Пламя смерти (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович

Возвращаясь в реальный мир, Дилль, честно говоря, очень трусил. Но к его огромной радости, он очутился в собственном теле, и оно было вполне живым. Болела поясница от долго сидения в скрюченном положении, затекла правая нога. Дилль с восторгом пошевелил пальцами — ему удалось! Он уничтожил шамана и при этом остался жив.

Рядом с ним на спине лежал Беркет — с разинутым ртом, уставившийся щёлочками мёртвых глаз в парусиновый потолок повозки. А Гарлик… тут Дилль вздрогнул. Вместо Гарлика на шкуре лежало нечто непонятное — наполовину человек, наполовину чешуйчатый червь. Сразу вспомнился рассказ охотника на оборотней, который когда-то давно Дилль слышал в таверне мамочки Августины. Мол, однажды он успел убить эту нежить во время превращения, и тело было частично человеческим, а частично — медвежьим.

Дилль, сморщившись, смотрел на вздувшееся лицо мёртвого шамана: рот почти превратился в пасть, полную острейших зубов, вместо носа — две дырки, а глаза повылезали из орбит. Кожа на шее Гарлика местами заменилась тусклой чешуёй, а руки стали лапами с крупными загнутыми когтями. Тут Дилль заметил, что в одной из них шаман всё ещё сжимает черепушку, которую достал из сундука перед битвой с прибывшей осаждённому Григоту подмогой. Вот оно что! Клятый шаман почувствовал опасность и пытался превратиться в зверя. Как там его звали? Название Дилль забыл, помнил только, что собеседник Гарлика в тот раз изумлялся, как тот сумел одолеть зверюгу.

Теперь понятно, почему разум шамана начал ускользать — видимо, после превращения в зверя он терял магические навыки. А существо, магией не обладающее, Дилль в астрале видеть не мог. Хорошо, что он успел его прикончить раньше.

— Мастер, ты сумел сломать барьер! — раздался в его голове многоголосый хор. — Мы снова тебя чувствуем.

Муары проснулись после вспышки драконьей ярости.

— Привет, кругляши! — поздоровался с ними Дилль. — То есть, думаете, теперь я свободен от заклятья?

— Истинно так, — торжественно объявили муары. — И ты отлично освоил наш способ маскировки.

Для проверки он взял бурдюк с запретным араком и сделал глоток — крепкое хмельное зажгло в горле. Дилль выплюнул арак и поморщился — как хиваши пьют эту гадость?

— Да, запреты исчезли. Кстати, похоже, я освоил не только маскировку в астрале, но и ваше умение пить чужую энергию, — поделился мыслью Дилль. — Так что теперь я — энергетический вампир.

— Глупо не брать то, что жертве уже не нужно.

— Мысль правильная, — усмехнулся он. — Ладно, парни, некогда с вами болтать. Нужно как-то выбираться из хивашского лагеря.

— Мастер, призови ярость, и мы поможем тебе, — пообещали муары и замолкли.

Наверное, они и сейчас ему немного помогли — во всяком случае Дилль чувствовал себя превосходно. Исчезли слабость и сонливость, он чувствовал себя способным свернуть горы. Или это просто душевный подъём после удачного уничтожения рабского заклятья? Как бы то ни было, нужно этим пользоваться.

Дилль быстро собрал в котомку солёное мясо и курт. Эта еда не протухнет: хиваши — не дураки, недаром таскают её с собой во всех дальних походах. Наполнив не очень объёмистый бурдюк водой, Дилль сунул его в мешок и огляделся — что ещё ему может пригодиться? Он снял с трупа второго шамана хорошие сапоги — мертвецу обувь ни к чему. Быть может, взять что-нибудь из колдовских запасов Гарлика? К примеру, ту самую черепушку? Или шаманский посох? Но по здравом размышлении он отказался от этой мысли. Будет ли подчиняться ему посох, Дилль не знал, а превращаться в чешуйчатого червя никакого желания у него не было, даже если бы он знал, как это сделать.

Плюнув на прощанье в мёртвых шаманов, Дилль выскользнул из кибитки, развязал ноги стреноженной лошади и повёл её туда, где на краю лагеря горели костры караульных. Ему предстояло незаметно проскользнуть мимо часовых. Поначалу Дилль решил просто вскочить на коня и умчаться в ночь, но передумал — хиваши, хотя и уверены, что орда древних мертвецов отстала, но всё время держат усиленные охранные посты на краю лагеря. Да и конные разведчики день и ночь снуют поблизости от армии. Где гарантия, что промчавшись меж часовых и переполошив их, он не нарвётся на конный разъезд? Пока что он магически слишком слаб, чтобы драться с превосходящими силами врагов.

Дилль предпочёл пустить в ход своё умение убеждать. Правда, на хивашском изъяснялся он весьма косноязычно, поэтому придётся серьёзно постараться, чтобы уболтать часовых. Минуту подумав, Дилль вернулся в кибитку шамана и забрал непочатый бурдюк с араком — пригодится. Ведя коня в поводу, он добрался до одного из горевших на краю лагеря костров. Около огня сидели шесть воинов: трое прихлёбывали из почти пустого бурдюка и резались в кости, вполголоса ругаясь друг с другом, один правил кривую саблю, водя по острию точильным камнем, один смотрел в темноту. А последний — судя по всему, старший караула, увидев Дилля, поднялся и наставил в его сторону копьё.

— Стоять! — рявкнул он. — Куда прёшь, рабская морда?

Игроки перестали бросать кости и посмотрели на подошедшего. Правивший саблю отложил в сторону камень и взялся за рукоять оружия. И только дозорный по-прежнему пялился во тьму. Дилль скорчил жалобную физиономию.

— Насяльника, шаман посылай мертвяк-траву собирай. Много-много надо.

— Не врёшь?

— Правда-правда честно!

Старший поморщился. Но, поскольку бездушные врать не могут, поверил.

— Где разрешение?

— Шамана ругайся, — сообщил Дилль. — Бей моя много. Сказала мертвяк-трава собирай до утра или моя мертвяк стать.

Воины переглянулись, старший пожал плечами.

— Мне плевать, убьёт тебя шаман или нет. Если он хочет выпустить тебя за пределы лагеря — пусть идёт за разрешением к сотнику Утаю. Всё, пшёл отсюда!

— Насяльника, — заканючил Дилль, — Шамана гнида злая. Убить моя совсем. Арак на, моя мертвяк-трава собирай. Хороший арак, шамана сам пей много.

С этими словами Дилль достал шаманский бурдюк с араком и протянул главному. Воины оживились. Один из них довольно громко сказал:

— А нежить прав — шаманы все гниды. Но арак у них неплохой.

— Вся ночь впереди, а согреть нутро нам нечем, — поддакнул другой.

Старший поколебался, забрал объёмистый бурдюк из рук Дилля и буркнул:

— Вали, собирай свою траву. Только коня здесь оставь.

— Трава много надо, — заволновался Дилль — пешком далеко ему не уйти. — Шамана сказала целый куча надо. Конь увезти.

— Хореке, пусть он уже идёт, — сказал один из игроков, поднимая кости.

— А вдруг раб сбежит?

— Э-э, перестань, куда бездушный от хозяина сбежит, — игрок встряхнул кости. — Ну, по медяшке на кон? Я первый бросаю. Хореке, ты в игре?

Старший махнул рукой в темноту.

— Иди. Но если тебя, дурака, найдут и порвут мертвяки, сам виноват.

Дилль поспешил воспользоваться разрешением, пока воин не передумал. Уходя, он услышал за спиной огорчённый возглас «Проклятье, две двойки и единица». Да, похоже кому-то не повезло с броском. Но наутро этим стражам не повезёт ещё больше, когда хиваши узнают о бегстве раба. И тогда, возможно, за ним пошлют погоню. А, может, и не пошлют — решат, что он сам помрёт от голода и жажды, или вовсе попадёт в лапы диких зомби. В любом случае нужно до рассвета проложить между ним и хивашской армией как можно большее расстояние.

Когда костры хивашских постов превратились в крохотные огоньки, Дилль остановился. Куда идти? По уму, надо двигаться на север, если он хочет вернуться в Григот. Но вполне возможно, что по пути он нарвётся на древних зомби. На юге, насколько Дилль знал географию, сплошные пески, тянущиеся на тысячи лиг. Где-то там находится царство некромагов, откуда они триста лет назад начали грандиозную войну против всех. Итак, север и юг отпадают.

Если пойти точно на запад, то в конце концов он выйдет на ситгарские территории в районе провинции Неонин. Но армия хиваши идёт почти в том же направлении — на юго-запад. Верх глупости, бежать перед армией, опасаясь, что в любой момент тебя могут настигнуть. Остаётся восток. Если Дилль двинется туда, то через день-другой он достигнет южной оконечности сумеречных земель. Пройдя по ним, он сделает крюк, но в конце концов придёт к разрушенному Сталгарду. А оттуда можно двигать и к Григоту.