Шумный балаган - Владимир Колычев

– Плохо, что не устояла, – осуждающе покачал головой Вадик.

– Ну так перед шампанским. Я ж не знала, что там намешано.

– Он туда шубу намешал. Песцовую, да?

– Нет, норковую, – удрученно вздохнула Катька.

Не совсем понятно было, то ли жалеет, что шубка не из песца, то ли печалится оттого, что Вадик все про нее знает. А как не знать? Следили за ней…

– Норковая, но такая красивая. Из новой коллекции!

Да, недолго девочка грустила.

– Он тебя на этой шубке раскладывал? – с недоброй иронией спросил Вадик.

– Нет. Мы в постели. Но я ничего не помню. Говорю же, он меня чем-то опоил.

Врала Катька. Помнила она все. И как от кайфа выла, тоже помнила. Но это хорошо, что она врет. Значит, боится Вадика. Если боится, значит, уважает. Ну и, конечно, любит. Будет ей любовь. И песец на воротник тоже.

– Что мне делать? – заламывая руки, спросила Катька.

Но Вадик пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Что тебе Миронов про меня говорил? Или вообще ничего не говорил?

Надоела ему комедия, которую она ломала с ним на пару. Своих вопросов выше крыши, давно пора получать на них ответы.

– Говорил. Сказал, что ты на свободе. Сказал, что я должна тебя опасаться.

– Почему? – напрягся Вадик.

– Потому что ты ножи на Костю точишь. На него и на его друзей.

– Ты в это веришь?

– Я это знаю! Ты Женьку пытался убить.

– Миронов сказал? – поморщился Вадик.

– Да. Ты с какой-то сучкой спал, чтобы Женьку подставить…

– Так и ты с Мироновым спала…

– Значит, мы квиты?

– Не совсем… Я с той сучкой спать уже не буду. А ты и дальше будешь с Мироновым спать. Я должен знать каждый его шаг!

Как чувствовал Вадик, что мент сумеет вычислить его. На то он и мент. Не зря он взял его в оборот.

– Хорошо, – легко согласилась Катька.

Но Вадик не обратил на это внимания. Сейчас ему было все равно, нравится ей Миронов или нет. Куда больше он переживал за свою собственную шкуру. Он должен довести начатое дело до конца.

– Как он меня вычислил?

– Не знаю, он не говорил. Сказал, что у тебя с мозгами не все в порядке. Сказал, что ты псих, – смущенно выдавила Катька.

– Псих? Больше ничего про меня не говорил? – подозрительно покосился на нее Вадик.

А ведь Миронов мог знать, какие казусы происходили с ним в колонии.

– Ну, говорил. Сказал, что ты очень опасен.

Непохоже было, что Катька знала о его «петушином» прошлом. Или деликатничает Миронов, или сам ничего толком про него не знает.

– Он прав, я на самом деле очень опасен! Для него опасен. Из-за него я сел. И для Любимова опасен! Он мне жизнь, падла, сломал. А для тебя неопасен. Ты для меня все! Ты мне веришь?

– Да, – не очень уверенно сказала она.

– Я тебя чем-то обидел?

– Нет.

– Тебе со мной хорошо?

– Да.

– А мне почему-то кажется, что не очень. Тебе не нравится, что я впутал тебя в эту историю?

– Не знаю…

– А я знаю. Боишься ты меня… А ты не бойся! Ничего плохого я тебе не сделаю. Как только я рассчитаюсь с Костей, мы тут же уйдем с тобой за кордон, в масле кататься будем.

– Да, ты говорил.

– Это не слова, это реальность. Все будет хорошо. Нет, все будет просто зашибись!

У Вадика в самом деле была вилла в Греции. С отличным подвалом, где Катька будет проходить процесс очищения. Он сделает все, чтобы ей не больно было сидеть на цепи. Возможно, он даже позолотит эту цепь.

– Я знаю…

– Боюсь, что ты не захочешь никуда со мной уезжать, – выразил свое опасение Вадик.

– Ну почему же…

– Потому что ты влюблена в Костю!

– Это в прошлом.

– Да, но в настоящем у тебя Миронов. А он может вскружить тебе голову. Если уже не вскружил.

– Нет, что ты!

Кате катастрофически не хватало убедительности. Похоже, она и сама это понимала. Поэтому выглядела смущенной.

– Знаешь, я не желаю тебе зла. И очень хочу забрать тебя с собой, когда все это закончится. Чтобы жить с тобой долго и счастливо. Но я не должен пускать дело на самотек. Короче, ты извини, но я должен перестраховаться.

Вадик включил музыкальный центр с заранее вставленной в него кассетой. И Катька услышала свой собственный голос. Она была тогда хорошо под кайфом. Немного наркоты в коктейль, и мозги в ее голове сползли набекрень. И язык развязался. Вадик подтолкнул ее к опасной теме, и ее понесло…

«… Ты должен разобраться с этим придурком! Ты должен его убить! Нет, ты должен его долго-долго мучить, чтобы он осознал свою вину! Ты убьешь Костю! Ты его убьешь!»

Катя слушала эту ахинею с бледным видом, схватившись за голову.

– Это я все говорила? – ужаснулась она, когда запись закончилась. – Не может этого быть!

– Может. Потому что это есть! – отрезал Вадик. – Извини, я должен был подстраховаться.

– Зачем ты это сделал?

– А ты сама подумай. Заметь, не я хочу замочить Костю. Ты хочешь его мучить и убивать. Фактически ты его мне заказала. Ты хочешь его убить! А я всего лишь исполнитель твоей воли!

– Но это неправда!

– Боюсь, что прокурора ты не убедишь. А он получит эту запись, как только ты… Нет, я уверен, что ты не попытаешься включить заднюю скорость. Ты же любишь меня и хочешь помочь мне вовсе не из корысти, да? Я уверен, что эту запись никто и никогда не услышит. Потому что ты со мной и до конца. Я правильно говорю, моя красавица?

– Да, – обреченно кивнула Катька.

Ей и сейчас недоставало уверенности. Но Вадик чувствовал, что она не спрыгнет с крючка. А еще он был уверен в том, что рано или поздно Костя угодит в расставленные им сети. И с Мироновым он счеты сведет, и со всеми остальными.

Темное штормовое море пугало и завораживало одновременно. Тяжелые волны с грохотом обрушивались на огромные прибрежные валуны. На холодном ветру брызги мгновенно превращались в крохотные льдинки, но продолжали свой полет в попытке дотянуться до Кости. Декабрь, преддверие Нового года. Холодно. И в Москве холодно, и на побережье. Но море не замерзает. Потому что оно не замерзает никогда, даже в самый лютый мороз.

В такую погоду даже самый злой хозяин не выпустит своих рыбаков в море. А Костя выпустил самого себя на берег. Холодное море штормило, немного пугало, но смуту в душу не вносило. И хотя не сказать, что успокаивало нервы, но Костя готов смотреть на него сколь угодно долго.

Но нужно возвращаться домой. Лена ждет. Друзья вот-вот подтянутся. Сегодня у них по плану семейная вечеринка. В домашнем клубе-ресторане, куда имеют доступ только близкие люди. Когда там собираются чисто мужские компании, когда чисто женские. А сегодня семейный вечер, значит, все мужчины должны быть с женами. Хотя бы с гражданскими. Это касалось Макса и Димы, которые до сих пор не удосужились связать себя узами законного брака. У них есть постоянные подружки – и та, и другая имеют право доступа в закрытый клуб. Что, надо сказать, им несказанно льстит. Только вряд ли они станут законными женами. Макс – неисправимый холостяк. А Дима Миронов не хочет жениться, потому что в свое время обжегся на супружеской измене. Когда-то его бросила красавица жена, ушла от бедного мужа к богатому любовнику. Сейчас Лариса об этом очень жалеет, но ее переживания уже никого не волнуют.

Домашний ресторан занимал отдельное двухэтажное здание в элитном поселке из восьми домов. Отличное место на берегу моря, относительная удаленность от других мест компактного проживания, надежная система охраны и обороны, собственная инфраструктура. И до порта рукой подать. Косте нравилось здесь жить. Уютно здесь и безопасно. И Женьку с Аликом он сюда перетащил, пусть какое-то время отдохнут от Москвы. Там и без них есть кому работать. А здесь у них свои дома, в том же поселке. И Антон здесь, и Ленька. И незаменимый Макс, и вездесущий Андрей, без которых Костя вряд ли смог бы подняться к большим высотам. И без своих закадычных друзей он ничего бы не смог. Подрезали бы ему крылья на самом взлете. А с друзьями он взлетел. Все вместе поднялись над землей. А ведь все могло быть иначе. Лежали бы они сейчас все в земле, если б не свернули с бандитской тропы. Где сейчас те, кто им мешал в начале и в середине девяностых? Нет никого: все сгинули. А Костя с ко мпани был, есть и будет.

Все друзья его и главные соратники жили в одном поселке. И все они прибыли в ресторан с женами. Только один Дима Миронов жил в городе, и он задерживался.

– Ждать не будем, – решил Костя. – Появится – штрафную впарим!

Дима не был ему другом в полном смысле этого слова. Но он крепко уважал его как человека, как специалиста. Дима был в команде, поэтому без него нельзя было начинать торжество. Но в том-то и дело, что не было никакого торжества. Все по-домашнему, все по-простому. Никаких галстуков и вечерних платьев. Хоть в спортивном костюме, хоть в шортах заявись, никто ничего не скажет. Но все предпочитали джинсы. И просто, и стильно, и удобно. За столом тоже никаких церемоний. Даже путаницу со столовыми приборами отменили. По одной вилке и по одному ножу – все, баста. Не та у них компания, чтобы друг другу пыль в глаза пускать. И водка разливается в хоть и хрустальные, но граненые стаканы.