Тёмные самоцветы - Челси Ярбро

— Возможно, возможно, — хохотнул Анастасий. — Тогда скажем так во спасение — да и кончим на том. — Он наслаждался собственным остроумием в той же мере, что и возникшей неловкостью. Ситуация, похоже, его забавляла.

Ксения не сочла нужным как-либо отреагировать на выходку родственника. Ракоци поклонился и распахнул ближайшую к нему дверь.

— Думаю, вам будет удобнее побеседовать в малой гостиной, а я, с вашего разрешения, удалюсь, чтобы отдать распоряжения слугам и поварам.

— Конечно, конечно, — закивал Анастасий, сопровождая слова свои беспечным взмахом руки и уже больше не глядя на хозяина дома.

Малая гостиная являла собой приятную комнату с четырьмя мягкими стульями вокруг низенького стола, с книжными полками на стенах и картинами между ними. Особенное внимание привлекало одно полотно: обнаженная светловолосая женщина припадала к ногам грозного вида мужчины в раззолоченных одеяниях и короне из молний. То были Юпитер с Семелой,[6] матерью Диониса, которым итальянский художник своевольно придал черты Джулиано Медичи и Симонетты Веспуччи.

Ксения выждала, когда Анастасий усядется, и лишь после этого села сама.

— Ты огорчаешь меня, — с места в карьер заявил Анастасий.

Ксения невольно вздрогнула.

— Что же еще я натворила? — спросила она, поджимаясь.

— Вот уж два месяца, как ты избегаешь меня и молчишь. — Он подался вперед и навис над столом, всем своим видом напоминая рассерженного медведя. — Тебе ведь было поручено сообщать о своем муженьке все, что удастся узнать. И что же ты нам до сих пор сообщила? То, что он сам изготавливает свои драгоценные камни. Этой дурацкой выдумке у нас веры нет!

— Он мало говорит со мной о себе, — вяло пробормотала Ксения. — Сказал, что рожден в горах Трансильвании, вот и все.

— Сомневаюсь, — возразил Анастасий, вновь опускаясь на стул. — Ксения, Ксения, — заговорил он увещевающим тоном. — Ты не имеешь права скрывать что-либо от меня, ты слишком многим обязана мне, дорогая. Эта ведь я предоставил тебе пищу и кров, когда все были готовы от тебя отвернуться. Я употребил всю мою власть, чтобы сберечь твое доброе имя. Я устроил твое замужество, когда все потеряли надежду на то, что такое может случиться. Я, правда, не предвидел того, что ты станешь женой именно этого человека, но, раз уж так вышло, не забывай, что семья твоя сделала для тебя. И для твоей матери тоже. — Он внимательно оглядел свои руки. — Она, кстати, шлет тебе свои благословения и молится, чтобы ты к Рождеству выносила дитя.

Ксения в замешательстве отвернулась.

— Передайте матушке, что я благодарю ее и молюсь о ней тоже.

— Передам, — проговорил Анастасий с напускным одобрением. — Знаю, что ты также молишься о ребенке. Любой женщине хочется обзавестись детьми, а тебе, чаю, пуще других — при муженьке-инородце. — Он уселся поглубже, но продолжал угрожающе горбиться. — Но, кроме того, ты должна прилежно служить как своему супругу, так и взрастившей тебя семье.

— Я стараюсь, Анастасий Сергеевич, — произнесла она почти шепотом. — Я только желала бы…

— Одного желания недостаточно, — назидательно произнес Анастасий. — Наши желания — суетный сор на ветру. — Он поднял палец. — Ты не можешь мнить себя равной другим честным женам, но при этом должна забыть свое прошлое напрочь. Так, словно никто не свершал насилия над тобой. По крайней мере, от одного горя ты избавлена, ибо не понесла от монголов. Никто не спас бы тебя, случись такая беда. Мы должны радоваться, что ты была слишком мала. — Он кашлянул, чтобы подчеркнуть значение сказанного. — Не беспокойся, если ты будешь вести себя правильно, твой супруг никогда ни о чем не узнает. Жизнь твоя потечет безопасно и гладко.

— Зато опасность будет грозить ему. — Ксения встала со стула, ее била нервная дрожь. — Послушайте, дядюшка, все, что вы тут говорите, напрасно. Он ведь… он… он… — Все знает, хотелось выкрикнуть ей, но она удержалась от крика. Кто ведает, что выкинут Шуйские, уяснив, что уже не могут воздействовать на нее.

— Он что же… хм… недоволен тобой? — хмурясь, спросил Анастасий.

— Нет, — сказала она, пытаясь взять себя в руки. — Но он очень странный. Я не понимаю его. — Последнее было истинной правдой.

— Так учись понимать, — проворчал Анастасий. — Иначе в два счета потеряешь и мужа и кров. Если я вдруг решу, что ты для нас бесполезна. Делай все, чтобы выведать его тайны. Если он суров в постели — крепись: ты знавала и худшие времена.

Ксения стиснула кулаки, ее всю ломало.

— Он… не суров, — трудно выдохнула она. И еще не касался меня, хотелось ей признаться, но это было бы катастрофой. Анастасий, взъярившись, мог опротестовать и ославить столь странный брак.

Тут, к ее радости, дверь отворилась, и она получила возможность передохнуть. В гостиную вошел Роджер с подносом, уставленным всевозможными блюдцами с пряниками и сдобой; впрочем, там были и персики, вываренные в меду, и корзиночка с миндалем, и откупоренная бутылка венгерского вина в соседстве с двумя золотыми кубками.

— Примите привет от моего господина, — проговорил Роджер по-русски, но с ударениями, присущими обиходной латыни, а комнату вмиг наполнили ароматы корицы, имбиря и душистого перца.

— Весьма приятное зрелище, — произнес Анастасий, оглядывая угощение, помещенное в центре стола. — Весьма. — Он подался вперед вместе со стулом, размышляя, с чего бы начать.

— Я доложу господину, что вы остались довольны. — Роджер, поклонившись, ушел.

— Я и сам скажу ему это, — уронил Анастасий и потянулся к булочке, начиненной цукатами. — Надо же, сколько тут специй! Ракоци вовсе не скуп. Тебя должно это радовать, Ксения.

Та все стояла напрягшись.

— Он хорошо со мной обращается, — прошептала она.

Анастасий в два приема расправился с булочкой, энергично разжевывая и глотая откушенные куски, потом ухватил бутылку.

— Венгры гордятся своими винами. — Он залихватски осушил до краев наполненный кубок и, отерев губы, поставил его на стол. — Скажи-ка, Ксенюшка, дают ли тебе тут мясо? Ты такая худая, а красота — она в полноте. Кроме того, если хочешь родить здорового малыша, надо реже поститься.

— Меня хорошо кормят, дядюшка, — отозвалась она, стоя по-прежнему прямо и неподвижно.

— Значит, ты должна есть еще больше. Отведай-ка этот пряник. Он, похоже, со сливками, не стесняйся, возьми. Впрочем, что тебя потчевать, я ведь гость, а ты тут — хозяйка. — Анастасий дерзко расхохотался и опять налил себе вина. — Выпей со мной! — добавил он, наполняя второй кубок.

— Мне нельзя, — вспыхнула Ксения. — Если мужа нет рядом, нельзя.