Убийственная красота - Фридрих Незнанский

Что ж, значит, нам в тот же микрорайон. Дождавшись, когда Настасья скрылась в глубинах кухни, он опрокинул свой «Боинг» и занял столик по соседству с именитыми дамами. Бармен сделал какой-то знак, в зале опять возникла Настя с картой меню в руках. Она подошла к его столу.

— Здравствуйте, прелестное дитя! — улыбнулся Саша.

— Здравствуйте! Рады приветствовать вас в нашем баре.

Она положила перед ним меню. Он легонько ухватил ее за запястье.

— Не сердись, Настена! Я не виноват, честно!

— Я больше не сержусь. — Настя посмотрела на него абсолютно равнодушно.

— Я бы мог приехать на ночь, но ты сама куда-то умчалась.

— Мне не нужно, чтобы ты приезжал только на ночь.

Она выдернула руку.

— Что будете заказывать?

— Что-нибудь покрепче. А у вас есть чистые напитки? Элементарная водка, например?

— Нет. У нас только коктейли. Вы будете делать заказ?

— Буду, куда я денусь… Давай. Ну вот этот, с джином.

— «Том Коллинз»?

— Да, только без пудры. Терпеть не могу пудру. Тем более сахарную.

— Хорошо. Вам приготовят без пудры.

— Орешки, маслины. И еще один коктейль для дамы.

— Вы с дамой?

— Надеюсь. Ты же посидишь со мной хоть десять минут?

— Исключено, я на работе, — холодно произнесла Настя и отошла.

Что же это такое? Просто «Осенний марафон» какой-то. Вон и Басилашвили с портрета улыбается. Как свой своему…

За соседним столиком громко всхлипнули. Саша едва было не повернул голову, еле удержался.

Настасья принесла коктейль, поставила тарелочки с орешками и маслинами, сменила пепельницу.

— Желаю приятного отдыха!

— Настя! Ну что ты? Ты же не такая! Ты же добрая девочка.

— Девушка! — Настю подозвала теледива.

Настя тут же бросилась к соседнему столику.

«Господи! Как я устал, — подумал Турецкий. — А вообще, мне это надо? Хороший вопрос», — ответил он сам себе, закуривая и начиная выпивать в одиночестве среди людей.

Настя опять прошла мимо. Теперь на подносе царило блюдо с шашлыками и снова коктейли. Все это проплыло к соседнему столу.

«Однако! Плотно взялись отдыхать барышни!»

Саша вынул из кейса газету, как бы углубился в нее, попивая и покуривая. Думая о том, как жить дальше.

За соседним столиком что-то происходило. Саша слышал уже не всхлипывания, а самый настоящий женский плач. Скосив глаз, он обнаружил, что плачет Вера Горбовская. Вот те раз!

Знаменитые тоже плачут! И тут он услышал фамилию, которая сидела в его подкорке как таблица умножения. Саша занавесился газетой и обратился в слух. Говорила подруга Веры, телеведущая.

И говорила о весьма занимательных вещах:

— Прекрати плакать, лопай осетрину и слушай меня. Ты слышала о докторе Нестерове? Ясно, не слышала. Ты же десять лет на кухне провела, а потом сразу как кур в ощип — на эти съемки. Так вот. Есть такой замечательный доктор Нестеров. Он проводит курс омолаживающей терапии.

— Я не буду делать никаких операций, отстань, Алина, — всхлипнула Вера. — Вон, Маша сделала подтяжку, и что? Инсульт.

— То, о чем говорю я, — это не операция! Это уколы. Как прививка против бешенства. Десять — пятнадцать уколов. Это стационарно. Ляжешь на две недели — выйдешь молодой красавицей.

— Это каким же образом?

— Ну, я не знаю механизма действия. Но это неважно. Важен результат. Человек омолаживается. Весь. Не только снаружи, а вообще — весь организм! Мышцы приобретают тонус. Кожа натягивается безо всяких подтяжек! Эндокринная система работает как раньше. Еще ребенка родишь!

— Кому?

— Найдем кому.

«Не понял. Это что же означает? Нестеров продолжает работать? Втихаря?» — изумился Саша.

Краем другого глаза он увидел, что Настя, которой запрещено общаться с клиентами, сидит в компании молодежи, рядом с сыном известного режиссера, тоже режиссером. И заливается веселым смехом, поглядывая на Турецкого. Ладно, плевать, не до этого сейчас, когда Родина в опасности.

Саша снова обратился в слух.

— Я слышала, что Нестерова закрыли, — прогундосила заплаканная Горбовская.

— Ага! Значит, ты все-таки об этом слышала? Не совсем деревня?

— Ну да, говорили на съемках. Кто-то к нему собирался. Но его, говорят, закрыли. И потом, там очереди и все это безумно дорого.

— Вот и нет! — воскликнула Алина. — Нестерова закрыли, это правда. И вообще, у него сердце больное. Он часто болеет. Зато открылся другой центр. Где делают то же самое. Делает лучший, самый любимый ученик Нестерова.

— Это кто же?

— Литвинов. Слышала такую фамилию?

— Нет.

— Потому что он только начал. Пока помещение нашли, пока разрешения всякие… зато у него пока никакой очереди. И дешевле, чем у Нестерова. А методом он владеет не хуже своего учителя. Так что вперед, подруга! Ты же сейчас при деньгах?

— Да, но я должна распределить их надолго. У меня дочь.

— Чушь! Тебе сейчас просто необходимо возродиться. Из пепла. Деньги надо инвестировать в свою внешность. Это самый выгодный способ вложения. Увидишь, все пойдет как по маслу. Олежек твой вернется, потому что лучше тебя бабы нет. А ты еще подумаешь, принимать ли его обратно. Может, мы другого найдем. Еще круче. Вот их сколько, денежных мешков, болтается. Теперь… Скоро ваш фильм на экраны выйдет. Наверняка выдвинут на «Нику» и на все прочие премии. Может, и на «Оскара», как лучший иностранный фильм. И что же, ты будешь получать призы с такой, извини меня, рожей, как сейчас?

Последний аргумент, видимо, возымел действие.

— А где это? Куда нужно идти? И сколько все это стоит?

— Эта клиника пока находится на территории закрытого предприятия. Чтобы не было слишком большого наплыва. У них пока возможности ограничены. Они еще на полную катушку не развернулись. Поэтому пока себя не рекламируют.

— А ты все это откуда знаешь?

— Верочка! Знает тот, кто хочет узнать. Я сама туда пойду.

— Правда?

— Да! А то ты у меня красавицей будешь, а я рядом с тобой — старухой? Будем проходить курс вместе!

— Вот это здорово! Тогда я согласна! А где это?

— Это на Дубровке. Там такое предприятие есть закрытое. Пропускная система, все очень строго. Завтра я съезжу туда.

— А позвонить нельзя?

— Нельзя. Нужно съездить. Лично договориться с Литвиновым. Он там как раз по четвергам бывает. Хочешь, поехали вместе? Деньги бери с собой. Может, сразу и заляжем.

— Подожди. Мне нужно Сонечку к маме пристроить.

— Хорошо. Ты ее пристраивай на пару недель. А я завтра туда съезжу, запишусь и внесу аванс. Согласна?

— Да!

— А теперь домой. Тебе нужно выспаться. Я тебя отвезу. Договорились?

— Хорошо! — Вера явно повеселела.

— Девушка! — Алиса подозвала Настю.

Та с явной неохотой оставила компанию, направилась к дамам, стараясь не глядеть на Александра.

— Девушка, а потом ко мне подойдите, пожалуйста, — окликнул ее Саша.

Она кивнула, прошла мимо. Турецкий ощутил знакомый легкий запах, и в сердце опять заныло.

Его отвлекло пиликанье мобильника.

— Але.

— Саня? Ты где? — загудел Грязнов.

— А что?

— У нас здесь печальные новости. Литвинова покончила с собой.

— Ты что? Как?

— Включила газ на всю катушку. Просидела головой в духовке почти весь день.

— Кошмар!

— Это еще не все. Вечером вернулся Литвинов. Как он запаха не почувствовал, не понимаю?

— У него гайморит. Он не чувствует запахов, — произнес Турецкий, все уже поняв. — И что? Взрыв?

— Представь. За что боролся, на то и напоролся, прости меня Господи.

— Живы?

— Оба насмерть.

— Еще жертвы есть?

— Сосед. Тот старичок, что ее ко мне привел. У них кухни вплотную. А больше жертв, слава богу, нет. Крепкие раньше дома строили.

— Черт! Это наша вина! Надо было ее в СИЗО отправить. Была бы жива!

— Тогда уж моя. Я ей правду-матку выложил. Что ж теперь? Может, в этом промысел какой? Со взрыва началось, взрывом кончилось. Тут у нас новости пострашнее есть… Про «Норд-Ост» слышал?

— Нет. А что там?

— Ну ты даешь! Где ты болтаешься? Там что, ни радио, ни телевизора нет?

— Что случилось? — заорал Турецкий.

— Их взяли в заложники. Весь зал. Ты не в курсе? Я как раз туда еду, на Дубровку, в штаб.

— У меня же там… — Голос Александра сел, словно гортань перехватила чья-то рука.

— Что-о? — заорал Грязнов. — Где Ира с Ниной?

— Они там, в зале… — еле вымолвил Саша.

Турецкий не помнил, как бросил на стол мятые купюры, как выскочил на улицу, как мчался к Дубровке, тыкая служебным удостоверением останавливающим его гаишникам. Это был бред какой-то. Приемник в машине был включен, и Саша всю дорогу слышал об угрозах террористов. О том, что среди заложников уже есть убитый.

Это бред! Так не бывает! Он позвонил домой. Там никто не отвечал. Позвонил Ирине на «трубу». Она была отключена.