Корела - Герман Иванович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Царь земле нужен, государь Владимир Андреевич, ты это сам хорошо знаешь. Так что поезжай в Ярославль…
— Ты мне не указывай что делать, боярин, — резко осадив Трубецкого, он усмехнулся, иронически произнеся:
— Царей и так много — один в Москве сидит, другой в Астрахани, а третий у ляхов в Варшаве пребывает, в подземелье. Зачем еще одного выбирать? Чтобы совсем весело стало? И какой мне прок с войском идти, чтобы уговаривать ваших воевод от местничества отказаться?! Я что буду всех покорно выслушивать? Вы уж сами определитесь, кем я вам нужен?! Если волю боярства выполняя — не быть сему! Земле хозяин нужен рачительный, а у семи нянек дитя всегда без глаза бывает!
— Но царь ведь нужен…
— Нужен, но выбирать его надо на Земском Соборе от всей русской земли, и только в Москве. А так дурной пример подаете. Если же выберете промеж себя царя сейчас — его не признает вся земля Новгородская и Карельская, все Поморье, что мне присягнуло. А ведь сил у меня хватит, чтобы рать сильную на Ярославль двинуть и бояр с князьями утихомирить! И сделать сие мне никто не помешает — шведский и польский короли за мной эти земли числят, и «царь» Владислав их признал моей вотчиной. И вы земцы, меня государем Новгородским сейчас и здесь в Порхове именуете, королевский титул за мной признавая. Вы думаете, я не понимаю, какие хитрости вы там удумали? А если сейчас я вам их сам поведаю?
Владимир обвел взглядом князей, те молчали, затравленно смотрели на него. За слюдяным окошком раздалась барабанная дробь — мушкетеры начали учение, занятия проводились постоянно во всех ротах, расквартированных по многочисленным крепостям северо-западной Руси. Армия. Да именно армия, не войско, и не воинство, готовилось к войне — Стефанович теперь как никто понимал, что она неизбежна, иначе русские земли совсем оголодают. А вот здесь на Псковщине урожай добрым вышел — два года без войны преобразили окрестности, в них уже строили новые дома, что говорило о том, что жизнь действительно налаживается. И к весне хлеб останется, а там и до нового урожая дотянут — для копки огородов в большинстве дворов железные лопаты имеются, на них многие теперь и надеются. А как плуги повсеместно будут, да по упряжке коней на хозяйство, да картошка получит широкое распространение, то жизнь окончательно наладится. Лет так через семь — но время уже не терпит. И как не хотелось, но решать вопрос и делать выбор предстоит сейчас, и он начал говорить.
— Вот что я вам скажу, бояре. Мои стрельцы и латники займут до весны ряд городов великого княжества Тверского. И думаю, приму я жителей под свою государеву руку — народ того просит, чтобы я защитой им был. В монастыре Белозерском из заточения вызволен патриарх Гермоген. Вот пусть он даст свою оценку подлому боярскому коварству. Кривда в Москве великая, ложь и гадости всяческие творятся. Терпеть такое не будем — у нас тут своя правда, и народ за нее поднимется весь. А если вы нашу «судную грамоту» не примите — пеняйте на себя. Предать захотите — поплатитесь животом и добром. Так что решайте в Ярославле и мне гонцов шлите в Новгород, с челобитной грамотой. Проказ ваших не потерплю, — Владимир уткнул взгляд в Трубецкого, и тот даже поежился от такой нарочитой суровости — «чует кошка, чье мясо съела». И подвел черту, вспомнив легендарную фразу:
— Азм есть царь!
Порховская крепость немало повидала на своем веку, и счастье в том, что дожила до наших дней. Хотя многочисленные войны оставили на старинных стенах свои отметины…
Глава 63
— Мавр сделал свое дело — мавр может уходить. Владислав сам выкопал себе яму, в которую свалится, нужно только подтолкнуть…
Владимир неторопливо раскурил трубку, размышляя. Заключенный «мир» между Речью Посполитой и Русским царством, вернее, между отцом и сыном, королем Сигизмундом и царем Владиславом, ему «развязывал руки». Так что «царя-батюшку» можно было «убирать» в полном соответствии с чеканной формулировкой классика, который сам не подозревает о своем «творении». Нет, яда ему никто не будет подсыпать (хотя возможности имеются), как уже трижды его самого попытались отравить — только у него в охране жители Корелы, русские и карелы, люди семейные, что немаловажно, так что попытки убийства провалились. И следы двух покушений вели в двух случаях в Москву, к «семибоярщине», и одного в Ярославль, где собралась земщина, а при ней вожди уже нового, спешно собираемого «второго» ополчения, которое двинется летом на Москву.
Владислав слишком самонадеян, ведь «венценосцу» всего 17лет, выезжает из столицы в загородный дворец, а на пути его встретит «Вася», поприветствует из карабина с оптикой. И вот это будет не просто акция группы «чистильщиков», все оставленные «следы» приведут поляков прямиком в Астрахань, и в Ярославль. Так что гнев короля Сигизмунда понятно против кого обернется, и «семибоярщина» встанет перед крайне неприятной для нее перспективой — призвать оного Жигомонта на царствование. Иного кандидата у них просто нет, а его самого до дрожи в коленях боятся. И правильно — вся эта «семерка» изменников должна быть показательно наказана, и он этого никогда не скрывал.
Так что нет им иного варианта как идти на поклон к земщине, и созывать Земской Собор. А там выберут Михаила Романова, от имени которого и будут править. Так история повторится — все известные «воры», включая его отца, ставшего патриархом Филарета, получат не только прощение, но и власть. И понятно почему — все семейство Романовых само серьезно «замазано», а ворон ворону глаз не выклюет.
— Не дать им время для сговора — прихлопнуть всех разом, — прошептал Владимир, покачав головой. Он не хотел никого убивать и казнить, но ему не оставалось выбора. Взять Москву и принять царствование он сможет только после «зачистки» всей столичной знати — причем не только в чисто физическом плане. Недаром два действительно самодержавных правителя, сильно напугавших бояр, держались от Москвы подальше. Царь Иван грозный перебрался в Александровскую слободу и окружил себя опричниками, а Петр Великий вообще построил на чухонских болотах новую столицу, и обзавелся лейб-гвардией — солдатам и сержантам Преображенского и Семеновского «потешных» полков долговязый монарх, безусловно, полностью доверял, ведь многих знал в детства.
— Ничего — Москва собрала земли, и сейчас практически растеряла. Теперь настал исторический момент — Новгород начнет воссоздавать крепкое
