есть. Тишина зловещая, она проникает в каждую щель, не слышно ни птиц на деревьях, ни машин на хайвее. Тианна направляется к сломанной изгороди, отделяющей заправку от мангрового болота.

- Далеко от машины не уходи, — предупреждает Леннокс, ему вспомнился Четыре Реки, возможно, потому, что неподалеку поворот на резервацию.

Тианна идет к машине, прислоняется к капоту, вертит в пальцах бейсбольную карточку. Поймав Ленноксов взгляд, откидывает волосы с лица.

— Я думала, я потеряла эту карточку, а тут смотрю — вот она. На яхте. Карточка Хэнка Аарона. Он тоже из Мобила, я знаю. Только не помню, чтобы теряла карточку на яхте. То есть когда я последний раз гостила на яхте, карточка была у меня, и, мне кажется, я что-то припоминаю... как в тумане... как будто с

температурой лежишь. Или вот как сон пытаешься вспомнить.

Тишину комкает шорох из мангровых зарослей, сопровождаемый коротким, сдавленным криком неопознанной жертвы и утробным победным ревом. Леннокс судорожно оглядывается на болото, снова смотрит на Тианну, будто она может рассеять его страх. За ревом следует какофония птичьих голосов, запутавшихся в листве, — и обрывается так же внезапно, как началась.

— Что ты имеешь в виду? Тебя тошнило на яхте? — спрашивает Леннокс. С моря тянет солью.

—  Да, но как бы во сне... а на самом деле не во сне, — произносят девочка, от внезапного осознания у нее кружится голова.

Ленноксов пульс учащается, поршень кадыка в очередной раз срабатывает вхолостую.

— Может, это был просто дурной сон.