Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

— Ты! Что тебе стоило хоть немножко, хоть капельку…

Иван не вслушивался, о чувствах Зигфрида к юной ветренице он и так знал. Давно, еще с той памятной встречи на постоялом дворе заснеженного Рутенского тракта. Да все об этом знали. Пожалуй, кроме самой девушки. Лутоня, она же все в своего парня сыграть норовит — в друзей до гробовой доски, в бой плечо к плечу да в победную пирушку по его окончании. Не замечает она нежной страсти, сквозящей в каждом взгляде серых глаз швабского кабальеро. И в общении очень уж проста, двойного дна ни в беседах, ни во встречах под луной не видит. И ни кокетства в ней никакого нет, ни ужимок, мужскому глазу приятных. И даже странно, что поклонники за ветреницей косяками ходят, как прилипалы при крупной рыбе.

Воспользовавшись тем, что внимание барона сосредоточено на собеседнице, Иван осторожно наклонился. В голенище ботфорта был припрятан добрый нож. Нападать на Зигфрида богатырь не собирался, так и до смертоубийства недалеко. Но если метнуть оружие поверх белесой бароновой головы, туда, где у самого потолка болтается на канатах зеркало — большой лист посеребренной меди, тогда…

— Замри, болван! — взвизгнул Зигфрид. — Без шуточек! Лутоня, я его на лоскутки порву! Вели ему… Вели остановиться!

Тут огневик пустил совсем уж неприличного петуха и закашлялся. Ворот халата разъехался, обнажая бледное плечо, на котором хищным цветком расцветала метка.

У Ивана от эдакого зрелища в затылке заломило, и он действительно замер.

— Ах, какая жалость, что ни одного вовкудлака в округе нет. Вот бы я тебя, касатика, скрутила! — бормотала Лутоня, обходя лежбище справа. — Ты б переспросил у своего хозяина, или кто там тебя сейчас за ниточки дергает, почему им оборотни не по вкусу? А то вот так и помру необразованная. Интересно же. Слышишь, Зиг?

— Кровь у них, по слухам, поганая, — доверчиво отвечал огневик. — Как ты понимаешь, сам я не пробовал, но так говорят.

— Понятно… А кукловод твой сейчас где?

— Где, где… На бороде! Лутоня-а-а, а давай твоего оболтуса выгоним, а? Поболтаем о том о сем, как в былые времена? — Зигфрид кривлялся, строя умильные рожи, от которых у Ивана мороз по коже пошел. — Ты же знаешь, тебя я не обижу.

— А чем тебе свидетели-то помешали? Так даже интереснее. — Ветреница скользнула на ложе и запрокинула голову к потолку, к полированной поверхности зеркала.

— Какая встреча!..

Громыхнуло, взвизгнуло. Иван ринулся вперед, прикрывая своим телом девушку. С потолка на его спину посыпались мириады острых зеркальных осколков.

По ощущениям, сердце у Ванечки ушло… нет, не в пятки, как можно было бы подумать, а в уши. Билось где-то внутри головы, будто пойманная птаха внутри огромного барабана. Тук, тук, тук…

— Если ты сию секунду с меня не слезешь, жениться придется, чтоб позор прикрыть, — глухо прозвучало снизу. — Ай, нет, ёжкин кот! Я ведь замужем уже!

— Твой муж меня на кусочки порежет, — сокрушенно проговорил Иван, осторожно вытаскивая из-под обломков кровати слегка помятую, но живую и на вид вполне бодрую Лутоню.

— Мы ему не расскажем, — заговорщицки пообещала девушка. — Зигфрид где?

Она завертела головой, потешно вытягивая шею. Такой вот — без личины, растрепанной и чумазой, Лутоня нравилась Ивану гораздо больше. Без этих всяких глупостей нравилась, по-товарищески. Ваня даже немного гордился своим спокойствием перед девичьим обаянием, потому что влюбленных дураков вокруг его подруги вьется и так много, а друг он, почитай, один и остался. Потому что барон… А кстати, барон-то наш где?

Дверь выпала из петель почти бесшумно. Рослая блондинка, выбравшаяся из дверного проема, была Ивану незнакома, поэтому парень поздоровался со всей доступной в его положении вежливостью.

— А, Гретхен! — приветливо кивнула Лутоня. — А друг твой сердечный, кажись, сбежал. Ну и мы тут слегка тебе обстановку… к лешему разнесли.

Гретхен пробормотала что-то на швабском. Судя по покрасневшим щекам ветреницы, тирада вышла забористой.

— Прощенья просим, — поклонился Иван. — Зеркало-то у вас, оказывается, дорогущее было, из стекла.

Где-то вдали послышались встревоженные голоса.

— Уходите, — велела куртизанка. — Забирайте своего алькальда и убирайтесь.

— Слышишь, царевич, кажется, нам намекают, что присутствие наше здесь нежелательно. — Лутоня пошарила за воротом темного кожаного камзола и достала кошель.

— Это тебе, хозяюшка, за беспокойство. И умоляю, если Зигфрид фон Кляйнерманн объявится…

— Я сообщу, — подобрела Гретхен, взвесив кошель на ладони.

— А как ты начальству погром объяснишь?

Блондинка пожала плечами.

— Никак. Думаешь, вы у меня первые беспокойные клиенты?

— Вот и славно. Вань, бери алькальда, нам его надо в какое-нибудь тихое местечко доставить.

Ди Сааведра тихонько лежал в соседней комнате, оказавшейся гардеробной. Бесчувственное тело кабальеро было заботливо прикрыто платьями Гретхен. Иван отодвинул барахло, взвалил алькальда на плечо и обернулся к дамам, ожидая указаний. Лутоня подбородком указала на дверь и тепло попрощалась с куртизанкой.

— Да уж, неладно все получилось, — сокрушалась ветреница уже на узкой улочке.

— Это его Кляйнерманн так приложил?

— Нет, Альфонсо прежде меня в зеркало заглянул и… Поэтому мне так интересно было, что он там увидал.

— Куда идем?

— Тут же вроде твое пристанище недалеко? То, которое в подвале заброшенного храма.

— Алькальдовы апартаменты ближе.

— А храм удобнее, — возразила Лутоня. — У меня еще одна важная встреча на сегодня назначена. Без ди Сааведры меня туда не пустят, к тому же как-то неловко эдакой замарашкой в гости идти. Мне умыться надобно, причесаться, в порядок себя привести. Иван поправил на плече бесчувственное тело алькальда и зашагал вперед.

— Зигфрида мы разыскать не попытаемся?

— А чего его разыскивать? Он у Гретхен остался, скорее всего, в какой-нибудь каморке пересидел, пока она нас выпроваживала. Думаешь, он босиком в халате на голое тело далеко убежать смог бы?

— Тогда… Я не понимаю…

Лутоня резко развернулась и привстала на цыпочки, ловя Иванов взгляд.

— Вань, Зигфрида я в обиду не дам. И чего бы там сиятельный князь Дракон про него не плел, я друзей в беде не брошу. Что хотела, я узнала, опасность приметила. При нашей следующей встрече я должна быть готова темную тварь, которая на нашем огневике жирует, прочь изгнать. А я пока не знаю как, зато знаю, с кем на эту тему разговаривать надобно.

— А что ты в зеркале увидела, не хочешь поведать?

Ветреница побледнела, но спокойно ответила:

— Именно то, что ожидала. И даже еще немного сверх того.

ГЛАВА 10,

в которой выясняется личность таинственного покровителя, Дракон попадает в пикантную ситуацию, а Источник пробуждается

И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало.

Один человек роет колодец, тысячи людей пьют воду.

Бал в паляссо дель Акватико превзошел все самые смелые ожидания досужих сплетников. Дом воды в который раз подтвердил слухи о своем богатстве и величии. Убранство зала отличалось блеском и некоей избыточной роскошью. Насыщенный цвет гобеленов оттенял белизну мраморных стен. Многочисленные вычурные фонтанчики, выполненные из редкого нетающего льда, истекали пряным вином к радости присутствующих. Позолоченная мебель причудливой формы, расставленная в самых неожиданных местах, была к услугам гостей. У кресел и кушеток на круглых столиках постоянно обновлялись напитки и легкие закуски, чтобы почтенные гранды не заскучали, пока легкомысленная молодежь развлекалась танцами.

Герцог Фуэго дель Карреро, облюбовавший нишу оконного проема, в лорнет разглядывал танцующих. После парочки (а если быть абсолютно точным, то и десятка) бокалов хмельного элорийского настроение сиятельного гранда было благодушным. Взгляд выпуклых темных глаз аристократа скользил от дамы к даме, узнавая или знакомясь, пока не остановился на тоненькой фигурке, затянутой в белый, расшитый жемчугом шелк. Донья Лутеция дель Терра. Однако слухи не врут; внучка Филиппе Алехандро отличается наивной живостью, коей начисто лишены большинство кордобских аристократок. Милый полевой цветок, простушка. И хотя темноволосую головку прелестницы украшала массивная диадема, а шею — драгоценное ожерелье, казалось, в любое мгновение донья Лутеция может подхватить шелковый подол и убежать прочь в поисках более интересных развлечений. Шалунья…

— Тигр поджидает в засаде трепетную лань? — неожиданно раздалось за спиной. — Кто же из этих кривляк станет сегодня добычей?