Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор - Наум Синдаловский

Студенты Университета, или, как они сами себя называют, «фучики», не очень обольщаются по поводу формально высокого статуса своего учебного заведения. Университет они называют «Университетом миллионов», то ли по известному высказыванию Ленина, то ли из-за высокой платы за обучение, установленной здесь. Официальную аббревиатуру одной из кафедр: СКД (кафедра Социально-Культурной Деятельности) расшифровывают: «Симуляция Кипучей Деятельности». А родителей будущих абитуриентов своего ГУПа иронично предупреждают: «Если твой ребенок глуп – отдай его в СПбГУП».

5

Петербург по праву может гордиться тем, что он стал родоначальником женского образования в России. Этот поистине революционный шаг в эпохе русского Просвещения связан с именем государственного и общественного деятеля екатерининской поры Ивана Ивановича Бецкого, внебрачного сына князя Ивана Юрьевича Трубецкого, чью усеченную фамилию, как это было в то время принято, он и получил при рождении. Родился Бецкой в Стокгольме, где князь Трубецкой находился тогда в качестве военнопленного. Бецкой получил прекрасное образование, много путешествовал по Европе. В Париже был представлен принцессе Иоганне-Елизавете, будущей матери Екатерины II. Это обстоятельство впоследствии породило легенду о том, что Бецкой был ее любовником, а по некоторым вариантам той же легенды, отцом ее ребенка – будущей русской императрицы.

В 1762 году, при воцарении Петра III на русском престоле, Бецкой был востребован на своей исторической родине и вызван в Петербург. Здесь он был приближен Екатериной II. В 1763 году Бецкой предложил грандиозный проект реорганизации всей системы российского народного образования и воспитания. В рамках этого проекта были основаны Воспитательный дом, Смольный институт, училище при Академии художеств и некоторые другие учебные заведения.

Смольный институт среди них стал самым знаменитым. Воспитанницами этого учебно-воспитательного учреждения становились девочки трехлетнего возраста. Неслучайно в Петербурге основателя института прозвали: «Бецкой – воспитатель детской». В моде была веселая песенка:

Иван Иванович Бецкой,Человек немецкой,Воспитатель детскойЧерез двенадцать летВыпустил в светШестьдесят курНабитых дур.

В другом варианте той же самой песенки «набитые дуры» называются еще и «монастырскими курами», что более соответствовало истине. Во-первых, выпускницы Смольного института для благородных девиц были не такими уж дурами, а во-вторых, сам институт первоначально, пока для него не было построено специальное здание, располагался в монастырских кельях Смольного собора. Да и роль самого Бецкого как воспитателя, «наседки» при «монастырских курах», в этом варианте выглядит более яркой и запоминающейся.

В Петербурге память о Бецком сохраняется не только в фольклоре. В Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры у его могилы установлен пристенный памятник. В саду бывшего Воспитательного дома, ныне находящегося на территории Педагогического университета им. А.И. Герцена, в 1868 году ему был установлен бюст, исполненный скульптором H.A. Лаверецким. Бронзовая скульптура Бецкого находится и в ряду самых выдающихся военных, общественных и культурных деятелей славной екатерининской эпохи в композиции памятника императрице в сквере перед Александринским театром.

В 1806–1808 годах по проекту архитектора Джакомо Кваренги для Воспитательного общества было построено специальное здание, но годы, проведенные «смолянками», как их стали называть в Петербурге, в монастырских кельях, оставили свои характерные следы в городском фольклоре. В народе их окрестили «девушки-монастырки». Воспитание «смолянок» носило закрытый характер. Им старались привить красивые манеры и строгое, богобоязненное, приличное поведение. Тщательно отгороженные от мира, они и в самом деле производили впечатление робких и застенчивых весталок. В фольклоре сохранились идиомы, достаточно ярко характеризующие эти качества: ироничное «благородные девицы», жеманное «трепетать, как смолянка» и насмешливое «Я что, барышня из Смольного?!» – в смысле: «Я что, недотрога какая?!» Многочисленные варианты бытующих в городе поговорок только подтверждают сказанное. Например, когда хотят сказать, что нечего церемониться, говорят: «Это вам не Институт благородных девиц», а если требуется кого-то поставить на место, достаточно сказать: «Не из Института благородных девиц».

У каждой группы воспитанниц Смольного были свои прозвища. Так, учениц низшей ступени называли «кофейницы», по кофейному цвету форменных платьев с белыми коленкоровыми передниками. Воспитанниц средней группы, которые по традиции славились отчаянностью и с которыми не было никакого сладу, называли «голубыми». И только старшеклассниц называли по цвету их будущих выпускных платьев «белыми». В повседневной практике они носили обыкновенные зеленые платья. Общее, собирательное, с малопонятной этимологией прозвище «смолянок» было «полосатки».

В словаре «Меткое московское слово» Е. Иванова есть любопытная пословица о петербургских «смолянках»: «Ах, какие полосаточки в Петербурге были». На наш взгляд, происхождение этого странного прозвища может иметь две причины. Во-первых, «полосатик» на уголовном жаргоне обозначает заключенного в колонии особо строгого режима. Это каким-то образом могло ассоциироваться со строгим, закрытым характером содержания «смолянок». Во-вторых, один из видов китов – полосатки – названы так благодаря продольным полосам-складкам на коже в области горла. Это в свою очередь могло напоминать спортивную форму «смолянок», которая включала в себя блузу с трехполосным матросским воротничком.

Сразу после Октябрьской революции Смольный институт был упразднен. Об отношении к нему новых властей можно судить по анекдоту того времени: «Собираюсь разводиться…» – «Как… Вы столько лет вместе… Ваша жена прекрасная добродетельная женщина…» – «Все это так. Но в прошлом она окончила Смольный. А нынче я даже имени этого института не переношу».

Прошли годы. Время от времени можно услышать разговоры о возрождении Смольного института. Но, как утверждает городской фольклор, «идея возвратить Смольный Институт благородных девиц реализована быть не может из-за отсутствия… таких девиц».

Если создание Смольного института явилось вообще первым российским опытом в области женского образования, то открытые в 1878 году Петербургские высшие женские курсы стали первым в России высшим женским учебным заведением. Курсы располагались на 10-й линии Васильевского острова, в домах № 31, 33 и 35, специально для этого построенных архитектором А.Ф. Красовским. Не очень внятное официальное наименование Курсов не прижилось, и их стали называть Бестужевскими, по имени официального учредителя и первого директора профессора К.Н. Бестужева-Рюмина. Соответственно, слушательниц Курсов в Петербурге называли «бестужевками».