Воля небес - Александр Прозоров

– Они стырили у вас аппаратуру и барахло, нашпигованное жучками, как сдобная булочка маком, – ухмыльнулся крепыш. – Это просто праздник какой-то!

– Братство, братство, братство… – передернул плечами Леонтьев. – Вы хотите, чтобы я поверил, будто в России пятьсот лет действует тайная организация, о которой никто ничего не знает?

– Не пятьсот, а четыреста, Евгений Иванович, – поправил седовласый, – и не совсем тайная, поскольку сидит на бюджете и ее члены находятся на госслужбе. Но да… В Интернете рассказывали, что очень сильно братству помогла, как ни странно, Смута, случившаяся вскоре после его возникновения. К этому времени Годунов ушел в мир иной. Государство перестало существовать, народ не верил властям, власти исчислялись десятками правителей… Каждый был за себя, и именно тогда честным людям понадобилось братство, в котором они могли полагаться друг на друга, а не на милость судьбы. Всем требовалась уверенность в том, что в случае гибели родителей дети не останутся сиротами, что получат лучшее воспитание и место при службе. Школа для сирот тогда уже существовала, имела известность… Вокруг нее и сложилось все остальное. Честная служба державе в обмен на элитарное воспитание детей. Вы ведь были в нашем интернате?

– Не все считают, что рукопашный бой, квантовая физика и владение квадрациклом есть признак элитарности.

– Да, со многими у нас разные представления об элите, Евгений Иванович, – согласился седовласый. – Но большая часть братства выросла именно в нашей школе и желает видеть своих детей воспитанными точно так же, как были они сами. Хотя это вовсе не обязательно. Это право члена братства, а не его обязанность.

– А какие еще права у них имеются? – поинтересовалась Катя.

– Если отвечать кратко, милая леди, – повернулся к девушке седовласый, – то самый простой и быстрый способ сделать карьеру для офицера – это пойти на войну. Но далеко не все офицеры туда рвутся. Долг нашего братства – служить державе, не жалея ни сил, ни жизни. Образно говоря, мы помогаем тем, кто этого желает, найти свою войну. При этом, само собой, у храбрецов получается хорошая карьера… Хотя и рискованная. Но если погибнешь, твои дети получат лучшее воспитание, а жена – достойную пенсию.

– Мрачнуха…

– Не всем нравится терпеливо возделывать виноградник, Катя, – качнул пистолетом крепыш. – Есть те, кто превыше иных удовольствий любит прыгать с тарзанки или скатываться на лыжах в пропасть. Мы ничего не навязываем. Мы даем выбор. Вот вы сами… Вы же не остались в Москве расклеивать обои и искать принца по ночным кабакам? Вы поехали за тридевять земель искать сказочное сокровище?

– Вот нечистая сила понесла меня за этим убрусом!

– Именно! – ухмыльнулся киллер.

– Выходит, иезуиты повезли в Ватикан не настоящий убрус, а подделку… – облизнула губы Катя. – И об этом никто и никогда не должен проболтаться… А мы с Женей опять-то знаем слишком много…

– Вы очень умны, милая леди, – согласно кивнул седовласый.

– Вот, проклятье! – Девушка поежилась. – Можно последнее желание приговоренной?

– Я вас слушаю.

– Я бы хотела… – Она глубоко вдохнула и выдохнула: – Я хочу увидеть настоящий убрус! Раз уж он действительно существует…

– Тут есть одна проблема, милая леди. Дело в том, что, по нашим правилам, никто и никогда не имеет права видеть убрус, кроме самих членов братства.

– Ну так в чем дело? Давайте вступлю. Чего это теперь-то поменяет?

– Вы не понимаете, о чем просите, милая леди, – покачал головой седовласый. – Если вы изопьете с нами общую братчину, вам придется принять наши правила. Посвятить себя служению державе, на жалея сил и рискуя собой. Вылетать в глухие и зачастую неприятные места, чтобы разбираться с древними находками, хранить тайну о них, если не получите разрешения братства на огласку, копаться в архивах по нашему поручению, а кроме того – получить ученую степень по истории. Ибо иначе вас просто не будут пускать во многие интересные нам организации и на конференции. Взамен же мы можем обещать вам только одно: если вы погибнете, выполняя поручение братства или служа державе, ваши дети получат самое наилучшее воспитание и достойное место службы по возмужании.

Седовласый вздохнул, повернул голову к молодому человеку:

– А вам, Евгений Иванович, придется выезжать на самые ответственные инспекции, где вас будут подкупать, пугать, в вас будут стрелять, а машину вашу будут сжигать по два раза в год, если не чаще. Взамен же мы можем обещать вам только одно…

– Подождите! – подошел к столу Евгений. – Вы что, предлагаете нам вступить в свое братство?

– У вас обоих отличные рекомендации. Защищая интересы братства, вы отказались от трех миллионов долларов. Мало кто может похвастаться подобным испытанием. И почти никто – его прохождением. Посему можете не удивляться. – Седовласый поднялся. – Теперь у вас есть время подумать. До завтрашнего утра.

– Вступление в братство или смерть? – нервно рассмеялась девушка. – О чем тут думать?

– Вы же историк, милая леди. Вы должны знать, что такое ритуал. Я рассказал вам о братстве. Я рассказал вам о том, что вы можете получить, и о тяготах, которые ждут вас при согласии на испитие братчины. Теперь я должен дать вам время подумать.

Седовласый направился к двери. Крепыш, подмигнув, фыркнул, спрятал пистолет и соскочил со стола.

– Постойте! – спохватился Евгений. – Последний вопрос. Мне давно уже снится какой-то Щерба Котошикин. Дал несколько намеков о месте существования первой обители, помог кое-что найти. Это как-то с вами связано?

– Боярин Щерба Котошикин? Воевода на службе пяти царей? Да, конечно. Он был одним из первых хранителей убруса. Легенда нашего братства.

Седовласый кивнул и вышел из комнаты.

– Офигеть! – хлопнула в ладоши девушка. – Хранитель убруса! Слушай, Жень, а у тебя, кажись, неплохие перспективы. Я бы на твоем месте рискнула.

– Мне без разницы, жизнь как жизнь. Меня и так, едва в Счетную палату устроился, постоянно то подрывают, то поджигают, – сел на край стола Леонтьев. – Ничего не изменится. Вот тебе, похоже, повезло. Ты все-таки станешь историком. Будешь по архивам следы братства зачищать да капища языческие осквернять. Есть ради чего рискнуть.

– Здорово. Вот и договорились.

– Ага…

– Значит, все… – Катя села на стол рядом с ним. – Моя главная мечта осуществилась. Если мне разрешат копать капища, то и хрен с ней, с Москвой. Согласна жить прямо на них.

– Я понимаю.

– Да, странно все кончилось… Ты о чем сейчас думаешь?

– Я думаю о том, – поморщился он, – что завтра навсегда расстанусь с девушкой, которая не продает восходы… Совершенно не представлял, что она способна на такие подарки. Получается, я ее совсем не знаю? Она может быть понимающей и иметь живые чувства? Ты знаешь, наверное, мне будет ее не хватать. Мне даже хочется схватить и удержать ее. Но она такая невыносимая зараза!!!

– Она такая зараза раньше была, потому что у нее велосипеда не было. А с велосипедом она станет очень милая, добрая и ласковая, – подобравшись ближе, взяла его за руку стремительно покрасневшая Катя. – Ну давай, Женька, скажи мне это! Попробуй, рискни… Может, я еще и откажусь?

Сноски

1

Новик – молодой боярский сын, впервые выступивший в поход и еще не попавший в Разрядную книгу.

2

Сажень – мера длины, равная росту человека.

3

К 24 годам Михаил Скопин-Шуйский успел разгромить армию Болотникова и польско-литовскую армию – после чего и был отравлен. После его смерти выбитые из России поляки снова захватили Москву.

4

Столбовые бояре – представители древних родов, внесенных в «Столбцы»: старинные списки о предоставлении поместий на время службы.

5

Инструмент для наблюдения за небом в виде диска с поворотной линейкой для определения угла возвышения объектов. Позволяет определять астрономическое время, переводить эклиптические координаты звезд в горизонтальные, вести картографирование, а также проводить вычисления, решать задачи тригонометрии и многое другое (арабский ученый ас-Суфи написал в Х веке трактат из 386 глав, в которых он перечислил 1000 способов применения астролябии).

6

Розмысел – старинный синоним слову «инженер», а вовсе не личное имя боярина Петрова.

7

Охабень – теплый, зачастую меховой плащ с длинными рукавами, имеющими сбоку разрез. По слухам, руки чаще всего просовывали в разрезы, а рукава завязывали за спиной. При всех этих странностях – оставался в моде с XIV по XVII века, причем носила его не только знать, но и крестьяне. Видимо, что-то разумное в этом покрое все-таки имелось.