Признание маленького черного платья (ЛП) - Бойл Элизабет

– Это трудно. Невозможно.

В ответ тетушка Минти предпочла фыркнуть еще раз.

Да, он предполагал, что это далеко не ответ. Но барон не собирался вступать в дискуссию по поводу своего сердца и желаний с бывшей карманницей, и не важно, что она выглядела как чья-то любимая и достойная доверия бабушка.

– У меня нет времени… – начал он, открывая дверь.

– Если вы потрудитесь выслушать, то я сидела здесь, думая кое о чем, что, как я полагаю, вы можете прояснить.

Ларкен бросил взгляд через плечо. Теперь она просто тянет время.

– Мадам, если вы думаете остановить меня, я…

Старушка торопливо оборвала его.

– Потому что как случилось, что вы нашли сапожок Талли-девочки в садах, когда никто не видел ее сундук с тех пор, как он пропал? Головоломка, вам не кажется?

– Да, да, сапожок, – произнес он, посмотрев на сундук, стоящий в углу комнаты с одиноким сапогом поверх него.

Тем самым, который Брут отвоевал у человека, шнырявшего вокруг лабиринта. И тогда Ларкен был убежден, что той ночью это был Дэшуэлл. Предположил, что это был он.

– Должна предположить, что сапожок носила леди перед тем, как эта собачонка украла его у нее.

Леди? Дрожь пробежала по спине Ларкена.

Между тем, пока ее спицы продолжали щелкать и стрекотать, тетушка Минти тоже продолжала болтать.

– Но что за леди станет разнюхивать что-то в темноте ночи, надев сапожки моей Талли-девочки, я вас спрашиваю? Я сидела здесь, ожидая вас, и раздумывала как раз над этой идеей.

Барон пожал плечами, хотя и не мог отделаться от придирчивого подозрения, что ее вопрос проник в его сознание, пустил корни. Что за леди, в самом деле?

Кроме того, он чертовски хорошо знал, что за люди могут скрываться в темноте.

И, очевидно, это знала и тетушка Минти.

– Итак, я спрашиваю вас, почему эта женщина просто не привезла сундук девочки к парадной двери, и, со всей любезностью не попросила обратно свой собственный? Вы думали над этим, милорд?

Он снова покачал головой, но при этом закрыл дверь и прислонился к ней, слушая, как она излагает свою теорию, и ощущая, как темное облако начинает собираться над его головой.

– Слышала разговоры о таких женщинах, когда жила в Дайалс18, – заявила ему старушка. – Вы знаете об этом, не так ли? – Ларкен кивнул, и она продолжила: – Что ж, я прожила в Дайалс большую часть своей жизни и видела порядочно вещей, которые не были предназначены для того, чтобы их видеть. Видела, как по этим улицам проходили незнакомцы, потому что это такое место, где никто не станет задавать слишком много вопросов. Только не в Дайалс. То есть, если у кого-то есть достаточно золота, чтобы заткнуть рты.

Ларкен оттолкнулся от двери и подошел к сундуку, поднял сапожок и начал рассматривать его, продолжая слушать тетушку Минти.

– Время от времени появлялись леди. О, легко было узнать, что они – леди, как бы те не старались скрыть этот факт. Они были француженками. Такое невозможно спрятать. И они были опасны. Могли проскользнуть в дом, перерезать мужчине горло и смыться быстрее, чем самые лучшие бандиты, помышлявшие у реки. – Она помолчала и посмотрела ему прямо в глаза. – Вы слышали о них?

Барон, в свою очередь, посмотрел на нее.

– О бандитах или об ваших таинственных леди?

Старушка усмехнулась

– Теперь я понимаю, почему моя Талли-девочка влюбилась в тебя. Любите поддразнивать, не так ли, а?

Ларкен перестал вслушиваться, после того, как она произнесла эти роковые слова.

«…моя Талли-девочка влюбилась в тебя…»

– Неужели? Это правда? – спросил он.

Тетушка Минти медленно заново обмотала шерсть вокруг пальцев и снова начала вязать.

– Так вы все-таки слушаете меня.

– Каждое слово, – ответил ей Ларкен, застыв на месте.

– Да, она любит вас. Влюбилась в первый же момент, как только увидела. Догадалась, что вы всего лишь играете роль священника, словно на сцене в Ковент-Гардене.

Он засмеялся. Барон полагал, что изображал кузена Холлиндрейка гораздо лучше, чем это сравнение. Но как бы он ни восхищался острыми инстинктами Талли и отмечал юмора сложившейся ситуации, он не мог смеяться долго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Боюсь, что ее расположение направлено не в самую лучшую сторону.

– Сущий вздор, – выпалила старушка в ответ. – Но готова спорить, вы довольно скоро опомнитесь. Как только поймаете эту французскую шлюху, умеющую красть и убивать, у которой сундук моей Талли-девочки. Именно она несет опасность для всех нас, пока шныряет повсюду и выжидает, чтобы прыгнуть, словно кошка на полке.

– Вы думаете, что одна из этих французских леди охотится за…

– Я не уточнила, за кем она охотится, просто сказала, что она рядом, зарубите себе на носу.

Ларкен раздумывал над ее теорией, просто ради развлечения, по крайней мере, он пытался заверить себя в этом. И все же слишком много странных событий перемешалось вместе, одно за другим – его сон об Авроре прошлой ночью, рисунок Талли из гостиницы, заблудившийся сапожок и незнакомец в лабиринте.

Но это все равно не объясняло, почему здесь может присутствовать член Ордена Черной Лилии…

Этот шепчущий голос вернулся, эхом повторив то, на что жаловался раньше.

«…как будто этот человек не завел себе врагов по эту сторону Атлантики и даже дальше…»

Дэшуэлл. Орден охотился за Дэшуэллом. Точно так же, как и он сам. Потому что весьма вероятно, учитывая тягу Дэша к золоту, что он много лет помогал обеим сторонам. Набивал свои карманы золотом, и, к ущербу для себя, узнал слишком много… У Ордена, чьей первоочередной задачей была полнейшая секретность, вероятно, имелось даже больше причин, чтобы Дэшуэлл исчез… навсегда.

Это все объясняло, так аккуратно увязывало все факты вместе, что он едва не задохнулся – но не все его сомнения были рассеяны.

– Как вы можете быть уверены, – начал Ларкен, – что та особа, у которой сундук мисс Лэнгли, является одной из этих французских шлюх, как вы их назвали?

– Потому что я повнимательнее осмотрела вот этот сундук, – едва ли не с гордостью проговорила тетушка Минти, наклоняясь и копаясь в своей рабочей корзинке. Она вытащила нечто, напоминавшее толстый кошелек, и, с удивившим его проворством, бросила его Ларкену. Еще больший шок он испытал, когда поймал кошелек, потому что тот оказался настолько тяжелым, что барон едва не уронил его. Едва, потому что как только Ларкен поймал его, то ощутил ладонью холод.

– Не стесняйтесь, загляните внутрь, – сказала она. – Убедило меня, когда я увидела их.

Он развязал завязки и вытащил золотую монету, одну из многих, и обнаружил, что смотрит на профиль Бонопарта.

– Это еще не все, – заявила ему тетушка Минти. – Здесь достаточно французского золота, спрятанного под фальшивым дном, чтобы организовать убийство нашего доброго короля Георга.

 

Миссис Браун стояла в стороне в вестибюле и ждала, встревоженная и раздраженная тем, что ввязалась в планы Авроры. Ее сестра – сумасшедшая, и всегда была такой, но это… попытка похитить кого-то на балу у герцога Холлиндрейка, пожалуй, это было даже хуже, чем безумие… такой поступок вел к полному краху.

Если ее поймают, то где же после этого окажется Сара? Миссис Браун сжала губы, в то время как ее пальцы стиснули пистолет, который она скрывала в складках роскошного платья.

Сара, милая, дорогая Сара. Она заслуживала хорошей партии – и подальше от Англии, сейчас Эвелин понимала это.

О чем она только думала, если уж на то пошло, привозя свою дочь в Англию? Ей следовало знать, что Аврора покажется как раз тогда, когда все будет идти так хорошо.

Мистер Браун возражал против такого плана, и это был единственный раз, когда Эвелин пошла поперек воли мужа. А ведь он всегда проявлял по отношению к ней только доброту, щедрость и любезность. Она вела себя как дура. И как только Эвелин поможет Авроре, они с Сарой сядут на первый же голландский корабль, который ей удастся найти, и отправятся обратно в Бостон, даже если им придется проделать этот путь по китайским морям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})