Боярышня Дуняша (СИ) - Юлия Викторовна Меллер

— это по латыни творчество, а дальше по примеру деда и других дьяков, возглавляющих свои

приказы брат стал креативным дьяком, а вся деревня само собой как бы его приказ.

Ванечка воодушевился и шумным галчонком носился по всем избам, распространяя идеи

творчества, расширяя кругозор сотрудников и побуждая всех к обмену опытом. Ну вот как-то

так и случилась творческая эпидемия.

Брат и сестра молча вынесли вложение ума через порку и, притихшие, потащились в сад. Но

горевали там недолго — во дворе вдруг началось оживление, и кто-то крикнул, что в имение

въехал отец. Да не верхом, а на своём вездеходе!

В этот раз его тащили лошади, но сбежались все, чтобы посмотреть на эту страхолюдину.

— Я не один! — громко возвестил молодой боярин. — Встречайте гостя! Боярин Харитон

Алексеевич!

Дуня первая сообразила, кого видит. А пока Милослава подносила ковш и церемонно

раскланивалась с гостем, на порог выбежал юный Иван Харитоныч. Отец и сын крепко

обнялись. Все сделали вид, что не видят повлажневших глаз взрослого мужчины и мальчишки.

А дальше всех ждало застолье. При постороннем человеке женщины сели за отдельный стол, но это не мешало слушать им мужские разговоры.

— Машенька, спой нам! — попросил Вячеслав дочь. — Услади наши души.

Все одобрительно загудели. У старшей дочери боярина был сильный и проникновенный

голос.

Маша раскраснелась, посмотрела на мать, но та успокаивающе улыбнулась и дала знак

принести гусли. Инструмент явно был подготовлен к застолью, так как искать не пришлось.

Наряженная в полное облачение Милослава лебедушкой проплыла по горнице, села на скамью

у окна и начала перебирать струны. Раздалась приятная мелодия, а следом Маша запела: Слушай радость одно слово,

Где ты светик мой живешь…

Все женщины в доме подхватили муторную путанную песню, и только Дуня сидела, да

думала, что скоро ей ехать в монастырь и расписывать стены. Она соскучилась по рисованию, но там предстоит большой объём работ, а это для маленького человечка сложно. Использование

трафаретов упростит задачу, но все равно потом придется вручную расписывать каждый

элемент. И как там отнесутся к ней монахини? Родственницы в обиду не дадут, но свободы не

будет.

Дуняша огляделась и принялась лениво ковырять квашенную капусту, доставая из неё

морковные перышки.

Маша пела уже третью тягомотную песню из утвержденного московским бомондом

репертуара, когда отец завёл разговор о том, как хорошо бы было детей поженить! Машенька

— славная дочь из хорошего рода, Иван тоже не уступит в славности и родовитости.

Дуня потеряла интерес к капусте, подалась вперёд, чтобы ничего не упустить. Псковский

боярин с интересом поглядывал на зардевшуюся Машу, переводил взгляд на завороженного

девочкой сына и вроде как был не против, но и не хватался за предложение двумя руками.

Доронины вроде как бояре, но Пучинковы в Пскове сильно повыше их будут. Зато в Москве

Доронины крепче на ногах стоят. Вот и думай.

Да с деньгами нет между ними равенства, тем более после злосчастного пожара. Загородное

имение вроде бы зажиточное и народу тут много, но оно одно, и сыну останется. Так что крепко

думать надо.

— Обиду твою понимаю, — сочувственно говорил отец про пленение, — но за Москвой

сила, пойми! Под латинян псковичи не пойдут, а одним вам не выстоять…

Маша допела и вопросительно посмотрела на маму. Милослава одобрительно кивнула ей, потом отложила гусли и величественно поднялась:

— Вечер выдался тёплым, — громко произнесла она, — предлагаю продолжить пир в саду.

Поведя приглашающе рукой и чуть склонив голову в знак уважения к гостю и мужу, добавила:

— Там столы накрыли!

Вячеслав, поддерживая под руку немного захмелевшего Пучинкова, вышел и гуляние

продолжилось. Боярыня вынесла разноцветные ленты и одарила собравшихся деревенских

девушек ими. Девчата с достоинством поблагодарили и повели хоровод с песнями.

Дуняша подобралась к Маше, присевшей за женский стол и спросила, отчего та не стала петь

новых песен.

— Хочу батюшке Ивана Харитоныча понравится, — смущённо призналась она.

Дуня скептически выгнула бровь, вызвав смех у сестры, но Маша быстро пояснила:

— Харитон Алексеевич всё по старине любит, вот я и… а твои песни слишком необычные.

Дуняша молча покивала и побрела к себе, не став даже смотреть за девичьим хороводом.

Устала она что-то. Целый день с братом возилась, потом им досталось от матери, а тут ещё

Машка сама себе карму портит.

Если она в родном доме боится показать себя такой, какая есть, перед предполагаемым

свекром, то каково ей будет на чужбине?

А впрочем, откуда Дуне знать, как надо себя вести?

Женщины постарше советуют быть тихой и неперечливой, а Евпраксия Елизаровна только

фыркает, когда слышит подобные советы! Мама же лукаво улыбается и говорит, что надо быть

как водица. А вода-то разной бывает.

И как же быть?

В своем времени Дуня не волновалась по этому поводу. У неё там не сложилось. А тут будет

раз и навсегда, да к тому же муж побить может. Вот и думай, стоит ли вообще рисковать? Не-е, нафиг, нафиг! Бр-р-р. Ей вот интересно другое — убралась старая княгиня в монастырь или

нет? И насколько далек этот монастырь от Москвы?

ГЛАВА 7.

Харитон Алексеевич задержался в имении на несколько дней. Он хоть и торопился домой, но

увлёкся вездеходом и чуть не разобрал его на части. Всё ему интересно было, а хозяин имения

рад похвастать. Мало показать, как движется вездеход, Вячеславу в радость было рассказать, как хитро всё сделано было.

Детальки не на глаз резали, а по образцу одна к одной, чтобы они взаимозаменяемы были, а

после часть деревяшек в масле варили, другую в воске. Разное дерево использовали, сверла

совершенствовали… Так что псковича не только вездеход удивил, но и подход к его

строительству, а затем осуществляемое наблюдение за снашиваемостью деталей. Это было ново

и даже расточительно. Создавать что-то новое, подбирая материал в процессе и не быть

уверенным, что будет толк, это как-то непривычно. Баловство, но занимательное!

Доронин соловьем заливался, рассказывая, что началось всё с молодого боярина Петра

Яковлевича Кошкина, получившего недавно прозвище Нога. Тут к месту был упомянут протез

и кресло с колесами, приводимыми в движение за счет рычагов. Этим занималась созданная

Кошкиным-Ногой новая мастерская. Боярин собрал в ней розмыслов и они совершенствовали

хитрые механизмы, позволяющие делать искусственную ногу максимально удобной и

подвижной.

Потом назывались имена розмыслов, участвующих во всех этих неожиданных разработках, и

только о Дуне ни слова, чтобы Харитон