Полночь - Александр Варго

Впереди появились очертания знакомого силуэта, и Эд чуть не закричал от радости. Татьяна.

Он обнял ее, и она прижалась к нему.

«Может, это и есть рай?» – подумал в полудреме Эд. Наверное, они умрут здесь. Но разве это не счастье – умереть рядом с любимым человеком?!

Акулы продолжали плавать вокруг них, постепенно набирая скорость.

Прекрасное расположение духа Айса улетучилось, как только он вошел в пещеру. Он сразу понял, что сам спровоцировал освобождение Вячеслава, ударив его ножом в живот, но кто мог знать, что этот раскормленный боров настолько живуч?!

Искать сейчас Катрин не имело смысла, остров скоро скроется под водой, и она рано или поздно даст о себе знать. А этот Бравлин-Мравлин наверняка уже куда-нибудь заполз, как подыхающий пес.

Он быстрым шагом вернулся назад и нахмурился, увидев растерянное лицо Валика:

– Айс, смотри! Там что-то грохочет, и стены стали трескаться… Что, так и должно быть?

Вячеслав ожидал сильного удара и приготовился к тому, что он наконец-то почувствует настоящую боль, по сравнению с которой та, что он испытывает сейчас, – сущая ерунда. Однако, к его удивлению, он вообще ничего не почувствовал, он будто упал в пуховое облако. Его ноги увязли в мягкой, желеобразной субстанции, и она затягивала его, как в трясину. Прямо перед его глазами подрагивал какой-то толстый трос, и он сразу сообразил, что это именно тот росток, который отпочковался от плавящейся стеклоподобной массы и теперь присосался к серо-розовой вате, где он стоял.

Он осторожно коснулся троса, и тот затрепетал, как живой. На ощупь он был теплый и липкий. Вячеслав поморщился, у него возникло ощущение, что он дотронулся до толстого дождевого червя. А сверху, подобно парашютистам, все спускались и спускались новые щупальца, они жадно ныряли в странное туманно-ватное месиво, и внизу слышались омерзительные сосущие звуки.

Вячеслав смотрел и не верил своим глазам – бледно-розовое щупальце медленно темнело, и внутри его шло какое-то движение, словно по нему насосом гнали какую-то густую жидкость. Оно раздувалось и сжималось, как живой организм, будто сосуд, наполняемый кровью. Другие щупальца последовали этому примеру и также принялись перекачивать жидкость в пульсирующее сердце.

Он ухватился обеими руками за самый толстый отросток. Пальцы обожгло, словно он взялся за крапиву, но чуть позже боль стала невыносимой. Вячеслав не отпускал. Он сдавил щупальце, и оно внезапно лопнуло с чавкающим звуком, обдав его кисти отвратительной зеленоватой жидкостью. Кожа мгновенно пошла пузырями, и Бравлин закричал.

«Отпусти руки. ОТПУСТИ!» – услышал он в своем мозгу яростный шепот Айса.

– А вот хрен тебе! – крикнул Вячеслав.

Трос задрожал, и его верхняя часть начала медленно подниматься вверх, вяло извиваясь. Вячеслав старался не смотреть на свои изувеченные руки, с которых лохмотьями слезала кожа (эта зеленая дрянь оказалась похлеще кислоты!), и, проваливаясь в вязком розоватом болоте, ухватился за следующее щупальце. Он порвал его и, теряя сознание, направился к третьему. Внизу уже ощущалось какое-то движение, сердце словно стонало и вздрагивало от боли, и Вячеслав злорадно отметил, что с каждой оторванной артерией, качавшей зеленую пакость, оно корчилось все сильнее и сильнее. Он уже не видел своих рук, на которых почти не осталось ногтей и мяса, от огромного давления у него вылезли из орбит глаза и белки наполнились кровью, но он продолжал в неистовстве рвать ненавистные щупальца. В последнем усилии он поднял голову, и, несмотря на то, что он уже лишился зрения, ему почудилось, что видит Татьяну. Она прижалась лицом к стеклоподобной субстанции, которая продолжала ходить волнами, и грустно улыбалась, а желтая масса колыхала ее одежду.

«Я люблю тебя, – мысленно сказал Вячеслав. – И я не тупой, эгоистичный боров. Мария Бравлина не рожала тупых, эгоистичных боровов, Мария…»

От невообразимой боли дальше он не мог даже думать. Его руки, которые по самые локти остались без мышц и мяса, отделились от тела и повисли на очередной оборванной артерии, которая стала подниматься вверх, прямо с его прилипшими руками, и он упал вниз, скрывшись в густой розовато-серой дымке. Его сразу скрутило, кровь хлынула из ушей, рот растянулся до такой степени, что затрещала челюсть, но он все равно продолжал рвать на части зубами смрадную мякоть сердца. Последнее, что он слышал, – отдаленный рокот, который постепенно нарастал, и он напомнил ему водный скутер…

– Что-то не так? – проскулил Валик. – Айс, только не говори мне, что что-то пошло не так!.. Я столько ждал этого!

– Заткнись! – бросил Айс и побежал вдоль обрыва.

Акулы делали свое дело, но они были явно чем-то встревожены. Воронка постепенно сошла на нет, но вода снова начала менять цвет, из желто-оранжевой она стала темно-серой, с грязной пеной, как в ведре уборщицы. Под ногами все ходило ходуном, будто начиналось землетрясение. Из глубоких трещин в каменистой поверхности стал сочиться черный дым с резким запахом. Со скалы стали откалываться и падать прямо в озеро громадные куски, и один осколок вошел какой-то акуле в голову. Рыба, судорожно вильнув хвостом, пошла ко дну.

На озере началось волнение, и на поверхность стали подниматься большие пузыри, которые лопались, выпуская в воздух могильное зловоние. Акулы начали впадать в неистовство – они бились о стены скал, накидывались друг на друга, вырывая здоровенные куски мяса, и вскоре вода стала красной от крови. Они ринулись к выходу, но исполинский обломок скалы, шлепнувшийся несколько секунд назад, преградил им путь.

– Они сделали? Скажи, Айс?! – Валик дергал Айса за рукав.

– Да. Они успели. Но теперь они не могут уйти обратно в океан, – задумчиво сказал Айс. – Неужели этот толстяк… пробрался ТУДА?!

– Когда?! Когда мне ждать?!!

– Ты сам все поймешь. Слушай свое сердце. Оно подскажет тебе нужный день.

– Но где? И как? – не отставал Валик.

– Место аварии. Там, где перестало биться ЕЕ сердце.

– А…

– Все потом. Иди к берегу и жди Исви, – приказал он Валику. – Ну?!

Валик униженно сжался и засеменил прочь.

Айс покачал головой. Ему очень не нравилась завершающая стадия. Как назло, память подбросила ему слова этого мнимого идиота Семы:

«Киукано Скволус поднялся сегодня в последний раз».

Сема тоже видел происходящее и понимал, что если он не предпримет каких-то действий, то скоро окажется погребенным под обломками. Каменная поверхность под ним трепетала, словно оживший динозавр, который миллион лет провел в спячке. Он решил последовать примеру Эда и перетереть веревку о камень. Только он нашел подходящий осколок, прямо перед ним кто-то спрыгнул сверху.

– Это я, не бойсь, – деловито сказала Катрин и принялась развязывать Сему. – У тебя рана, – заметила она озабоченно, увидев на его плече кровь.

– Она неопасна. Где Айс?

– Спорят. Скоро, глядишь, до драки дело дойдет.

– Это было бы лучшим вариантом, – кисло сказал Сема. Он потрогал раненое плечо и сморщился. – Ты как тут очутилась?

– Славик освободил. Нужно смываться отсюда, эта фигня вот-вот накроется медным тазом.

– Я не уйду, пока не буду знать, что Айс мертв.

– Мы сдохнем здесь!

– Ты когда-нибудь слышала о Розе Скайгард? – спросил Сема.

Катрин вытаращилась на него.

– Если бы ты сейчас навалил в штаны, я и то меньше удивилась бы, – призналась хиппи. – При чем тут Роза Скайгард? Это, кажется, какая-то феминистка?

– И фотомодель, – уточнил Сема. – А еще она вела скандальные шоу.

– Ну и что? Семыч, ради бога, сейчас не время обсуждать эту хрень! – закричала Катрин.

– Как-то она сказала назойливому журналисту прямо в камеру: «Не нервируйте меня, а то мне скоро будет некуда трупы прятать!»

– Ну и что?

– Мне нужен Айс. Беги к берегу, Катрин. Мне кажется, скоро остров пойдет ко дну, – сказал Сема, и лицо его было серьезным, как никогда.

– А ты?

– А я закончу то, что нужно было сделать еще очень давно, – произнес Сема. – Прошу тебя. Обещаю, я приду. И мы уедем отсюда.

– Ну почему я не поехала на хиппушник в Анапу? – пробормотала Катрин, не без труда увернувшись от камня, летевшего прямо на нее. Она вздохнула и побежала вниз.

Акулы умирали. Жидкость в озере давно загустела и превратилась в коричневатую кашу, от которой исходил тошнотворный запах. Громадные рыбины извивались в конвульсиях, вяло разевали сморщенные пасти, их белоснежные тела быстро темнели, скукоживались, как стоптанные ботинки, и от них наверх поднимался густой дым.

– А вот и мои голубки, – Айс с довольным видом потер ладони.

Было видно, как из грязно-бурой массы наверх по очереди выбрались две фигурки, мужчина и женщина. Их движения были медленными, слегка заторможенными, как у сонного человека.

– Ура, – прошептал Айс.