Томление (Sehnsucht) или смерть в Висбадене - Владислав Дорофеев

Движение прекратилось. Возник свет. Изнутри, а не снаружи.

И вот уже Нина Нины находится в месте, не имеющем никаких границ и определений, в прообразе её рая. И она видит перед собой путь дальнейшего движения. Приглашение распространяется и продолжается.

Перед началом движения ей надо открыть дверь, которая встала на ее пути. Но у нее нет ключа, а дверь стеклянная, и Нина, не думая, разбивает стекло ногой, и входит в образовавшуюся рваную дыру, нога за дверью уходит в пустоту. Но она не боится, она ставит вперед в черноту пустоты ногу, и встречая основание для устойчивости, втягивает тело в дыру, перенося центр тяжести вперед, за дверь, вслед уносит вторую ногу, не видя ничего перед собой. Нина Нины идет вперед. Определенность не непременно должна быть видимой. Определенность в сердце и уме, – вот где ей место прежде всего, а не затем.

А ведь еще вчера она с ужасом думала о встрече с Господом. И вот теперь она смело идет навстречу с Богом. Суд впереди, страх позади. Почему она сюда попала так рано? Кто ее отпустил, кто позволил уйти так рано, ведь она еще не справилась со своими земными делами, со своими земными страхами и желаниями, она еще сама – как огромное, слезливое и неотвратимое желание. Но кто же ей разрешил подняться к Богу? Чем она заслужила?

Нет ответа. Слова рассыпались по разные стороны, и продолжают облетать, словно осенние листья, а падая, перемешиваются.

Только что она знала смысл всех слов, понимала или чувствовала соединения и притяжения этих слов, – и вот уже не осталось никакого навыка, уже ничего она не знает, она забыла все слова, она их не распознает, все слова потеряли свой привычный смысл. В чем новый смысл и значение слов – она не понимает, ничего не чувствует.

Прежде она знала, что слово «камень» означает твердое препятствие, но вот на ее глазах слово «камень» превращается в дым, или легкое дыхание, которое рассеивается, а само слово рассыпается на буквы.

Этому же примеру следуют все остальные слова, они расслаиваются на разные понятия и смыслы, которые хвостами тянулись за словами на протяжении столетий и более, а вот уже слова и хвосты распадаются на буквы, которые совершенно перепутываются, перемешиваются и образуют бессмысленную массу, состоящую всего из 33 букв; тысячи тысяч и тысяч слов превратились в небольшую горку из буквочек.

И не известно пока, как это назвать.

Что с ними делать? У нее нет больше слов, чтобы объяснять, настраивать, желать, понимать, искать, решать, делать, видеть, верить, знать, уходить, любить, радоваться, постигать, ненавидеть, бояться, восхищаться, дарить, жертвовать.

Ничего этого она не может теперь. Потому что не осталось понятий, нет более прежней жизни, которая состояла из рассыпавшихся слов, они распались на отдельные буквы, а повторяющиеся буквы слились.

Нужна новая жизнь, которой не свойственны понятия и слова и вновь понятия, привычные и знакомые, а нужны лишь буквы, из которых можно составлять любые слова, некоторые из них возможно повторят знакомые по прежней жизни понятия, но другие будут даже пахнуть ново.

Здесь в храме Бог. И это и есть новая жизнь.

Света больше и больше, и уже нет места вне света, все – свет, и свет – все. Чем больше света, тем меньше она боится будущего своего. Она уже даже идет навстречу свету. И свет катится по щекам вместо слез, и, отлетая от лица, слезы обращаются в запах, и пахнет стремительным и таким желанным будущим; и вот уже думается Нине вновь, что жадное счастье любви овладевает ее сердцем, таким скудным прежде.

1990-2001 гг.