Не вместо (СИ) - Гейл Александра

* * *

Если честно, мне совершенно не хочется появляться в кампусе, и то, что сегодня лишь вторник, — настоящее издевательство. Но, вопреки опасениям остаться одной, еще на парковке я встречаю глубоко возмущенную Клэр. По ее позе все понятно: стоит, скрестив руки, и совершенно однозначно злится. На меня.

— Тебе не кажется, что для человека, называющегося подругой, ты заимела слишком много секретов? И неплохо было бы вчера попытаться отбиться от нападок «сестер», потому что Аманда не села на трон только моими стараниями.

— Напомни, почему ты со мной до сих пор разговариваешь? — уточняю я.

— Потому что если бы при выборе друзей я ориентировалась исключительно на статусы, то ты бы никак не попала в это число. А значит, мне немножко плевать на то, что будет с твоей социальной жизнью дальше. Но вот за скрытность по поводу брата ты мне еще ответишь!

Несмотря на то, что Лос-Анджелес славится тем, что все при встрече лезут друг к другу обниматься и целоваться, я от этой милой особенности своих знакомых отучила. Всех. Потому что терпеть не могу, когда ко мне приближаются посторонние люди. И трогают. Это вообще самое печальное.

Но сейчас я Клэр обнимаю. Я не была уверена в ее поддержке. На первом курсе, до проступка Джеймса, мы не общались. Я воевала за место флаера с другими девчонками-чирлидерами, а в сестринстве состояла постольку-поскольку. Это уже на втором курсе, после того как угроза исключения меня миновала, я нашла Клэр. И я, конечно, подозревала, что для нее положение в обществе не главное, но у всего есть свои пределы. Например, Майлз согласен со мной дружить, а вот встречаться — нет. Мало ли что с Клэр… В общем, я настраивала себя на худший из вариантов, но ей удалось меня удивить.

— Клэр, я не буду бороться за сестринский трон. Мне это было нужно ради отца и Майлза. Но отца, скорее всего, снимут с должности, а Майлз… в прошлом.

— Даже не думай! — неожиданно рявкает подруга. — Ты не можешь всерьез считать, что Аманда — лучшее, что заслужили девчонки. И так считаю не одна я. Особенно после скандала у Масконо, где многие попались на употреблении наркотиков. Включая, кстати, Аманду. Дельта большинством голосов это совсем не одобряет. И это твоя заслуга.

— Есть и другие отличные кандидатуры.

— Кто? Изабель? Малолетняя бестолочь в «Гуччи»? — язвительно спрашивает она.

— Ну, не так радикально, — хмыкаю я. Бесполезно озвучивать, что в большинстве случаев именно обладательницы костюмчиков от «Гуччи» и становятся лидерами клубов. Быть может, единственная причина, по которой мне удалось занять это место, — близость к семье Докери, где я вроде как десятиюродная племянница. — Есть ты.

— Мне это никогда не было нужно, дорогая, — фыркает Клэр. — Поэтому будь добра прекратить себя жалеть и делай то, что умеешь лучше всего. Многие тебя поддержат несмотря ни на что.

— Я не жалею, я…

— Вся в романе с татуированным красавчиком. Я заметила. Но это за аргумент также не принимается!

Заметила. Она заметила!

— Черт.

— Не подумай, я одобряю. Фактура, однако.

— Молчи, — окончательно смущаюсь я.

Клэр начинает хихикать, но вдруг резко серьезнеет.

— Тебе стоит знать, что я жутко зла из-за того, что ты не рассказала про брата. Поэтому будь добра подготовить к ланчу детальный отчет. Аманду и эту малолетнюю бестолочь из-за столика вышибем. Я бы даже не прочь избавиться от них навечно.

За время, проведенное в патио, я действительно рассказываю Клэр о том, что случилось с моим братом, не обращая внимания на множественные любопытные взгляды. А сама скольжу глазами ко входу раз за разом, раз за разом. Потому что, похоже, Стефан опять пропустил целый день учебы. И я не уверена, что тому причиной. Быть может, дело в его отце. Но разве он скажет? Завести эту несомненно больную для парня тему я не решилась, но периодически слежу за новостными сводками. Там ничего.

Пока я изучаю собравшихся в патио людей, замечаю, что обычно гомонящих «братьев» сегодня куда меньше.

— А где Бо и компания? — спрашиваю я, резко переводя взгляд на подругу и съезжая с темы проделок Джеймса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Опомнилась, значит, — вздыхает Клэр. — Твой отец еще вчера исключил всех, кто помог постороннему — Масконо — пробраться в кампус и сорвать занятия.

— Исключил? Всех?! Но их родители входят в совет!

— Да.

— Его теперь точно снимут.

— Почти наверняка, — кивает подруга. — Снимут и посадят более покладистого человека. Но… Я очень рада, что у твоего отца хватило смелости противостоять этим людям.

— Посадят человека, который вернет этих и исключит меня? — уточняю я со смешком.

— На основании чего? Это тебя оклеветали. Шер, для тебя даже хорошо, что придет другой человек. Он не будет муштровать тебя за одно лишь родство, боясь, что его обвинят в предвзятости.

— А Стефан? Его тоже исключили? Почему его нет? — холодею я.

— О нем мне ничего не известно.

Он бы мне сказал. Вчера, если бы его исключили. Ведь сказал бы? Да ничего подобного. Запросто мог промолчать, решив, что мои проблемы важнее. Он вообще выглядел до невозможности довольным, когда я выгнала Лейси. А потом мы никаких серьезных тем не затрагивали вовсе.

Я хватаюсь за телефон.

Шерил: «Ты почему не на занятиях?»

В ожидании ответа я кусаю губы под понимающим взглядом подруги.

Стефан: «Есть дело поважнее».

Шерил: «Но мой отец тебя хотя бы не исключил? Он выкосил уйму людей!»

Стефан: «Расслабься, Звездочка. Октябрь. Счетчик пропущенных занятий обнулился. Все путем».

Меня, если честно, этот ответ совсем не утешает, и я пытаюсь ему дозвониться. Но в ответ получаю лишь смешок и обещание, что вечером мы встретимся. Звучит Стефан как обычно. Только я чувствую, что он что-то задумал. И мне это «что-то» не понравится.

43. Неправильное правильное и тайны, которые не тайны

Стефан

Я знаю, что, скорее всего, за этот поступок Шерил меня убьет. Но, что бы нам ни втемяшивали, правильно не всегда означает красиво или благородно. Уж об этом я знаю лучше всех.

Торговать наркотиками было неправильно. Но еще менее правильно было позволить заколотить себя до смерти, встав в позу. То есть на каком-то промежутке моей жизни торговать, разрабатывая план выхода из схемы, было правильно.

Использовать Тиффани для того, чтобы шантажировать отца, было неправильно. Но это был мой единственный план того самого выхода. А значит, в какой-то момент заставить ее действовать со мной заодно, пусть и вслепую, было правильно.

Убивать человека неправильно. Но если он угрожает жизни моего друга, которого я подставил, если он долгие годы избивал меня самого, чтобы заставить подчиняться и делать ужасные вещи, то избавить от него мир было правильным.

Итого я делал много ужасных вещей, за которые себя едва ли до конца прощу когда-нибудь, но я выкарабкался. И теперь я могу с уверенностью сказать, что вереница неправильных поступков, порожденных тем, что я появился на свет от неправильного человека, привела меня к более или менее стабильной жизни.

Жизни, в которой у меня появилась путеводная звездочка. И которую я не могу потерять только потому, что один хрен с горы решил, что он по праву первенства имеет право ее целовать. Пусть даже «неловко, нелепо и неуместно». Нет, я очень рад, что со мной Шер, по ее же признанию, готова целоваться сутки напролет, а Майлза отбрила вот такими эпитетами, но донести до Докери ту же самую мысль необходимо. Звездочка теперь не одна. Звездочка теперь моя. И ему нужно с этим считаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С такими мыслями я докуриваю вторую сигарету подряд, дожидаясь белобрысого придурка под окнами здания, расположенного в лос-анджелесском даунтауне. Мне уже пять человек сказали, что здесь нельзя курить, и я обещал непременно исправиться. Знаю, что нарываюсь на штраф, но сейчас я его лучше заплачу, чем позволю себе сорваться раньше времени. Только заметив высоченную угловатую фигуру, я тушу сигарету о хромированную трубу своего мотоцикла.