Пояс черны - Дмитрий Братусь

Через десять лет Ника и Даг были уже неотличимы от остальной молодежи Земли обетованной. Они говорили и думали на катонийском, поэтому пользовались им даже в разговорах между собой. Даг уже иногда брал паузу, чтобы вспомнить подходящее алларийское слово, а у Ники выработался катонийский акцент.

Каждые черные сутки, в середине дня, во время большой перемены, Ника и Даг любили, прихватив с собой коробку с обедом, посидеть в гроте на поверхности, наблюдая за тем, как голубое небо постепенно темнеет, покрываясь россыпями звезд. Для остальных пришельцев эта их тяга к поверхности казалась странной, потому что вся красота Фокоса скрывалась под землей, но для Ники и Дага было важно хотя бы иногда видеть открытое небо над головой.

— Ты уже решила, чем будешь заниматься после школы? — спросил Даг. — Наверное, в большой спорт уйдешь?

— Знаешь сколько людей меня уже заколебало этим вопросом? Обычно я отвечаю, что не решила, но тебе скажу. Нет — я не собираюсь идти в большой спорт.

— Почему? — спросил Даг, изо всех сил скрывая радость.

— Я не люблю соревноваться. Из кожи вон лезть только чтобы стать лучшей? В чем? В скакании по бревну?.. Чем старше я становлюсь, тем меньше смысла в этом вижу.

— Да, это точно… А что тогда собираешься делать?

— Не знаю пока, а ты?

— Я буду поступать в Космическую академию — на бортинженера.

— Ах, везет тебе — ты умный. А я, вот, только скакать по бревну и умею.

— Да ладно, не наговаривай на себя. Ты еще и хорошая староста.

— Правда?

— Да. Ты очень обаятельная, поэтому люди тебя слушаются. Поступай на управление большими судами.

— Да ну, это же самая сложная специальность. Там надо знать все.

— Ну и что. Все, но по-чуть-чуть. Ты же ведь не такая глупая, какой хочешь иногда казаться.

— Не такая… К тому же у меня есть братик, который всегда мне поможет, — кокетливо сказала Ника и нежно положила голову Дагу на плечо. — Ты же мне поможешь?

— Тебе — с удовольствием, — ответил Даг.

Вскоре, они поступили на один факультет Космической академии. Даг любил Нику как самую прекрасную девушку в мире, а она его — как лучшего в мире «братика». Даг никогда не напоминал ей о жизни до Земли обетованной, но ее «братик» каждый раз резало ему по сердцу.

Эпизод 8

Люка

Как будто устав от своей прошлой жизни, которую от одногруппников скрывала, Эда спряталась за спиной Зэна от обычных для ее возраста знакомств с молодыми людьми. Она хотя и производила впечатление девушки вполне доступной, тем не менее, верность Зэну соблюдала строго. У Зэна и Эды была во многом похожая судьба. Они понимали друг друга и всегда находили, о чем поговорить, тогда как остальные парни могли предложить Эде лишь то, что ей самой давно уже надоело, потому что занималась она этим с четырнадцати лет. Зэн не испытывал к Эде пылких чувств, никогда не ревновал. Хотя ее вульгарность иногда его и раздражала, сделать замечание, Зэну не позволяла застенчивость. Иногда Зэна выводили из себя глупости, которые Эда говорила, когда ее речь опережала мысли, но он тут же забывал любую обиду, как только оказывался с Эдой в постели. В интимных делах Эда была непревзойденна. Любовные игры с ней походили на мистический ритуал. Своими движениями она вводила Зэна почти в гипнотическое состояние. Эде нравилась покорность Зэна, а ему — ее дикая, необузданная женственность. Интимная близость была тем, что сильнее всего удерживало их вместе.

Выпускникам выдали дипломы, и торжества по этому поводу были уже позади. Бывшие студенты постепенно покидали кампус. Собрав свои сумки, Зэн пришел в комнату Эды, чтобы помочь ей сложить вещи.

— Ну, котенок, я не могу там жить, — говорила Эда.

— Ну, почему?

— Ну, потому что там ночь постоянно, искусственное освещение. Люди там странные, увлечения у них странные. Язык этот непонятный… Мне там скучно.

— А дети? Ты хочешь, чтобы они в Цитадели росли?

— А что дети? Ну живут же там люди, ничего.

— Плохо живут. Там преступность.

— Котенок, ну везде преступность! Ты жил в Цитадели, ты от преступности страдал? Тебя, прям, грабили каждый день?

— Нет, но…

— Если снять квартиру в нормальном районе, если найти нормальную работу, то в Цитадели очень даже неплохо.

— А ты уверена, что найдешь хорошую работу?

— Я! — найду. К тому же, мне Лей кое-что предложил.

— Это что он тебе предложил? — спросил Зэн настороженно.

— Работу.

— А поконкретней?

— Да обычную работу — хорошо оплачиваемую, по моей специальности. Лей сказал, что и тебе что-нибудь подыщет.

— Значит, Лей нас на Галеон отправляет — странно, а мне говорил, что будет рад, если мы вернемся в Акуру.

— Ну, ты же знаешь Лея. Он всегда говорит людям то, что они хотят услышать. Он говорил, что в Цитадели большая пришел ьская диаспора. Там можно найти людей, которые решают любые проблемы.

— Надо будет поговорить с ним.

Зэн и Эда отправились на Землю обетованную, где произошел разговор между Леем и Зэном. Старик деликатно убеждал Зэна в том, что им — коренным жителям Галеона — жить в Цитадели будет гораздо комфортней. Лей предложил Зэну работу в недавно открывшемся университете и пообещал, что до того как их с Эдой дети достигнут школьного возраста, в Цитадели уже откроются пришельские школы. Об уходе за ребенком Лей так же просил не беспокоиться, потому что многие жены представителей пришельской диаспоры подрабатывают нянями и будут рады присмотреть за ребенком-пришельцем. В конце концов, под давлением Эды и при улыбчивом поощрении Лея, Зэн согласился переехать на Галеон.

Обустройство в Цитадели действительно оказалось более чем простым. Сложнее всего было восстановить паспорт Эды, утерянный ею во время катастрофы лайнера. На Титане она жила как постоянная гостья Земли обетованной, и алларийскими властями считалась гражданкой Страны пришельцев, но при переезде на Галеон гражданство пришлось восстанавливать. Связи Лея в полиции помогли сделать это значительно быстрее, чем в общем порядке. Так у Зэна и Эды появился друг семьи — Кен. Как и было обещано Леем, пришельцы помогли найти квартиру в неплохом районе, хотя и в нижнем городе. Зэн устроился преподавателем в университет, а Эда нашла работу в одной из дочерних компаний корпорации Дарун как специалист по прикладной магии. Прочно обосновавшись в Цитадели, Зэн и Эда поженились. Вскоре, у них родилась дочь — Люка.

Прошло восемь лет, но ни одной пришельской школы в Цитадели так и не открылось, и Люка пошла в обычную галеонскую школу.

Окруженное с двух сторон широкими шоссе и отделенное от индустриальной зоны глубоким бетонным желобом, здание школы располагалось на самой окраине микрорайона. По дну желоба проходила заросшая сорняками ржавая железная дорога, некогда соединявшая военный завод с основной транспортной магистралью. От забора, который раньше отделял территорию школы от обрыва, осталась только истлевшая сетка лежавшая на дне желоба. Время от времени, руководство школы собирало с родителей деньги на восстановление ограждения, но каждый раз денег якобы не хватало, и ремонт откладывался. Со временем, у края желоба появилась тропинка, шедшая от последней секции забора по узкому пространству между ограждением и обрывом к ближайшей лестнице. Тропинку вытоптали дети, постоянно спускавшиеся на дно желоба за мячом.

На первом уроке учительница попросила детей рассказать о себе.

— Как тебя зовут?

— Люка. Люка Гун.

— Ты же ведь с родителями живешь?

— Да.

— А как их зовут?

— Маму — Эда, а папу — Зэн.

— Они коренные галеонцы, наверное?

— Да, — ответила Люка, хотя и не поняла слова «коренные».

— А кем они работают?

— Папа — преподаватель, а мама… — Люка задумалась, не зная, что ответить. Эда никогда не рассказывала о том, чем занималась. — Ведьма, — ответила Люка, вспомнив, как папа в шутку называл маму иногда.

Повисло секундное молчание. Обычный галеонский ребенок представлял себе ведьму, как некую злую женщину, которая появляется внезапно и похищает непослушных детей. У взрослых же это слово обозначало стерву или иногда проститутку. Поэтому ответ Люки напугал и ее одноклассников, и учительницу.

— Шутница, — произнесла учительница, неловко улыбнувшись. — Ты, наверное, хотела сказать колдунья?

— Ну да, колдунья, — подтвердила Люка, как ни в чем не бывало, даже не заметив реакции остальных детей.

Вскоре маленькая Люка вернулась домой в слезах. Зэн был в университете, и дочь встретила Эда, находившаяся в отпуске.

— Что с тобой, зайка? — спросила Эда. — Ты почему по телефону не отвечаешь?

— У меня мальчики отобрали, — проговорила Люка сквозь слезы. — Они меня ведьмой обзывают!