Заказанная расправа - Эльмира Нетесова

Ну, баба тут же перебралась к Николаю Ивановичу. А когда Сашка вернулся, свекор, зная гнусную натуру сына, какую сам в него вбивал годами, потребовал, чтобы тот оставил дом и не мешал бы отцу. Кстати, потребовал и свою машину. Сашка уговорил его разрешить еще пару ходок за кирпичом. Николай Иванович никак не соглашался. Потом разрешил сделать последний рейс. Сашка поставил машину у отца, пошел домой и словно растворился.

От свекра ушел, домой не пришел. Где только ни искали его! И днем, и ночью, — вздохнула женщина. — Даже в моргах и на кладбищах, во всех притонах города, в ресторанах, пивбарах, в милиции. Нигде его не было, никто не встречал и не видел. Стали искать по больницам. И нашли, наткнулись. Я со стыда не знала, куда деться. Мне сказали, что у него сифилис и он уже три недели находится на лечении. Сам обратился, указал девок, с какими был.

Вот там я и узнала их имена, адреса и телефоны. С двумя удалось поговорить. А ту самую Женьку, ее почему-то все Мартышкой звали, за три дня до того кто-то успел убить. Поверите, не из ревности говорю, но таких и нужно убирать из жизни — как бытовой мусор, очищая человечество от лишнего хлама! Ведь так нельзя! Тринадцать лет быть проституткой! Жить на панели, заражать людей, рискуя здоровьем других, целых семей…

Ведь вот и у меня на почве стресса случился выкидыш. На пятом месяце. Меня саму еле откачали. А все она! И этот гнус, конечно, виноват. Я думала, что скоро стану матерью. Готовилась к тому дню, как к празднику. А они превратили его в похороны.

В тот самый день, когда я хоронила нашего, так и не увидевшего свет сынишку, хоронили Женьку. Сашка был в больнице. Его не отпустили, не поверили врачи. И он плакал… По ком он выл, этот несостоявшийся отец? По той, из-за кого погиб наш сын? И я оказалась на краю могилы? Мне было больно не от потери крови. Нет сына. Нас с ним предали! Его, не родившегося, и меня! — затрясло Нину словно в ознобе.

— Прости меня! Не рви душу! Уж лучше б я вместо него ушел! — взмолился Сашка, виновато глядя на жену и сконфуженно на Рогачева.

— Ушел бы с нею? Нет, козел! Я не доставлю тебе командировки с блядью даже на тот свет! И не мечтай, зараза. И машину старого кобеля ты больше не увидишь! Он продал ее! Я заставила его! Иначе и он ответил бы мне за все! А и ты не выкрутишься больше из моих рук. Ни на одну минуту не сорвешься. Я говорила с нашим руководством. Все рассказала, как было! И они решили твою судьбу!

— Что надумали? — побелел Сашка.

— Хватит валять дурака! Ты больше не будешь гоняться за шальными деньгами. Тебя берут к нам в мое распоряжение и под мою ответственность, — дрожали бледные губы женщины…

Едва следователь собрал записи, Сашка забеспокоился. Заерзал на стуле. Только Рогачев встал, чтобы проститься с хозяевами, Сашка остановил его:

— Подождите минуту. Все ж надо сказать и об этом. Самому теперь недосуг будет. Но найти надо тех двоих. Они ее загробили. Никто другой. Я их все время искал. Да не обломилось. Слиняли. Не случайно. Сразу после ее смерти. Нигде не объявляются. Ни в городе, ни на дачах. Даже у своих дружбанов не показываются. Хоть там их пасли, — говорил Сашка.

— О ком вы? — недоверчиво глянул на хозяина Рогачев. Его бесила очередная неудача. Он решил, выйдя из дома, связаться по телефону с главврачом вендиспансера. Подтвердит ли тот пребывание Сашки на лечении в день смерти Евгении? Извинившись, он сказал, что скоро вернется, и вышел к машине.

— Да, такой человек был! Прошел полный курс лечения. Но пять лет будет под нашим постоянным наблюдением, каждые полгода — обследоваться. Он лечился у нас больше месяца. И в этот день находился в больнице. Я ручаюсь, что он ни на одну минуту не мог покинуть территорию больницы.

Нарушений у него не было. Иначе его вернула бы к нам милиция, уже принудительно. Он был предупрежден о том, — сказал главврач и обещал ответить письменно на запрос следователя милиции.

Славик тяжело вздохнул. Он был уверен, что напал на след убийцы. Но ему опять не повезло. У Сашки имелось неопровержимое алиби. С ним не поспоришь. О него разбились подозрения и сомнения. Не виноват… Хотя в душе Рогачева кипела буря негодования против садиста и негодяя. Но… эти качества человека оставались при нем и никоим образом не касались следствия и самого дела.

— Поехали домой! — сказал водителю Рогачев. Тот завел машину. И тут же перед капотом возник Сашка:

— Мне сказать вам нужно кое-что. Это важно! — говорил Рогачеву. Тот нехотя вышел из машины, вернулся во двор следом за хозяином.

— Женька была не только со мной. Имелись еще двое — Барин и Конюх. Это кликухи. Как их нормальные люди зовут, я не знаю. Крутые города корешат с обоими. Они убили Мартышку. Больше некому.

— А за что им ее убивать? — не верил Славик.

— Барин? Разве вы о нем ничего не знаете? Его весь город, как облупленного, помнит. А Конюх его корефан. Они, как из одной задницы, на свет появились. Всегда вместе. Слиняли тоже вдвоем.

— При чем здесь Женька? Она что, третьей среди них жила? — терял терпение следователь.

— Ну да! Эти двое клеили малолеток. Чаще всего — Мартышку! Они ее особо уважали. Вдвоем одну тянули, так крутые трепались. Мол, сам Конюх по бухой проболтался. А тут у них одна вещица исчезла, ее Барин привез из Индии. Он там туристом был. Купил черный бриллиант в золотой оправе. Этому камешку цены нет. Большой. Стоит бешеных денег. Ну, в Индии Барин купил его за бесценок. Сумел провезти через все таможни. Дрожал над ним, как за свою родную шкуру. Никому не говорил, не хвалился им. Берег в доме. А тот пропал с концами.

Ну, у камня, хоть он бриллиант или кирпич, ног не имеется. Стало быть, сам смыться не мог. Начали думать, кто мог стыздить. И вспомнили… — Сашка зло усмехнулся. — Барин и Конюх на свое несчастье любили бухнуть. А по пьяному делу прихвастнуть. Особо перед бабами. С мужиками не поддавали, помня свою слабину. Да и с бабьем — не всякой доверяли. Лишь тем, кто ублажал отменно. А Мартышка могла любого довести до азарта. Ей, видно, показали бриллиант, думая, что эта соплячка в камнях не разбирается.

А она в них секла. Я ей подарил перстенек с агатом, так она вернула. Не взяла. Сказала, что дешевку не носит. А увидев бриллиант, могла позариться. Так иль нет, не знаю. Но только исчез камешек после Женьки. Уж где ни искали. И, видно, решили нашарить Мартышку, отнять сокровище. Та не дура. Смылась в деревню под защиту воров. Если Барин и Конюх сунулись бы туда, им бы головы пооторвали. И ни камня, ни Женьки они бы уже не увидели…

Верно, караулили ее. А может, купили киллера. С условием, выдавить из Мартышки бриллиант и вернуть хозяевам. Уж не знаю, как все случилось у них. Только оба словно сквозь землю провалились. Не стало Мартышки. Ничего не слышно о камне. Затихли слухи. Я пытался найти этих мужиков. Но даже следов не нащупал. Никуда не собирались улетать, уезжать. Ни в санаторий, ни к друзьям. В больницах их нет. На даче пусто. Квартира закрыта.

Но ведь были. Сам видел их своими глазами сколько раз! И никто их не ищет. Вы вот на меня вышли, а о них даже не знали. Хотя кто я против них — мелочь! Мне не за что было убивать ее. Им — прямой резон. Женька сама по себе ничего не возвращала. У нее была бульдожья хватка. Коль что взяла, отнять можно было только с жизнью, — вздохнул, вспомнив свое, Сашка…

Глава 9. На пути к разгадке

Рогачев доложил руководству о результатах поездки. Мимоходом рассказал о Барине и Конюхе, подозрениях Сашки, приготовился выслушать очередную выволочку с градом упреков. Но начальник сидел, задумавшись. И лишь через время сказал:

— А вы, Рогачев, медленно, но верно идете к цели.

Появились логичные объяснения, мотивы случившегося. Одно убедительней другого. Похвально. Занимайтесь делом дальше. Держите меня в курсе всех событий. Информируйте…

Славик вышел из кабинета окрыленный. Его похвалили. Ему верят. Говорят, что он на правильном пути. Значит, ничего не потеряно, решил навести справки о Нарине и Конюхе — немедленно.

Уже на следующий день он поговорил с Тимофеем, человеком, не только знавшим в лицо каждого крутого и нового русского. Все их взаимоотношения, удачи и промахи, вся подноготная с грехами и грешками были у него, как на ладони.

— Знаю таких. Обоих. Скоты редкие! Падлы и козлы! Будь моя воля, ни одного не пощадил бы. Разжирели оба «на кидняках». Фирмы разоряли дотла. Каких людей накалывали! Брали товар. Продавали. А деньги присваивали. Сколько народу их проклинает! Не счесть!

Но это одна сторона их жизни. Есть и другая. У обоих нет семей. Нет детей. Родители имеются, но их никто никогда не видел. За головами и шкурами обоих охотятся многие. Могилы им давно готовы. Можно сказать, заждались хозяев. Друзей не было. Все партнеры от них отказались. Оба пили по-черному, но только дома. Оба отменные кобели. Любители «клубнички» — малолетних проституток.