Товарищ Торин - Егор Михнегер

Вскоре туннель превратился в эдакий гигантский извращённый «трупопровод»: в одну сторону двигалось ещё свежее мясо, в другую выносилось мясо окровавленное и, как правило, обездвиженное. Защитники тоже несли потери, но пока им удавалось удерживать первый рубеж обороны. Арбалетные болты перелетали через глубокий ров перед воротами города с такой частотой, словно под землёй шёл сильный ливень.

Через некоторое время лихнисты подобрались достаточно близко к передовым позициям мятежников и принялись наводить перекидные мосты через пропасть. Готовые к такому развитию событий защитники всячески пытались этому воспрепятствовать. Переброшенные брёвна, стальные брусья, лестницы и крюки сбрасывались, перерубались, поджигались и ломались всеми доступными способами. Чем-то вся эта возня напоминала детскую игру, в которой одна команда старалась что-то построить, а другая всё сразу ломала, вот только, как это часто случается с играми взрослых, соревнование сопровождалось чудовищной бойней. Жизни ежеминутно обрывались десятками и никакого перерыва между раундами здесь не было.

Силы наступающей армии постепенно концентрировались на небольшом участке туннеля, пушки лихнистов палили теперь почти на равных с защитниками, разрушая издали укрепления. Каменные брызги разлетались во все стороны, раня и обороняющихся, и атакующих, шла настоящая мясорубка. Никто не готов был отступить ни на шаг, сотни глоток непрерывно вопили, чтобы побороть в себе страх.

Давление на мятежников с каждой минутой усиливалось. Ворота и прилегающие стены превратились в гигантское решето, хотя нога ни одного лихниста пока не вступала по другую сторону последнего рва. Сказывалось численное преимущество и, самое главное, значительное превосходство в имеющейся в распоряжении артиллерии: атакующие могли почти безболезненно заменять разбитые паровые пушки новыми, в то время как защитники свои орудия берегли. Позади находились ещё целые рубежи обороны, вести обстрел с которых будет куда эффективнее, чем из руин, которые теперь скорее мешали, нежели прикрывали защитников.

Через несколько часов после начала атаки ворота — вернее, то, что от них осталось — пали. Лихнисты сумели-таки навести мосты, хлынув во внутренний туннель между стен. Однако, крики ликования длились недолго.

В коридоре, который плавно заворачивал в древний город, штурмующих уже поджидала пехота мятежников, а в скрытых галереях на стенах и потолке засели плохо обученные, но храбрые арбалетчики. Мясорубка продолжилась, лишь немного изменившись по форме.

Изгиб внутреннего прохода не позволял сторонам эффективно использовать пушки, а атакующим ещё и полноценно стрелять. Лихнисты просто давили защитников массой, забирались на трупы павших соратников и обрушивали удары на каторжников. Солдаты товарища Торина в большом количестве гибли, но тем не менее постепенно продвигались вперёд.

Подъёмная решётка на входе в туннель была серьёзно повреждена во время обстрелов, поэтому у восставших получилось отсечь часть войска лихнистов, только когда защитников полностью выдавили из туннеля. Трюк с поджогом нефти в коридоре решили не повторять, так как чёрное масло требовалось для другого сюрприза. Но чтобы жизнь мёдом не казалась, на столпившихся в туннеле солдат сбросили несколько корзин из голодных шевелящихся змей, отловленных во время похода в тайге. Большинство из пресмыкающихся ядовитыми не были, но атакующие-то об этом не знали! В общем, пока одни паниковали во внутреннем коридоре, успевших зайти в Железноград планомерно расстреливали. Суета первых и последние жизни вторых закончились практически одновременно. На выход туннеля направили сразу десяток пушек, готовясь встретить новых гостей, которые не заставили себя долго ждать.

Решётка со скрежетом отлетела, из тёмного зева туннеля в город хлынули одурманенные пропагандой бойцы, искренне полагавшие, что сражаются за правое дело. Но каким бы дело их ни было, физические законы оказались сильнее моральных — шквальный огонь из паровых пушек быстро разнёс и доспехи, и плоть, и даже частично завалил выход из туннеля. Стреляли от души, второй раз отрезав небольшую часть войска от подкрепления. Пленных не брали.

К третьему заходу лихнисты подготовились основательнее. По всей видимости, на скорую руку расчистив захваченные туннели, они сумели завести в Железноград свои проклятые паровые машины, въехав в город целой колонной на максимально возможной скорости. Машины быстро застряли в многочисленных выбоинах и на сей раз тактика с прикрытием за железными махинами особого результата уже не дала. Это в туннеле снаряды летели навстречу штурмующим, а под сводами огромной пещеры в них стреляли преимущественно не спереди, а с обеих сторон от прохода между домами и возведёнными за последние недели стенами.

Но казалось, ничто не могло сдержать воинство товарища Торина. Словно одержимые, лихнисты под непрерывным обстрелом пёрли вперёд, заносили в город паровые пушки и практически по кирпичику разносили каждый дом на пути. Ни учинённые столице разрушения, ни большие потери, ни накапливающаяся усталость бойцов, командиров огромной армией более не смущали: покуда получалось продвигаться вглубь города, солдат и технику не жалели.

Афелис догадывался, что столь безудержный порыв был обусловлен внушением, которое на протяжении месяца похода непрерывным потоком лилось в уши несчастных товарищей. «Наши враги — воплощение абсолютного зла!», «Они ничтожнее пыли у нас под ногами, мы сотрём предателей в порошок одним махом!», «Только бровь поднимем, как эти трусливые скоты разбегутся!», «Смело идите вперёд, товарищ Торин защитит, за нами правое дело!», «Железноград наш!» — после месяца подобной обработки признавать противников равными себе было трудно.

Столь фанатичное рвение убивать или быть убитым могло испугать кого угодно, но только не прошедших через суровую каторгу мужей, которые давно смирились с судьбой. Чем яростнее рвались в бой лихнисты, тем скорей умирали. Ощущение собственного превосходства стоило сегодня как никогда дорого.

Восставшие каторжники пощады не ждали и спокойно разменивали свои жизни на десяток противников. Что так, что сяк умирать, так чего же бояться? Раз мы не люди, не гномы, да и вообще хуже животных, то и вы вкусите страдания. Заплатите кровью за своё сраное дело, будь оно хоть трижды правым, левым, верхним, нижним или ещё каковым!

За зло платят злом, насилие ведёт лишь к насилию — простейшая истина, которую никто в мире тысячелетиями не может усвоить. А потому кровь льётся рекой, окрашивает моря в красный цвет. Орут в агонии глотки, дробятся кости, идёт на корм червям мясо. Увы, на чужих ошибках не учатся, а прочувствовавшие на собственной шкуре весь ужас бойни обычно либо погибают, либо ещё более озлобляются. Круговорот зла в природе происходит с незапамятных времён, с тех пор как первая двуногая тварь взяла в руки палку…

Стоя на стене дворца-крепости, Афелис с грустной улыбкой наблюдал за приближением вражеской армии. Он знал, что при таком громадном превосходстве по всем параметрам, лихнисты в конце