Демон ветра - Роман Глушков

Сото подошел и встал напротив инквизитора, внимательно всматриваясь ему в лицо. В тусклом свете фар выпучивший глаза худой как жердь Гаспар казался восставшим из могилы покойником. Правда, в отличие от покойника, он говорил уж больно любопытные речи. При всем этом еще и Господом клялся.

– Кто отдал вам такой приказ? – осведомился каратель.

– Будто сам не догадываешься? – нервно усмехнулся едва дышавший от страха де Сесо и испуганно огляделся, словно Морильо был не единственным злодеем поблизости. – Приказ пришел от человека, кому ни один смертный в мире не имеет права приказывать!

– Значит, вы выполняли волю самого Пророка?

Гаспар предпочел не отвечать вслух, но в подтверждение слов Сото несколько раз энергично кивнул.

– Прошу тебя, не совершай грех – не убивай невиновного, – с мольбой добавил он. – Ведь у тебя тоже есть свои понятия о справедливости. Не хочешь взять деньги, так хотя бы сжалься над стариком. Я и так скоро умру, я тяжело болен… Ты должен меня понимать! Ты!..

– Я понимаю вас, – оборвал его Сото. – Я только не понимаю, по какой причине Пророк отдал такой приказ, ведь сеньор состоял у него на хорошем счету. До Ватикана отсюда далеко, и мнение Пророка не могло само по себе измениться в худшую сторону. Что вы на это скажете?

– Обещай не убивать меня, если я выдам человека, который написал Пророку донос на твоего сеньора! – потребовал Гаспар.

– Я не буду давать вам обещаний, поскольку не верю ни единому вашему слову, – устало ответил Мара. – Я уже пообещал, что все виновные в смерти моего сеньора умрут, и не собираюсь отступать от своих слов. А имя этого человека я узнаю и без вас…

– Никто, кроме меня, не скажет тебе его! Эта информация засекречена!

– Почему же никто? – удивленно вскинул брови Сото. – Пророк наверняка знает имя доносчика.

– Уж не собираешься ли ты пойти к Пророку и спросить у него об этом? – захихикал Гаспар, но смех его больше походил на всхлипывания.

Сото не ответил – его отвлек плеск бензина, льющегося через край ведра. Ввернув обратно в отстойник пробку, Мара вытащил ведро из-под бензобака, подошел с ним к сразу же задергавшемуся в путах магистру, после чего хладнокровно заметил:

– Один древний мудрец сказал о таких людях, как вы: «Внутри – шкура собаки, снаружи – шкура тигра». Вы любите убивать, но страшитесь собственной смерти. Сжигая моего сеньора, вы мнили себя карающим перстом Господним, но сейчас я вижу лишь поджавшего хвост пса. Я убью вас без сожаления. «Око за око» – кажется, так гласит ваш главный принцип справедливости? Все то, что вы не сказали мне, вы скоро скажете сеньору Диего лично. Надеюсь, он вас простит – сеньор всегда прощал обидчиков. Я, к сожалению, не могу…

Облитый бензином Гаспар кричал не переставая. Сото еще ни разу не слышал крика, исполненного такого нечеловеческого страха и отчаяния, но остался хладнокровен, как сам магистр был хладнокровен к воплям своих жертв во время Очищений.

– Это Рамиро ди Алмейдо состряпал донос на своего отца! Это он вынудил Пророка подписать санкцию! – вопил на всю округу де Сесо. Видимо, он тешил себя последней надеждой, что его откровение произведет на Морильо впечатление и палач сменит-таки гнев на милость. Или хотя бы дарует инквизитору менее мучительную смерть. – Рамиро ди Алмейдо подробно рассказывал мне о том, как ты показывал отцу отрезанную голову казначея! Он клялся на Святом Писании в подлинности своих показаний!

Сото задумчиво посмотрел на горящую спичку в своих пальцах, но раздумья его продлились недолго – спичка едва успела догореть до половины.

– Лжец! – процедил он сквозь зубы и щелчком метнул спичку в магистра…

Привязанный к дереву Божественный Судья-Экзекутор горел недолго. Единственное снисхождение, которое проявил к нему Мара, состояло в том, что он не стал сжигать магистра медленным огнем. У карателя даже мысли такой не возникло. Да, он убивал жестоко, но его жертвы мучились недолго – смерть являлась для них достаточной расплатой за злодеяния, чтобы требовать к ней надбавку в виде пыток.

Сото терпеливо дождался, пока агония умирающего врага прекратится и Гаспар отправит к Господу последнюю очищенную от греха душу – на этот раз свою собственную. Объятый пламенем магистр махал руками в тщетных попытках сбить огонь и освободиться от намертво притягивающего его к дереву троса, однако вскоре его крик оборвался, а руки беспомощно повисли – сердце Гаспара не выдержало. В таком положении он и умер. Огонь еще какое-то время слизывал последний бензин с его останков, после чего медленно угас. Огонь не находил для себя достойной пищи в обугленном человеческом теле, стальной проволоке и сырой древесине.

Сото оставил труп магистра привязанным к дереву, сел в «Хантер» и поехал прочь от Каса де Кампо. Но несмотря на то, что убивший сеньора человек получил по заслугам, на душе у карателя было муторно. Долг оставался невыплаченным, и на окончательную выплату его требовалось немало сил, которые у Мара были далеко не бесконечны.

И все же долг долгом, но в первую очередь следовало позаботиться о другом: надо было найти укромное местечко и припрятать «Хантер», чтобы потом вернуться к нему и слить остатки горючего. Путь предстоял неблизкий, поэтому заниматься грабежом и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Каратель чуял, что после сегодняшнего происшествия ему станет тесно не только в Мадридской епархии, но и во всей Святой Европе…

– Что с пострадавшими братьями? – глядя, как Охотники заворачивают останки Гаспара де Сесо в брезентовую палатку, полюбопытствовал Карлос у только что прибывшего на место преступления командира мадридцев.

– Дитрих и Кристоф скончались, – мрачно ответил тот. – Виктор еще в коме. У Ставроса и Джорджио серьезные переломы. У остальных самочувствие более-менее в норме: у Джанкарло легкое сотрясение, а у Гжегоша лишь куча ушибов.

Мадридец замолчал. Он помнил, каким бывает Матадор в гневе, и потому старался не подходить к нему в такие моменты без особой нужды. Но сегодня очи Гонсалеса не сверкали от злобы, он не метался в неистовстве и вообще ничем не напоминал разъяренного пса, на какого походил в день, когда Морильо скрылся от него из дома инженера. Карлос глядел на окружающих потухшим взором, его небритое лицо было грязным и помятым, а руки перебинтованы. Всю ночь он не сомкнул глаз, руководя поисками похитителя титулованной особы, и только утром Охотникам удалось обнаружить то, что от нее осталось.

А осталось немного.

Вместе с командиром мадридцев на место преступления приехал магистр Жерар. Его так потрясло увиденное, что он даже не стал приближаться к останкам собрата по Ордену, хотя к виду обугленной человеческой плоти Леграну было не привыкать. Подойдя к Карлосу, он встал рядом и замолчал в ожидании доклада, но Гонсалес вел себя так, словно не замечал магистра. Жерар не торопил подчиненного: он тоже провел тяжелую бессонную ночь, поэтому знал, каково оно – ощущение того, что все твои старания пропали даром. Легран, конечно, мог выбрать самый простой вариант: официально обвинить Карлоса в халатности и снять с себя всю ответственность. Однако магистр не забыл, что командир Пятого отряда был единственным, кто настаивал на неучастии Гаспара в публичных празднованиях. Поступать несправедливо с таким исполнительным подчиненным Жерар не хотел – как знать, возможно, в будущем Господь еще не раз сведет его и брата Карлоса в совместных рейдах.

– Виноват, ваша честь – задумался… – Матадор наконец-то заметил магистра. Голос Охотника звучал сухо и надтреснуто. – Наверное, мой заместитель уже проинформировал вас о случившемся…

– Да, я подробно осведомлен о вчерашнем происшествии, – подтвердил Жерар. – Очень сожалею, брат Карлос, что мне не удалось убедить магистра Гаспара отказаться от его планов… Вы уже что-нибудь разузнали?

– Немного, ваша честь. Имеется множество отпечатков подошв Морильо, но проку от них никакого. Следы «Хантера» теряются на выезде из леса. В общем, убийца вел себя достаточно осторожно. Но я все-таки сумел обнаружить одну зацепку. Идемте со мной.

Карлос подвел Жерара к лежавшей на земле дверце от украденного Морильо «Хантера». На покрытой свежей краской дверце была коряво нацарапана большая закорючка, похожая на паука, которому оборвали больше половины ног.

– Этот знак начертил чернокнижник? – полюбопытствовал магистр.

– Вне всякого сомнения! – подтвердил Охотник. – Возможно, я не обратил бы на него внимания, если бы в свое время вы не выдали мне книги Морильо. Их страницы испещрены такими идеограммами, причем кое-где они даже переводятся на английский.

– Очень интересно, – желая рассмотреть странный символ получше, Легран присел на корточки и поводил по нему пальцем, как будто это могло помочь инквизитору вникнуть в тайный смысл послания. – Что же Морильо хотел этим сказать?